Иронично о серьезном
10 утра. В маленьком кафе пусто. «Вот почему, когда ты боишься высоты, тебя обязательно на нее занесет?» – делает глоток капуччино человек в галстуке и хорошем костюме. Ему 58 лет. Большую часть из них он проходил в военной форме. «Я думаю, – иронично продолжил он, – все дело в нехороших числах. 13 мая поезд номер 13 привез меня туда, где живут по принципу: «С любых высот – в любое пекло!» И все, юность закончилась».
Между событиями прошлых лет и нынешней отставкой по выслуге лет главы областного департамента Министерства по чрезвычайным ситуациям полковника Евгения Батова солидный пласт жизни. Я видел его на крупном пожарище. Много раз звонил ему по журналистской необходимости, всякий раз отмечая про себя, насколько чиновник столь крупного масштаба доступен и при этом информативен. Но только сейчас появилась возможность задать ему вопросы в неформальной обстановке. И вот какой получился монолог.
Полеты в бомбардировщике
и по съемным квартирам
«Мой отец летал штурманом на дальнем стратегическом бомбардировщике Ту-4. Он был как раз в составе экипажа В. Кутырчева, сбросившего на военных учениях на Тоцком полигоне (Оренбуржье) в сентябре 1954 года атомную бомбу. Командовал, кстати, учениями маршал Георгий Жуков. Я родился через месяц в Запорожской области. Было это 5 октября, а 6-го отец получил внеочередное звание капитана и орден Боевого Красного Знамени. Естественно, он никогда мне не рассказывал об этих учениях, поскольку они были строжайше засекречены.
Собственно, и о других деталях военной летной службы расспрашивать было некогда: наша семья бесконечно меняла гарнизоны. Только в одном Ленинграде, куда отец поступил в Военно-воздушную академию имени Можайского, мы за четыре его курса поменяли четыре съемные квартиры. Лишь на пятом курсе отцу дали комнату в общежитии, которую мы восприняли как нечто нерушимое, надолго. Однако вскоре опять паковали чемоданы – отца назначили командиром ракетного дивизиона. Это был 1961 год – год рождения в СССР ракетных войск стратегического назначения.
Мы переехали в село Сусанино, известное тем, что в его болота увел польских завоевателей местный крестьянин Иван. После Ленинграда мне казалось, что жизнь здесь беспробудно уснула. Быть летчиком я не мечтал. И попав в Сусанино, по школьным отметкам скатился на самый низ – ведь к восьмому классу за моей спиной было восемь школ. В каждой из них приходилось доказывать местной шантрапе, что я тоже могу постоять за себя. В общем, как я теперь понимаю, родители были нацелены на то, чтобы меня после восьмого класса пристроить куда угодно, лишь бы подальше от дворовых разборок.
Кулинарный техникум вправляет мозги
Вообще-то, он назывался Костромской техникум советской торговли. Я учился там на механика холодильных установок. Кто слышал о моей будущей профессии, тот одобрял: «О, молоток – всегда будешь с куском мяса». Меня это мало грело – буду так буду. Главное, здесь я иными глазами посмотрел на жизнь. Нас было пятеро друзей. Мы занимались шоссейными велогонками, сдали на кандидатов в мастера спорта и все впятером окончили техникум с отличием.
Армия свалилась как ком с горы. Многие думали: раз у меня батя боевой военный командир, то наверняка этот парень пехотную пыль глотать не будет, отец похлопочет... Лично мне это и в голову не приходило. Думаю, отцу тоже. Время, наверное, было такое, когда понятие о чести не сильно замылилось. Перед отправкой, помню, отец подошел и на ухо мне шепнул: «Так, матери ни слова – тебя в ВДВ определили». Мама мечтала, что я все-таки когда-нибудь закончу медицинский. И конечно, знала, что я не очень-то дружу с высотой.
ВДВ закаляет дух и тело
Станция Герань в Азербайджане встретила 40-градусной жарой и всякой ползающей нечистью – скорпионами, фалангами, пауками, норовящими заночевать в оставленных под кроватью сапогах. Учебный центр военно-воздушной дивизии. Подъем в 6 утра, зарядка 45 минут, укладка парашютов, прыжки, стрельба, обучение ремеслу батальонного радиста.
Связь называли нервами войск. Это красиво звучит, но когда на тебе 26 кг рации, парашют, сухпай, фляжка, боезапас, автомат, то вживую это воспринимается несколько иначе. Как с таким багажом прыгать? Просто. За 30 метров до земли отстегиваешь рацию, она приземляется первой. Мозоли, сбитые локти и колени, выедающий глаза горячий пот – ну, это само собой.
