Первой показания дала подсудимая Менсулу Культаева. Она устроилась в театр бухгалтером-кассиром в 2005 году. По словам Культаевой, нарушения в работе были выявлены и при проверке того года – тогда её предшественница лишилась места, став «козлом отпущения». Женщина по-прежнему трудится в театре, но уже в должности билетного контролёра.
К проверке нынешнего года готовились заранее: через главбуха Бектурсынову поступали указания, как нужно встречать гостей, что должно быть на столе на завтрак, обед и ужин. Накануне появления комиссии Культаева сама поехала на рынок за продуктами. Только на восточные сладости потратила 11 тысяч тенге. Остальные продукты утром по пути на работу купила Бектурсынова.
Проблемы начались с самого начала: ревизоры запросили документы за 2013 год.
- Вечером меня вызвала главный бухгалтер и сказала, что надо написать расходно-кассовые ордера. В 13-м году проверку мы прошли, и я не задавалась лишними вопросами, надо, так надо. Фамилии для ордеров взяла со списка гостей фестиваля в 2012 году. Потом отдала их Бектурсыновой на подпись, директора на работе не было: всё происходило поздно ночью.
Культаева обратила внимание на два расходно-кассовых ордера: на сумму три миллиона 150 тысяч и один миллион 250 тысяч тенге. Подсудимая сказала, что изначально эти почти 4,5 миллиона предназначались для ревизионной комиссии. Культаева отдала их Бектурсыновой, однако последняя спустя примерно десять дней принесла их обратно. Оказалось, что один из проверяющих сначала взял деньги себе, а позже вернул Бектурсыновой, мол, не сможет умолчать о найденных нарушениях. По словам Культаевой, эту сумму они почти сразу сдали в банк, перед этим формально выписав их на имя замдиректора и заведующего хозчастью. Но в этот же день деньги понадобились снова.
- Обычно по каким-либо вопросам без ведома Бектурсыновой к директору из бухгалтерии никто не ходил, через неё никогда не перепрыгивали. После возврата денег я пошла к Ерекешеву и сказала о проблемах с ревизионной комиссией, на что он ответил: «Находите общий язык». И я начала искать выход сама.
Выяснилось, что у Культаевой есть знакомый, который мог помочь решить проблемы с комиссией. Она сказала об этом главбуху – та дала добро. Культаева переговорила с ним, и они с Бектурсыновой пошли к директору. Когда речь зашла об оплате, Ерекешев ответил, что денег у него нет, мол, у сына скоро свадьба. Знакомый Культаевой попросил за свои услуги пять миллионов тенге. Тогда женщины сняли необходимую сумму с расчётного счёта, и прямо в кабинете директора бухгалтер-кассир заполнила расходный ордер. Вопрос списания денег Бектурсынова и Ерекешев решали уже вдвоём. После главбух поехала к главному режиссёру театра Ерсайыну Толеубаю. От него она вернулась с договором на покупку пяти пьес у Толеубая стоимостью пять миллионов тенге.
Рассказала Менсулу Культаева и о личных тратах директора за счёт заведения. Так в 2013 году Ерекешев через Бектурсынову (он никогда не давал подчинённым прямых указаний) приказал личному водителю отвезти на служебной грузовой газели дрова для его детей в Астану. Деньги на покупку дров и заправку машины также выделили из бюджета театра.
После перерыва Культаева почувствовала себя плохо и не смогла продолжить дачу показаний.
За трибуну встала подсудимая Гульзада Бектурсынова. Она работает в должности главного бухгалтера областного казахского театра с 2000 года. С Нурланом Ерекешевым знакома ещё с 1997 года: вместе работали в аркалыкском театре. Ерекешев пообещал, что поможет Бектурсыновой устроиться в Костанае и получить бюджетную квартиру.
Главный бухгалтер сказала, что собственные доходы театра были небольшими, но управление требовало стопроцентного выполнения плана. К примеру, в 2015 году сумма прибыли от проката спектаклей и прочих услуг должна была составить 23 миллиона тенге, а заработали всего 10. Пришлось приписать недостающие деньги, чтобы директор и сотрудники театра не остались без премий.
По словам обеих подсудимых, в театре ежемесячно проходили банкеты, фуршеты, тои. На одно чаепитие уходило примерно от 70 до 100 тысяч тенге, «усложнённое» застолье требовало большей суммы: от 300 до 500 тысяч тенге. Спиртные напитки покупали в большом количестве: водка по 1200-1500 тенге за бутылку, коньяк, французское вино. Излишки всегда оставались в театре.
- Что делали с тем, что оставалось? Распивали всем коллективом, или персонально кто-то?, - спросил судья Кудабаев у Бектурсыновой.
- Распивали. Руководитель с режиссёром, например. Артисты иногда. В день примерно бутылку-две.
Кроме того, директор отмечал за счёт бюджета и семейные праздники: на день рождения внука Бектурсынова выдала Ерекешеву примерно 150 тысяч на организацию мероприятия и ещё 900 тысяч тенге на «карманные расходы». Баннер с фотографиями именинника по документам оформлен как афиша для театра. С 2006 по 2014 год Бектурсынова оплачивала коммунальные услуги за квартиру Ерекешева. Из зарплаты директора эта сумма не удерживалась.
И Бектурсынова, и Культаева показали, что деньги делили на следующих условиях: по 10% на каждую, а остальное отдавали директору. Об этом договорились ещё в 2012 году. Бектурсынова сказала, что отношения с Ерекешевым у неё лично всегда были хорошие, доверительные, хотя, к слову, обещанной бюджетной квартиры главбух так и не получила. С 2003 она вместе с семьей снимает жильё, аренду оплачивают из совместного с мужем заработка. Зарплата главного бухгалтера в областном казахском театре драмы – 60 тысяч тенге, на руки Бектурсынова получала 56 тысяч. Говорит, похищенные деньги тратила на бытовые расходы.
Уже почти в конце заседания Ерекешев задал подсудимой только один вопрос:
- Как же при таком сердечном отношении вы так на меня наговариваете?
Ответа от Бектурсыновой не последовало.
Напомним, свидетели по делу экс-директора областного казахского театра не признали свои подписи в документах
