Николай Генкель и его сын Матвей четырёх лет от роду, как и другие жители села Святославка Карабалыкского района, с недавних пор стали потребителями самого дешёвого топлива — природного газа. Хорошая новость. Плохая - газ подорожал. И маховик роста тарифов раскручивается с непредсказуемыми последствиями для экономики и для населения региона.
Природный газ с нового года (после согласования с АРЕМ) стал дороже для всех без исключения потребителей. Причиной тому – ослабление тенге по отношению к доллару. Это раз. Вторая причина – АО «Интергаз Центральная Азия», у которого покупает топливо единый газовый оператор «КазГазТранс Аймак», поднял цену за транспортировку.
И всё же селяне с их отдельными газовыми котлами имеют явное преимущество перед теми, кто получает услуги от тепловых компаний – таковых в области шесть. Вот им то «КазГазТранс Аймак» и выдвигает снабженческую надбавку. Термин не новый для населения, но теплокомпаниям эта надбавка грозит впервые. Надо учесть, что в цене тепла сидит 74 процента цены газа. Известно, что до 1 марта единый оператор отсрочил введение снабженческой надбавки. И якобы недополучит на этом 170 млн тенге – наших, потребительских платежей. Теперь вопрос в том, удержит ли рубеж, отвоеванный у снабженческой надбавки, руководство области?
В настоящее время дискуссия переместилась в правительственные и ведомственные кабинеты в форме переписки, переговоров, аналитики. В свою очередь наши читатели требуют поддержать акима области Нуралы Садуакасова, дескать, пишите в каждом номере, защищайте позицию Нуралы Мустафиновича и кошельки потребителей газа.
Костанайцы и без того гнулись под бременем тарифов. А в наступившем году основные услуги монополистов стали дороже, в том числе газ, тепло, электроэнергия. Маховик раскручивается с непредсказуемыми последствиями для экономики региона и для населения. У нас самая длинная зима и далеко не самые высокие заработки в стране. Если нам вколотят ещё и снабженческую надбавку, то работать будем только ради процветания единого газового оператора – на себя мало что останется.
