В Париже он участвует в международном конкурсе, самому младшему участнику – три года. И уже борец за честь страны! Мы встретились с Анной
ТЫЩЕНКО, руководителем коллектива, когда до отъезда оставалось три дня. Дети самоотверженно репетировали, Анна ночами вместе с родителями дошивала костюмы, параллельно оформлялись документы. Словом, почти умереть, но увидеть Париж!
Режу-режу, шью-шью…
– Аня, как в голову провинциальной девушки приходят идеи, которые потом доводят ее до Италии, Франции, Парижа?
– Я всегда хотела делать что-то красивое, быть участником какого-то праздника. И когда мы на конкурсах обходим Алматы, Астану, берем в Италии Гран-при, я совершенно не чувствую, что я из провинции. И вообще так не ощущаю себя! Я очень люблю наш город – он у нас чистый, маленький, уютный, красивый, я его ни на один другой не променяю. А была я уже во многих городах. Мне кажется, быть провинциалом или не быть – этот статус для себя человек определяет сам. Если он едет на тот же самый международный конкурс и думает: ну, поеду, посмотрю, возможно, и…
– А вы едете только для победы?
– Да, если ехать, то обязательно побеждать. Мне и мои знакомые, и моя мама уже начинают говорить: «Перестань так настраивать детей. Уже то, что они едут на международный конкурс, хорошо». А я не могу себя перестроить. Может, потому, что много вложено в подготовку детей, костюмы. И когда в Италии наши солистки– девочки взяли первые места, а театр моды – второе, я стояла и плакала. Потому что нечестно– с Ямала приехал детский дом в костюмах, которые якобы сшиты своими руками. Но они точно были сделаны в ателье, украшены кристаллами Сваровски, один костюм тянул на тысячи две долларов. Я не отшиваю наши коллекции в ателье, потому что мне жаль родителей. Если это делать – это будет очень дорого. Стараюсь все делать сама, поэтому-то и обидно.
– Аня, вы не провинциальная девушка– это да. Но и не современная.
– Почему?!
– Да потому что я смотрю на современных девчат – у них аллергия на уроки труда. Они говорят: зачем нас учат шить и вязать, когда это все можно купить?! Ручная работа, по их мнению, это не царское дело. А вы своими руками умеете делать…
– Шить, вязать и, как выяснилось недавно, галогенодиоды скручивать. Нет, конечно, мне помогали их делать, но, если бы не помогли, пришлось бы эти штуки для авангардной коллекции скручивать самой. Но это вовсе не значит, что я сижу с утра до вечера и вяжу на спицах или крючком. Просто жизненная необходимость вызывает во мне все это, это моя работа, это мои дети.
– Театр моды, костюмы делаете сами, но в том перечне – шить, вязать – я не услышала слова «кроить»…
– Несколько дипломов модельеров-закройщиков у меня имеется, но все же нет профессионального образования.
– Но тогда как рождаются ваши костюмы, коллекции?!
– Они в основном делаются на глаз, прицеливаюсь, как меткий стрелок. Беру ткань и начинаю резать-резать, шить-шить – и в результате получается та картинка, которую я видела. Со временем она становится все лучше и лучше и начинает даже мне самой нравиться.
– Ань, а изнанка для вас существует?
– Сейчас да, стараюсь. А раньше не получалось, но теперь я купила машинку, оверлок – прямо космические корабли в квартире.
– У вас большая квартира?
– Нет, мне уже места не хватает.
Почему театр – детский?
– Аня, я видела ваших детей на сцене на нашем концерте – красивые, нарядные, пушистые, но это же горох! Правда, потом после вашего выступления ко мне подходили и спрашивали: где ты их взяла, это же настоящие артисты?!
– Знаете, из гороха делать артистов – это очень интересно. Мне не любопытны дети после семнадцати – у них уже свой мир, характер, из них ничего не слепить. А вот из Лизы, ей три с половиной года, можно. Она жару даст семилетнему ребенку. Очень ответственная, организованная. Я когда детей в театр беру, сразу смотрю: избалованный, не хочет заниматься – расстаюсь. Начинается звездная болезнь – тоже прощай. Я хочу приходить на работу и получать удовольствие. Если я будут видеть ссоры, зависть, интриги – мне это будет неприятно. Творчества не будет, вдохновения не будет. Родители иногда мне говорят: вы будьте с ними строже. А я не буду строже, мне надо, чтобы ребенок был заинтересованным. Если ему интересно – он будет делать то, что я говорю, и он станет меня слушать. В ином случае я не хочу тратить свою нервную систему, я просто избавлюсь от этой проблемы.
– А почему в вашем театре нет мальчиков?
– Просто не приветствую этого. У меня у самой сын, и иногда меня родители спрашивают: а когда вы его повезете на конкурс? Никогда! Я его повезу на чемпионат по каратэ.
Коллекции
– Вот вы говорите: картинка, потом режу, шью. Но ведь идея какая-то должна быть?
– Конечно, к примеру, у нас есть стилизованная национальная коллекция «Наследие». Я ставлю для себя задачу: показать традиции казахского народа, наряды девушек, невесты. Триста раз все перепроверяла. У бабушек, мам своих девчонок выспрашивала, какой предмет для чего нужен. Чтобы приехать в Алматы и не услышать: «Эта девушка не знает, что творит». Ну а коллекция «Версаль» у нас соотносится с эпохой двора Людовика. Когда отправляла заявку во Францию, сглупила и не изменила название коллекции. В общем, едем в Париж и везем «Версаль»… В Тулу со своим самоваром. Ну, думаю, что им понравится наша коллекция, да и девочки прекрасно чувствуют себя на сцене. И пусть я шью костюмы ночью на коленке и нам сложно по роскоши тягаться с тем же Ямалом, но у нас есть идея, у нас есть спектакль! В подготовке которого мне сегодня очень помогают хореографы Елена Шицко, Ержан Мулдахметов, а в пошиве костюмов неоценима помощь начальника методического отдела детского центра Натальи Александровны Гречкиной. Да, наши модели можно сфотографировать и повторить. И это уже делают, но невозможно постоянно копировать фантазии другого человека.
– Аня, на ваш взгляд, за чем идет успех?
– За мечтой. Знаете, в сентябре мои девчонки заполняли Карту мечты. И почти все наклеили себе Эйфелеву башню. Я так посмотрела и подумала: «Что-то перебор с мечтой». А оказалось, нет. (Смеется). Надеюсь, все сбудется.
– Удачи и побед вам в Париже!
