– 21 декабря 1923 года Кустанайский исполнительный губернский комитет принял решение о создании губернского архивного бюро. Чистяев был назначен первым архивистом – в единственном числе. Дальнейшая судьба его неизвестна. Сейчас же у нас в службе 230 человек, – директор ГУ «Государственный архив Костанайской области» Валерий Вишниченко обводит руками свой кабинет, но подразумевает всю область. В каждом ее районе и городе работает свой архив. – За период 20-30 годов встречаются документы на полях газет, не было тогда бумаги. Несмотря на это, архивисты сохранили национальное достояние. И сейчас в архивах области полтора миллиона единиц хранения.

– Для чего они нужны? – Я тоже обвел руками кабинет, подразумевая область. – Вот всем интересно, когда улицы по-настоящему уберут от снега, а автодороги от ледяных шишек.

Валерий Георгиевич улыбнулся:

– А если я вам скажу, что лишь за последние несколько лет у нас было 840 исследователей. Месяц назад от нас уехал специалист Вашингтонского исследовательского центра. Работал в течение недели, искал следы переселенцев-евреев. Кустанайская область стала землей, куда депортировали целые народы. Об этом вы, наверное, знаете?

– Да. Об этом я слышал...

После этого мы помолчали. А когда я уходил, вслед мне Валерий Георгиевич сказал:

– Помните, молодой человек, архив – не склад бумаг, а живительный родник исторической памяти. Вы, наверное, знаете, кто это сказал?

– Нет.

– Президент Республики Казахстан.

Тот исследователь из Америки, который пересек океан в поиске своих родных, заставил меня по-новому посмотреть на архив. Мне захотелось знать больше. Особенно мне было интересно узнать о Григории Зиновьеве. Несколько энциклопедий сообщают, что революционер и советский политический деятель с 1932 по 1933 годы находился в ссылке, в Кустанае.

– Я слышал, что Зиновьев отбывал здесь ссылку. Так ли это? – спросил я у Юлии Говоровой, начальника отдела использования и публикации документов.

– Если это период репрессий, середина и конец 30-х, то эти документы проходят только через архив КНБ.

– Ясно... – в этот момент раздался звонок.

– Это у нас лифт работает, – улыбнулась женщина. Он идет наверх, на четырехъярусный этаж, где находится хранилище.

– И сколько там хранится дел?

– Полмиллиона.

Я подумал про исследователей и обыкновенных людей, судьба которых зависит от этого хранилища.

– А можно на него посмотреть?

– Конечно.

Хранилище оказалось довольно мрачным местом. (Бумагу берегут от прямых солнечных лучей). Стеллажи уходят в темноту, в воздухе пахнет пылью. Металлический настил и лестницы отдаются под ногами гулом.

– Ой, – сказал я.

Юлия Говорова в это время была ниже ярусом и меня не услышала. Просто, когда я стоял один в темноте, вдруг показалось, что по затылку мне провели ладонью. Это было такое явственное ощущение, что даже мурашки побежали по спине. Я с испугом уставился на папку, которая была ко мне ближе всего.

– Что-то там в тебе хранится?

– Молодой человек, вы спускаетесь?

Я спускался и думал о том, что архив, действительно, совсем не простой склад бумаг. Мне уже не столько хотелось узнать о Зиновьеве, сколько о самом архиве.

– Петр Максимович, вы слышали что-нибудь о Зиновьеве в Кустанае? – Я позвонил Петру Чернышу, известному в Костанае краеведу и писателю, в период с 1988 по 1991 годы он возглавлял партийный архив.

– Нет. Если и есть такие сведения, то они хранятся в архиве КНБ, – Петр Максимович сказал то же, что и Юлия Говорова.

– Какой документ вы считаете самым ценным из тех, что встречались вам в архиве?

– Я могу сказать, что в свое время меня потрясла брошюра о голоде 1920-21 годов. Мои родители рассказывали об этом бедствии, но они знали только о своем селе и, конечно, не могли знать всех масштабов катастрофы. Люди падали на улицах Кустаная и умирали. Ни кошек, ни собак на улицах встретить было невозможно. В 30-е годы такого рода документы были редкостью, а в 20-х еще не боялись высказывать правду.

(Я вспомнил происшествие в хранилище архива. Может быть, я проходил мимо папки с этой брошюрой?)

– Наш архив сейчас привлекает внимание многих людей по всему миру. Исследователи ищут следы депортированных народов, а простые люди пытаются узнать правду о своих родственниках.