Армия по природе своей – синоним тяжкой, но очень необходимой работы. Тут все взаимно. Я проверял на своих друзьях. Вся наша пятерка служила – ракетчиками, подводниками, штабистами... Я вошел в армию, а точнее – в воздушно-десантный орденов Суворова и Кутузова первой степени гвардейский батальон связи желторотым пацаном, а вышел молодым, натренированным мужиком с девизом ВДВ, годным на все случаи жизни: «Никто, кроме нас!».
Такая самооценка – это совершенно иной класс гражданской зрелости. Я уже знал, что буду офицером, кадровым военным. Это был мой выбор. Когда я пришел к отцу старшим сержантом, в тельняшке, голубом берете, со значками радиста первого класса, отличника и все такое прочее, он протянул мне свои черные полковничьи погоны и сказал: «Сохрани. Может, когда-нибудь и свои такие же заслужишь».
Отец умер в 62 года. Мама тоже не сильно его пережила. А я заслужил свои полковничьи погоны и проносил их 16 лет. Жаль, отец этого не увидел.
Не каждая жена выдержит
Но до погон еще нужно было дорасти. После армии я подавал документы в различные военные училища. Проблема была в том, что принимали туда до 21 года. Я этот срок пропустил. Конечно, можно было остаться в армии на сверхсрочную и через нее получить военное образование. Но это, как говорится, долгие кружева. И тогда мой глаз лег на Костромское высшее военное командное училище химической защиты, располагавшееся в городе, который я с полным правом уже считал своим. Специальность: инженер по эксплуатации вооружения химических войск и средств защиты.
Этот вид воинской деятельности в обыденном понимании кажется архаичным, на уровне некоего второстепенного придатка к основным родам войск. То ли дело десант, танки, ракеты! Между тем химическая война не закончилась под бельгийским городом Ипром в 1915 году, когда немцы впервые применили отравляющие газы. В войне против Вьетнама американцы химическими средствами уничтожили два миллиона человек. Что далеко ходить: у нас в Павлодаре был секретный и самый крупный в СССР завод по производству химического оружия. Его строительство длилось 27 лет. Все это кончилось, когда в США была принята «Программа совместного уменьшения угрозы», направленная на уничтожение советской оборонной мощи. В 2005 году нынешний президент США, а тогда просто сенатор Барак Обама инспектировал уничтожение советских ракет в Перми.
Моя первая должность – начальник химической службы полка внутренних войск в Костанае, затем штаб дивизии в Караганде. Подразделения дивизии дислоцировались от Усть-Каменогорска на востоке до Актюбинска на западе. Как офицер, я нес на себе массу обязанностей, связанных с исполнением воинской повседневной рутины – и за караул отвечал, и за боевую подготовку. Помнится, за один год побывал в командировках протяженностью 184 дня. Моя первая жена такого не вынесла. Мы разошлись. Сейчас у меня три внучки, внук и три дочери. Две из них живут и работают в Костанае.
Береженого
Бог бережет
В 1995 году я стал начальником областного штаба гражданской обороны. Был полный раздрай. Учений не проводили, медформирования не собирали, убежища забросили.
А уже в 2002 году я был в Сиэтле, США, в центре подготовки кадров чрезвычайных служб и полицейских. Это был сентябрь, годовщина со дня атаки террористов на Всемирный торговый центр. Из Казахстана нас было 18 человек. Всей группой мы учились действовать в условиях авиа– и химического заражения, обрушения здания, разлива сильнодействующих веществ.
Американцы очень жестки на экзаменах. Спустя четыре года с нынешним министром МЧС РК Владимиром Божко мы перенимали опыт пожарных и спасательных служб в штате Аризона. Нам позарез нужен был опыт современного противодействия угрозам национальной безопасности. Сейчас горжусь, что стоял у истоков организации в Костанае аэромобильного спасательного отряда, оснащенного спецтехникой и профессионалами. У нас хорошо налажено взаимодействие с МЧС приграничных областей России, чьи формирования по степени оперативности и оснащения, я считаю, на голову выше американских. Мы создали у себя в Казахстане поезда «медицины катастроф», появились линейные посты вертолетов, а у руля формирований МЧС – очень подготовленные люди. И все последние 18 лет моей службы проходили на глазах костанайцев.
Возвращаясь к началу нашего разговора, замечу: число 13 при умелом раскладе обстоятельств и желаний вполне может стать хорошим знаком...»
