Сейчас, когда вы читаете эту статью, с экономической карты нашей области исчезает крупное животноводческое формирование. Целенаправленно уничтожаются сотни голов рогатого скота...

Зачистка окраин

Ухоженная маленькая деревенька Окраинка, давно разменявшая столетие, в последний день апреля словно пригнулась под холодным дождливым небом. Таким же выглядел и мой собеседник – 61-летний Галей Утралинов, съежившийся, казалось, не столько от непогодной стылости, сколько от случившейся беды: две его коровы увезены на убой. Согласия никто и не спрашивал – на весь сельский округ наложено ветеринарное ограничение. Это похоже на внезапную блокаду. Скот не вывозить, не продавать, не перемещать, мясо и молоко не употреблять до окончания всех ликвидационных мер. На момент нашей встречи зачистка прошлась по 60 подворьям. Официально – «Мероприятия, проводимые в эпизоотическом очаге и неблагополучном пункте... с целью ликвидации и предупреждения распространения особо опасных и энзоотических болезней животных, включающие ограничительные мероприятия или карантин». Это из Закона РК «О ветеринарии». А из практики – лечение туберкулеза не проводится, больных и «положительно реагирующих» животных уничтожают.

– Понять не могу, откуда эта зараза взялась, – говорит о ситуации бывший агроном, а ныне сторож Галей Утралинов. – Осенью и весной прививки делали. Десять лет мы кормились этой коровкой, у нее жирность молока была выше 4 процентов, а сколько телят она нам принесла. Теперь сарай пустой... Говорят, выплатят за коров 30 процентов от их рыночной стоимости. На рынке такая корова, как моя, стоит 170-200 тысяч. Получается, что тысяч 40-50 дадут. На эти деньги разве что теленка купишь, а его до половозрелой коровы надо три года тянуть и тянуть. И на какие шиши? С женой вдвоем остались, как теперь жить?

Зоотехник Люба Урмантаева настроена чуть более оптимистично. У нее с базы товарищества увезли 249 голов скота: «Был замакима, сказал, что частично бюджет поможет, а остальное Шуллер с урожая даст».

Секретная база

В конторе центральной усадьбы ТОО «Приреченское» настроение – хуже некуда. Будь хозяйство уровнем – экономическим, социальным, репутационным – пониже, не было бы, наверно, и этого ощущения шока. Шутка ли – под нож целую отрасль.

Главу ТОО Владимира Шуллера односельчане обожают. Есть за что: Приреченка и Окраинка газифицированы, денег на благоустройство, школу, ДК, приют ветеранов, церковный приход, библиотеку, спорт Шуллер не жалеет. Отсюда не уезжают и без работы здесь не сидят. Хозяйство имеет крупный зерновой клин, кормовые угодья, хорошую технику. «Приреченское», как извещает сайт Денисовского акимата, является одним из 6 племенных хозяйств района, с содержанием КРС черно-пестрой породы молочного направления с численностью поголовья 707 голов. Всего у него 2300 голов КРС. И вдруг, буквально в одночасье, из этой крепкой конструкции вываливается одно из самых опорных звеньев – скот заражен туберкулезом.

Это не только сиюминутные многомиллионные убытки. Быстро убить бациллу не получится. Старые животноводческие базы надо глубоко санировать – снимать грунт, вывозить, обеззараживать площади, где еще вчера ходило и кормилось стадо. Отныне корма, навоз, соломенная подстилка, вода и почва, в которых, соответственно, туберкулезная палочка способна сохраняться 5 и 7 месяцев, попадают под долговременный и тщательный контроль санветнадзорных служб. Чем при этом будут заняты десятки людей, ранее имевших стабильные заработки в круглогодичной животноводческой отрасли, ответа нет.

Владимир Шуллер на мой вопрос о ЧП тотчас замкнулся и молча препроводил меня в кабинет, в котором аким сельского округа Владимир Борисов и Александр Миловидов, начальник отдела ветеринарии Денисовского акимата, а попросту главный ветврач района, корпели над скорбным списком лишенных скота крестьян. Миловидов стал звонить кому-то по мобильному, докладывая, что «тут вот корреспондент приехал». Спросил, стоит ли ему отвечать на мои вопросы. Одобрительное ЦУ было получено, но разговор то и дело прерывался сносками собеседника «это не для печати». Главветврач вспомнил советский совхозный строй, при котором существовал график завоза инфекционного скота на мясокомбинат, и то, как без проблем можно было получить крестьянину от хозяйства новую коровенку взамен утилизованной. Теперь же права качают переработчики: надо вперед платить за забой скота, а когда забьют, то вместо денег могут навязать и собственную продукцию – консервы. Поди потом продавай их тысячами банок...

