Брошенка – так в народе называют женщин, от которых ушли мужья. Так на селе после 90-х стали звать посёлки, из которых уходила бурная советская жизнь. Ирину ГРУШИНСКУЮ коснулись обе эти крайности.
Редкий звонок
Признаться, нечасто в редакции раздаются такие звонки. Молодая женщина из глубинки сетовала не на безденежье, не на отсутствие работы и даже не на популярное «мужик пошел не тот». Ирина Грушинская признавалась:
– Боюсь, что дети мои останутся неучами. Перспектива такая уже чуть ли не реальность. Наше село не живет, а доживает. Сами знаете, в посёлке школу закрыли – пиши пропало. Это про нас, только пропадать совсем не хочется.
Зато в ёё силах, считает Ира, повлиять на судьбу трёх мужчин. Пока еще маленьких. Но ведь она права: завтра закладывается уже сегодня. Голос по телефону вызвал доверие. И мы поехали в брошенную Калиновку Денисовского района.
Калиновская лошадь
В этот день в Калиновке царило оживление. Ночью в поселке украли лошадь, полиция обходила полтора десятка оставшихся здесь дворов. В этой суете на нас никто внимания не обращал. Так маленький человек со своими маленькими проблемами и теряется в водовороте событий.
Ира мечтала совсем не о такой доле. После школы она получала профессию в Челябинске, в голове мелькали картинки счастливого будущего – хорошая работа, отдельная квартира, машина, замужество и совместные чаепития по вечерам...
Развод родителей девочку подкосил. В том числе и материально. Ире пришлось бросить учебу и ехать с мамой в село. В ту самую Калиновку, тогда еще цветущую, работящую. Здесь живет нынешний свекор мамы. В его доме «временно» уж который год живёт и всё семейство Ирины.
После переезда надежда на счастье у Иры стала таять. Но потом встретился он. И, показалось, всё возможно, пусть не так высоко и красиво, как хотелось прежде. В гражданском браке она родила двоих сыновей – Ярослава и Илюшку. Вот только у одного из них из-за преждевременных родов появились проблемы с ножками. Диагноз «ДЦП» стал ударом для молодой семьи. Но Ира не сдавалась. Терпеливо проходила все процедуры, ведь шанс, сказали врачи, есть. Мужа начали напрягать постоянные отлучки жены, вечные визиты к врачам, а тут пошли еще и перебои с работой.
Когда муж её бросил, казалось, это всё. Поддержала мама. А потом появился третий – Лёнька.
Лёнькины конфеты
Отца Лени посадили, мать – бомж. Когда Ирина однажды увидела, как таскают мальчонку по колодцам, нервы сдали.
Уже 5 лет Лёня растёт третьим сыном Ирины. Поначалу ел, как собачонок, прятал хлеб, съедал всё, что на столе, и плакал, вспоминая, как его забывали бомжи то под кустом, то в колодце. А сейчас Леонид уже восьмиклассник, серьезный парень, с планами выучиться на газоэлектросварщика и индивидуальными предпочтениями в одежде и конфетах. В общем, отогрелся мальчишка.
– Только вот учеба его меня волнует, – объясняет Ирина. – В Калиновке у нас школу закрыли. Тут даже магазина уже нет. Зимой и в осенне-весеннюю слякоть вообще закупоренные сидим. Дети учатся в школе в райцентре, живут в интернате, их отпускают на выходные домой. Только не учеба это. Для мальчишек особенно, за ними постоянный присмотр нужен. Я снимала квартиру в Денисовке, так мы подтянулись с ним по школе, английский на «4» вышел, рисовали, книжки читали. Дом есть дом. А потом мне соцпедагог сказала, что не имеет права Лёнька у меня жить. Вот так. Четыре года одевали его, обували, и никого не волновало. Как-то две недели в школу не ходил, ботинки порвались совсем, а чтоб новые купить, денег не было. Никто не спросил даже, что с ним, где он. А тут вдруг права не имеем! Впервые нам помогли в содержании Леонида этой зимой. Одели, за что я благодарна отделу образования.
Ситуация с Лёней вообще аховая. Он вроде есть, но ему здесь быть и не положено. Ирина не может сделать ему ИИН, потому что он ей официально никто. Опекунство не оформляют, потому как его мать не лишена родительских прав – её уже четыре года в районе ищут.
– Когда этому придет конец, не знаю. Да и не тороплюсь уже. Меня «обрадовали» – все равно опекунство не оформить, жилья-то своего нет. Замкнутый круг, выходит... Только нельзя пацану в детдом. Домашний он, сломается. Да и как это – у матери-бомжа не забирают, а у меня за что?
Зачем рожала?
