Сегодня дети и родители жалуются на сложности учебных программ. И чиновники подтверждают: в старших классах, к примеру, проходят элементы высшей математики. Но если вы считаете, что это новое слово в школьном обучении, то ошибаетесь.
Лично я как раз попала на тот этап реформирования, когда мои ровесники тоже изучали элементы высшей математики. И вот, через десятки лет, все вернулось на круги своя. Моему поколению, честно говоря, не повезло – мы были жертвами нескончаемых реформ. Ребята годом старше и годом младше учились десять лет, нам выпало счастье учиться все одиннадцать. Восьмилетка вместо семилетки. В классе – три группы изучения иностранных языков. Десять часов практики в неделю (был такой предмет, когда мальчишки учились вязать арматуру, а девчонки – шить). Работа за токарным станком на уроках машиноведения, уроки в столярном и слесарном классе, невзирая на пол. Да, я умею держать в руках рашпиль и рубанок. Но я не могу до сих пор понять, для чего нужно было совмещать элементы высшей математики и работу со штангенциркулем. А главное – что в итоге это дало ученикам? Но знаю точно: те, кто пробивал эту образовательную концепцию, и сам не представлял, какой результат получит на выходе. Результат, видно, получился еще тот, потому что реформа скоротечно почила в бозе. Однако за это время миллионными тиражами были отпечатаны учебники, методические пособия, учителя проходили переподготовку и т.д.
А в 80-х годах профессор М. Постников предложил коренную реформу – он выступил против изучения основ наук в средней школе: «Вы спросите: а где же наука – математика, физика, химия, биология, история, география? Думаю, одного часа в день, то есть пятого урока, достаточно на все эти дисциплины». И этот проект, представьте, многим нравился. К счастью, не хватило время на саму реформу – в связи с развалом СССР. А сколько их было и есть этих реформ – взятых на вооружение!
Не знаю, как вам, а мне сложно представить, каким образом решается вопрос – быть реформе или не быть. Они появляются, как звезды на небе, и так же непостижимо гаснут. Ну, со звездами понятно, космос – неподвластная нам субстанция. Но за реформами всегда стоит человек или авторский коллектив. И если реформы заканчиваются пшиком, какие выводы делаются? В профессиональном сообществе, на министерском уровне. Вот где бином Ньютона! Не могут же быть реформы ради реформ. А ведь со стороны все выглядит именно так.
Кстати, новые реформы всегда сопровождаются новыми учебниками. Их стало модно писать. Президент фонда «Улагатты жануя» Марианна Гурина в конце прошлого года в некотором потрясении сказала на общественных слушаниях по казахстанскому образованию: «В учебнике по истории издания «Мектеп» написано, что Великая Отечественная война началась 26 июня 1941 года, а в учебнике «Атамура» – что 29 июня. Я не шучу сейчас. Я это видела своими глазами». По ее словам, в учебниках по математике условия задачи изложены так, что их сложно понять. Но для чего пишутся все новые и новые учебники по физике, математике? Ведь язык точных наук универсален и вечен. В 30-х годах прошлого века молодой ученый Александр Перышкин создал учебник физики, а еще раньше Андрей Киселев – учебник математики. По Перышкину и Киселеву учились мой брат, сестра и я, а до этого и после другие поколения советских детей. Классика, как говорят сейчас академики. Но классику, как выяснилось, мы ценим только в искусстве. Хотя известный математик, академик В.И.Арнольд уже в наши дни сказал: «Я бы вернулся к Киселеву». Имея в виду школьный учебник.
