На жестких дисках моей памяти немало разных историй про Конезавод, ныне Заречный, что и неудивительно. Все квартиры и дома, в которых я родился и вырос, окнами обязательно смотрели на одну из конюшен. И родители мои, причем оба, закончили Московский зооветинститут и прибыли сюда с конкретной целью – довести до логического конца создание Кустанайской породы лошадей (дело было начато еще во времена Николая II). Так что среди лошадников я бывал часто, и много всяких любопытных разговоров осело в памяти. Но о чем бы ни толковал народ в конюшне, разговор об этом человеке неизменно шел уважительный, с почтением.
Тренер Алексей Владимирович Сидельников внешне ничем не выказывал своей роли в конюшне. Человек спокойный, интеллигентный, он никогда ни на кого не повышал голос и вообще избегал командных манер. Однако авторитет его в конюшнях был непререкаем, несмотря даже на немного комичное соперничество с родным отцом. Папа тоже был тренером и какое-то время даже составлял в свои весьма преклонные годы конкуренцию сыну. Комизм же проявлялся в его несколько старомодных реверансах в адрес женщин, работавших на конюшне, и в стараниях не утерять при этом физической формы. Старший Сидельников, смеялся народ, все заборы повалял со своей физзарядкой.
Алексей Владимирович Сидельников.
Он и сейчас стоит у меня перед глазами – коренастый, невысокий, в шапке пирожком, всегда бодрый, подтянутый и постоянно готовый на комплимент в адрес конюшенной дамы. Добрая ему память, этот человек оставил свой яркий след в истории Конезавода и памяти людей.
Сам же Алексей Владимирович был человеком непубличным, от прессы скрывался в закоулках конюшни, на телефон отзывался редко. В конный спорт он пришел мальчишкой, еще до войны. Работал на конюшне, был просто наездником, потом дорос до жокея. Причем очень быстро дорос, за какие-то два года. Другие всю жизнь добиваются, да без толку. И практически сразу же перешел на тренерскую работу. Это было в 1939 году, перед самой войной, когда кавалерия была все равно что сейчас космические войска. Воевал, однако, в пехоте, артиллерии, разведке. Всю войну мечтал вернуться к своей любимой работе. По ночам снилась конюшня, похрапывание лошадей, запахи свежего сена и морозного утра, когда начинаешь проездку. Вернулся в сорок седьмом, снова скакал, словно отыгрываясь за все военные годы. До того как снова оставить седло, выиграл семь больших всесоюзных призов и получил звание мастера-тренера.
Накануне светлой годовщины нашей Победы грех не вспомнить такого человека. Отмечу, я много раз пытался вызвать его на откровенный разговор, надеясь, что человек расчувствуется, начнет вспоминать какие-нибудь фронтовые истории. Но вот беда, ни за что не хотел он касаться тех тяжелых лет. Все сводил разговор к тому, как работал Конезавод на победу, сколько коней ушли на войну, и людей тоже (именно в таком порядке – лошади, потом люди). Конечно, уже в первые дни войны стало ясно, что танки и авиация куда сильнее лошадиных сил. И весомее. Но вспомните любой фильм про войну, и везде едва ли не на первом плане лошадка. Она тянула пушки, везла раненых, полевую кухню, снаряды. Среди тех лошадок была и наша, Кустанайская. Хотя официально порода была утверждена аж в 1951 году.
Кстати, Парад Победы Г.К.Жуков принимал таки не на танке, а на белом коне!
Под конец истории – еще один небольшой штрих к портрету нашего тренера.
Конюшня всегда притягивала мальчишек из трудных или многодетных семей. Здесь не надо было знать высшую математику, надо было просто не бегать от работы и любить лошадей. Может быть, не получив особой приязни у людей, чаще всего по строптивости характера, эти ребята находили себя в конюшне. Среди них был и один из мальчишек, представлявших в Конезаводе большую еврейскую семью Маркиных. Их было, по-моему, не менее семи, хорошие, трудолюбивые парни. Всех по имени не помню, но про одного из них упомянул в разговоре мой товарищ. Летел он в самолете из Москвы и встретил земляка, того самого Маркина, ныне гражданина Германии. Конечно же, разговорились – про конный завод, про лошадей. Герр Маркин все разговоры, однако, сводил к своему тренеру.
Оказывается, еще мальчишкой пришел он на конюшню, чтобы подработать – семья большая, каждая копейка на счету. Сидельников взял его помощником конюха, потом конюхом. Рядом с таким учителем грех не учиться профессии. Маркин приглядывался, примерялся, запоминал. Потом открылись границы, и семья уехала в Германию, не вся, правда. Этот наш Маркин уехал, и там пригодились все навыки, что перенял он у Сидельникова. Теперь он сам тренер, у него в Германии хорошая работа, очень приличный заработок и добрая память о своем учителе.
Уверен, таких историй про тренера можно было бы раскопать еще и еще, но и одна эта весьма показательна. Общее же мнение людей, которые его знали, такое. Это он, его мастерство и талант, прославили Кустанайскую породу лошадей, вывели ее в один ряд с чистокровными скакунами. Хотя сам бы он предпочел отмолчаться или высказаться в том смысле, что все это коллективный труд, а его вклад не столь весом. Вот так.
На первом фото – сам Сидельников. Это редкий и единственный у меня снимок, он всегда выставлял перед фотографом жокея, конюха, бригадира. Снял я его, судя по всему, тайком, в конюшне, на фоне ларя с овсом. Не лучшая фотография, но других просто нет. Зато коллектив конюшни - лошади и люди, которые с ними работали - представлен в более полном объеме.
Продолжение будет.