В этом году Ярославу идти в школу. Как инвалиду, ему положено обучение на дому. Но в Калиновку педагоги на дом не ездят. Для мальчика уже грядет перспектива остаться просто неучем. В следующем году идет в первый класс и Илья. А значит, тоже интернат. Этот вариант Ирину пугает и с Лёней. Да, она пробовала снимать жильё. Потянула один месяц. Из дохода у Иры – лишь пособие на Ярослава и пособие по уходу за ним же. Оба составляют 33 тысячи тенге. К слову, дорога в одну сторону на машине до Костаная отсюда стоит 17 тысяч тенге. В месяцы, когда мальчику нужно лечь в областную больницу, у Иры все деньги уходят только на дорогу.
Работы в селе нет, да и сложно Ире, имея на руках ребенка-инвалида, нормально работать. Но она не сдается. Выписывает в ту самую глубинку бесплатные курсы Ешко. Учится торговать. Когда удается, перепродает одежду по дальним сёлам. Пусть копейка, но выручает. Но больше всего её волнует вопрос образования детей.
– Я прошу помочь мне с маленькой комнатушкой, землянушкой в райцентре на время обучения детей. Нельзя упустить этот момент. Мальчишкам нужно учиться. Но в акимате меня, было, поставили на очередь, а потом посоветовали отсуживать у мужа жильё. Я ведь и алименты не получаю. Муж в России живёт. Если честно, не хотелось идти на конфликт, это его право – устать и уйти. Я такой роскоши, как усталость, себе позволить не могу. Да и детям эти распри не на пользу. И будет ли толк от суда? Деньги нужны на адвоката... Вот сейчас в раздумьях, ведь вариантов больше нет.
На вопрос, чего Ирина боится больше всего, женщина отвечает: «Сыновья вырастут и спросят, зачем рожала их, зачем, если дать ничего не смогла (это был единственный момент в нашей беседе, когда Ира заплакала. – Прим. авт.) А я, если это окажется правдой, не знаю, что ответить. Потому расшибусь в лепёшку, но свой материнский долг выполню. Родить – это лишь шаг, воспитать – вот поступок. Сама балбесиной осталась, без профессии. А они – мужики, им так нельзя».
Отчаянная
Когда сразу после рождения Ярослава забрали в отделение недоношенных, Ира по три раза на день звонила узнать, как он. Потом два дня спала на ступеньках больницы. Говорит, сердце не давало уйти от него. Врачи тогда специально для неё поставили в палате кровать. В качестве исключения, раз такая мама. А потом она привезла его в Денисовку, к одному из педиатров.
– Он сразу сказал: с таким диагнозом ребенок ни сидеть, ни разговаривать не будет. Отдайте его в детдом. Это же растение! Что я сделала? Просто больше ни ногой к этому врачу. А Ярослав сейчас и сидит, и ходить пытается, и стихи читает! Какое там растение...
Упёртость этой отчаянной мамы даёт плоды. Сегодня врачи уверены: Ярослав ходить плохо, но будет. Таков результат ежедневной гимнастики. Ирина придумала, как разминать ноги сына в игре, чтобы ему это не было в тягость. Купила для него ходунки. Соцзащита с коляской помогла. Правда, сейчас она уже маловата для Ярослава, вытянулся мальчишка. Ира даже стельки специальные заказала для сына, чтобы ноге удобно было наступать. Он пойдёт. Она уверена. В своем удрученном положении эта женщина умудряется еще и копить. На дорогу в Астану – туда по квоте в любой момент Ярослава могут пригласить в реабилитационный центр.
На фото с первого взгляда – старшая сестра и младшие братья. Ире сегодня всего 24 года. Она меня удивила. Не из начитанных интеллигенток, нет у неё за спиной университетов. И лет мало. Зато есть мудрость. Природная. Женская. Идущая откуда-то изнутри. Наверное, заслуга мамы.
Сейчас все мечты у Ирины связаны с райцентром. Там к Ярославу будут приходить педагоги, там он сможет ходить в специальный спортзал, там Леня с Илюшкой будут под присмотром. Там есть шанс выкарабкаться. В брошенной Калиновке его нет.
Редакционный запрос с просьбой не отмахиваться от этой семьи уж больше недели на столе акима Денисовского района. Несколько дней нам застать его не удавалось. Выезды. Понимаем. Но работники аппарата акима божились, что Виктор Николаевич в курсе и уже принимает меры. Сообщит о них по возвращении. А мы просто очень хотим надеяться, что проблема этого маленького человека из глубинки не затеряется на фоне очередной ворованной лошади, угнанного джипа или визита высоких госмужей из столицы (этим летом чиновники свою занятость особенно часто списывают на последнее).
Ирина исполняет свой главный женский и гражданский долг. Она остаётся матерью, что бы ни случилось. Причем и для приёмного ребёнка. Мы вроде бы именно к этому призываем, да на деле зачастую выходит, что проще в какой-то момент отказаться, прикрыть глаза, мол, моя хата с краю. Ира не ищет легких путей. Но ей сейчас нужна помощь. Она хочет вырастить достойных людей, достойных мужчин. Разве это дело не государственной важности?..
