Об этом спросил Леонид Брежнев местную власть по указанию Никиты Хрущева.
Был в истории нашего железнодорожного вокзала, старого, послевоенного, любопытный казус. 30 апреля 1955 года в Кустанай московским поездом № 96 приехала неприметная гражданка А. Полякова. Она привезла сыну–целиннику жену с детьми, так как тот отписал маме, что более-менее устроился и ждет к себе семью. Надо полагать, гражданка Полякова слышала о целине, о том, как здесь ждут и принимают людей, только хорошее, бравурное. Потому и подумать не могла, что с самого порога, с кустанайского железнодорожного вокзала, все окажется иначе. А когда она все это увидела, от отчаяния взяла да и написала грозное письмо на имя самого Никиты Хрущева, тогда всемогущего секретаря ЦК КПСС, «автора» освоения целины.
Вот цитата. «Первое, с чем я столкнулась на станции Кустанай, – это полное отсутствие молока, чая, в ресторане для ребенка-искусственника я не могла найти одного стакана молока... В магазине ОРС ст. Кустанай Южно-Уральской железной дороги также не оказалось ни чая, ни спичек, ни хлеба, ни масла, ни сахара, ничего, что необходимо на первый момент прибывающим... Что делается на вокзале – трудно описать. Народ сидит на полу, лежит полусидя, положив друг другу головы на колени, на спины, некоторые ловкачи ухитряются влезать на перекрытия от стеклянных двойных дверей, где умещается 6-7 человек... Среди этой толпы много таких, которые шныряют и нашептывают о том, как ужасно на целине, «чтобы она провалилась», что чуть не каждого, кто приезжает, убивают... Когда я возвращалась домой, то в вагоне из 30 человек 12 было возвращающихся в Брест, в Белоруссию и на Донбасс после того, как их спрашивали в отделе сельского хозяйства, зачем они приехали и кто их просил. Троим из Баку, приезжавшим по договору, 2 мая 1955 года даже выдали по 400 рублей на обратную дорогу с просьбой другим не болтать...».
Фото вокзала примерно тех лет.
Надо полагать, Полякова осмотрелась не только на вокзале. Приехав к месту жительства сына, она составила себе довольно точное представление о том, что делалось тогда на самом деле. Вот, например, она пишет Хрущеву далее: «...Конечно, жить трудно, строят мало. Но из чего строить? Если лес, конструкции, трактора, части, даже личный багаж переселенцев, отправленный большой и малой скоростью, и многое другое законсервированы на железной дороге. Пугает молодняк также заработок, иногда не превышающий 300 рублей. Прибывающих трактористов, шоферов, столяров-краснодеревщиков за неимением работы по их специальности посылают копать канавы».
Похоже, была советская гражданка Полякова еще тем «твердым орешком» старой закалки из приснопамятных тридцатых годов. Об этом свидетельствуют слова в конце письма: «Не могу не писать, возмущение растет против тех, которые опошляют, срывают такое большое и великое государственной важности дело. Губят его дельцы и подлецы, засевшие в отделе сельского хозяйства, а может, и посаженные на местах, работающие на врагов нашей Родины».
Письмо до Кремля дошло, Хрущевым было отписано Брежневу, который в свою очередь на нем начертал резолюцию секретарю Кустанайского обкома партии: «т. Храмкову. Что делается на вокзале? Прошу принять меры по затронутым вопросам. 11 июня 1955 года. Л.Брежнев».