Уже по возвращении в Костанай я, желая узнать общие правила бизнес-отношений переработчика со сдатчиком такого вот бедового скота, пробрался на этот самый консервный заводик за высоким бетонным забором. С улицы у него только неприметная проходная будка, через которую, как я узнал через десять минут, меня бы не пропустили ни под каким предлогом, стоило бы мне назваться журналистом. Только я навострился задать пару простых вопросов заместителю директора по производству Иосифу Ренькасу, как вошла директор Антонина Ренькас и категорически заявила: «У нас позиция – не общаться с прессой! Тем более по Приреченке!» Дальнейшая попытка наладить контакт напоминала диалог глухого с немым. Любят у нас секретность на пустом месте. И это при том, что Закон РК «О средствах массовой информации», подписанный Президентом страны, гарантирует свободу слова, ПОЛУЧЕНИЯ и распространения информации. Какие же тайны не должны разглашаться? Лишь те, что составляют государственные секреты или иную охраняемую законом тайну. Есть такие тайны на маленьком консервном заводе? Сомневаюсь.

Возраст незрелости

Равиль Валиев, руководитель отдела ветеринарии облсельхозуправления, на информацию также был скуп. Область подобных потрясений не знала давно. Поэтому если с ответом на вопрос – «Что делать?» – более-менее ясно, то на другой – «Кто виноват?» – пока лишь сумрачный лес догадок и слухов. Так что бациллы туберкулеза, можно предположить, обожающие темные и сырые места, попутно тоже ждут своего часа икс. Рвануть им, оказывается, проще простого. Потому-то приреченское ЧП – это одновременно и мощное напоминание о непрезентабельности современной ветеринарной системы. Не мудрено, если учесть, что долгое время оставалась она в стране на положении бедной родственницы. Утеген Муртазин, опытный глава ТОО «Сарыагаш» того же Денисовского района, не скрывает своего разочарования:

– Вся ветеринарная работа у нас сводилась к тому, что сидели ветинспектора, которые выдавали справки на пригодность молока-мяса, но не имели права лечить скот. Сейчас начали создавать госслужбы, однако бреши быстро не закроешь. Возьми, к примеру, бродячий скот – коровы, бараны шастают по деревне, по свалкам, а заставить их хозяев загнать скот в общинное стадо у меня нет никаких правовых рычагов. Вот тебе источник заразы. Бессильны тут и сельские акимы.

Словам сельского директора очень созвучно выступление на одном из совещаний министра сельского хозяйства страны А. Мамытбекова: «В 2009 году были внесены изменения в закон, где местным исполнительным органам было предоставлено право создания государственных ветеринарных организаций. Однако эти государственные предприятия создавались от случая к случаю, то есть системных изменений не было. 85 процентов поголовья по некоторым видам животных находится в личных подворных хозяйствах, которые не в состоянии нанимать ветеринаров. Поэтому создание коммунальных ветеринарных предприятий является острой необходимостью для Казахстана».

В Денисовке такое создано. Но от громкого ЧП оно не уберегло. Наверное, контора пока еще не дозрела.

Один на льдине

Вообще, если углубиться в историю вопроса, то не покидает ощущение, что у нас ветеринарная тема обречена на состояние вечной дискуссии. Ведь та же выплата 30-процентной компенсации физическим лицам за утилизованный скот даже на беглый взгляд выглядит как способ задвинуть острый социальный вопрос на потом. А ведь еще в 2010 году устами тогдашнего руководителя МСХ РК Акылбека Куришбаева на парламентском часе в мажилисе парламента было предложено изменить сумму компенсации. Дословно: «Выносим предложение правительству: сейчас мы выплачиваем только 30 процентов за изъятый скот. Поэтому население скрывает заболевший скот, так как это единственный источник их дохода. Минсельхоз предлагает, как в развитых странах, чтобы государство компенсировало 80 процентов от рыночной стоимости скота». Куришбаева не услышали.

Недавняя скандальная история с 722 головами крупного рогатого скота из Австрии, завезенными в Северо-Казахстанскую область и там же по причине обнаружения у них возбудителей вирусной диареи и болезни Шмалленберга уничтоженными, прозвенела на всю страну. Убыток крестьян составил 170 млн тенге. Минсельхоз предупредил Австрию, что если компания-поставщик не оплатит нашим фермерам денежные потери, то Казахстан обратится в международный суд.

Приреченские потери свалить не на кого. Тут деревня наша – как рыбак на оторвавшейся льдине: повезет – выплывешь. Нет – извини...