– Я не скажу, что каждый сможет добыть сведения. Но шанс есть. Богатый материал архива касается Целины и дальнейших лет. Мне, например, удалось собрать материал о селе, все жители которого уехали в Германию. Книга называется «Прощай, Семеновка». В исследовании мне очень помогла немецкая аккуратность. Хозяйственные книги – самый ценный, наверное, источник сведений – велись подробно и строго. Но надо понимать, что архив был сильно потрепан в те же 20-е годы вследствие бумажного голода. Архив уходил из города и вместе с частями отступающей белой армии. Значительную часть материалов забрал Оренбург, Челябинск. Впрочем, в поисках наших документов постоянно приходилось запрашивать Москву, Казань, вплоть до Крыма. Помню из Красноярска пришли материалы, которые касаются кустанайского педучилища.

– Интересно, им зачем документы педучилища?

– Думаю, в то время забирали бумагу в большей степени для бытовых нужд. Для тех же самокруток. Заметим, что долгое время архив был закрытым учреждением. Очень много документов проходило под грифом «Секретно». Хотя никаких особенных секретов в них не было. Понемногу нам удалось снять с документов грифы и открыть доступ к архиву простым людям.

– Значит, вас могут поблагодарить те, кто сумел найти какие-то сведения о своих родных или близких.

– Наверное, стоит поблагодарить всех, кто работал и работает в архиве. Мне нравится, как сейчас устроено это научное учреждение. Популярным становится составлять генеалогическое дерево – архив помогает этому. И самый простой вариант – люди в архиве могут найти документ, который подтверждает их трудовой стаж. Для меня же период работы в архиве – особенный. Я ушел туда с должности секретаря обкома партии, и многие чуть ли не пальцем крутили у виска. Неужели не мог найти другого места? Но именно благодаря архиву я написал и издал больше 20 книг. Это было время моего творческого подъема.

– Я, действительно, убедился, что архив – это не склад бумаг, – сказал я, вновь вернувшись к Валерию Вишниченко. – Немного узнал о вчерашнем и сегодняшнем дне архива. А какое у него будет завтра, на ваш взгляд?

– С годами документы выцветают. Максимальный срок хранения бумаги, газетной, например – 100 лет. Всю эту память народа, национальный фонд необходимо сохранить. Задача завтрашнего дня, которую мы выполняем и сегодня – перевести документы в электронный формат. Но это кропотливая работа, которая невозможна без отрыва от основной деятельности работников. Моя идея и, наверное, мечта – чтобы было организовано специальное подразделение, которое будет заниматься оцифровкой документов. У нас хранятся по-настоящему уникальные документы. Нурсултан Назарбаев зовет нас к истокам казахской графики. У нас хранятся документы, выполненные арабской графикой, на латинице....

Свой маленький, но важный вклад в оцифровку исторических документов Костаная вносит краевед Арман Козыбаев. На своем портале «Костанай и костанайцы» он разместил тысячи документов и снимков. Тем самым он не только сохраняет память, но и делает ее общеизвестной. На форуме поволжских немцев «forum.wolgadeutsche.net» ветка, посвященная Костанаю, очень популярна.

«...В Кустанайскую область в 1941 году немцы депортировались, в частности, с Кубани, Северного Кавказа и попадали не всегда, вернее всего сказать, никогда не попадали в немецкие поселения. Так, моя семья Кайб была доставлена в Кустанай в конце ноября 1941 года и была направлена в посёлок Маковка Мендыгаринского района. Сведений, документально подтверждающих это, я нигде не нашёл. А поселение это было и есть до сих пор, совсем не немецкое, также как посёлок Долбушка, Карамай, Григорьевка, Введенка и ряд других. Где найти сведения о семьях, депортированных и осевших в своём большинстве на 25-30 лет в этих населённых пунктах?»

– Пока люди будут задавать такие вопросы, а они будут задавать их и искать ответы – архив будет жив, – заметил Арман Габдрашевич.

– А вы не знаете, был ли в Кустанае Зиновьев?

– Еще в 90-е читал в сборнике письмо Троцкого в Кустанай к своему товарищу. Но документов о Зиновьеве я не встречал.

– Говорят, что Зиновьев провел в нашем городе последний год перед арестом. Интересно, чем он занимался у нас? Ведь это такое белое пятно.

– Вот и займитесь поиском.

– Я попробую...

Может быть, кто-то из старожилов Костаная, который читает этот материал, что-нибудь слышал или знает о пребывании в Костанае Григория Зиновьева? Надеюсь, у этой публикации будет продолжение.

...Обращайтесь в газету даже через 100 лет. Благодаря архиву газетная бумага проживет столько и редакция, надеюсь, тоже... Будем ждать востребования.