«Путь от практики к теории» – так определяют концепцию педагогической технологии этого человека. Он не профессор и не доктор наук. Он – создатель. Вячеслав Воскобович эффективно распорядился личной энергией и талантом – создал замкнутый цикл производства игрушек, которые сегодня знают на всем постсоветском пространстве.
Вячеслав Воскобович живет в Санкт-Петербурге. Игрушки придумывать начал в девяностых. Сначала для своих детей – походы по магазинам игрушек в эпоху перестройки вгоняли молодого отца в тоску. А в стране уже активно велись разговоры об альтернативной педагогике. И Вячеслав Валерьевич решил внести собственную лепту в передовые методы воспитания. «Геоконт», «Игровой квадрат» (сейчас это «Квадрат Воскобовича»), «Складушки», «Цветовые часы» сразу привлекли к себе внимание. Практика Воскобовича быстро вышла за рамки семьи. И теперь его знают на всей территории постсоветского пространства.
Приехав в Костанай, чтобы провести свои знаменитые семинары, Вячеслав Воскобович нашел время дать эксклюзивное интервью «КН».
– Вячеслав Вадимович, вы по образованию, если не ошибаюсь, физик. Что же привело вас в сферу педагогики? Ведь чтобы создать игрушку для ребенка, нужно знать особенности его физического и психического развития…
– Да, я инженер-физик. В свое время оказался в этой сфере случайно – вошел в те воды, о которых не ведал. Но, знаете, это даже полезно. Хорошо, когда ты профессионал и в этом направлении работаешь. И, может быть, еще лучше, когда ты творишь в сфере, о которой ничего не знаешь.
– Почему?
– Однажды на очередных курсах ко мне подошла слушательница. Поинтересовалась, кто я по образованию, узнала, что не педагог, и воскликнула: «Слава Богу! Вот я педагог по образованию и уже не могу выйти за рамки науки, которая ограничивает мое развитие, творчество... А вы можете!»
Так что я пришел в непаханую сферу, проложил свое торило, ну а дальше… Конечно же, без знания тех же педагогических и психологических процессов движение в этой среде было невозможно. И мне пришлось изучать эти науки. Не так это и сложно…
– Так, может, принципы системы образования, которая подводит человека к выбору определенной специальности, неверны? Может, она должна просто давать базу, на основании которой человек потом сумеет выбрать любое дело (даже несколько), специализироваться и совершенствоваться самостоятельно?
– Нет. Этот путь непрост, и я не пожелаю его другому. У нас, вообще-то, творческих людей полным-полно. Они генерируют идеи, присылают их. Но! Сложно их доказать и довести до какого-то уровня. Всегда определенный снобизм существует, иерархии и люди со степенями не снизойдут до выскочки-чужака. Поэтому в свое время мне пришлось проделать большой путь. Во-первых, организовать производство – а в тяжелые девяностые это было очень трудно. Обивал пороги учреждения, бегал в поисках денег… До сих пор помню, как на кафедре геометрии профессор один долго выстраивал фигуры в «Геоконте» и качал головой сокрушенно: «Вот если бы у моих балбесов в детстве была такая игрушка, они бы знали геометрию!» Но откуда у профессора деньги на производство? И помню самое начало. Товарищ пришел, протянул восемьсот долларов и сказал, что ему идея понравилась...
– А во-вторых?
– Оставить за плечами более 150 городов – я постоянно езжу с семинарами… Доказываю, что игровая система жизнеспособна, действенна. Что идея без товара невозможна. Нужно иногда даже педагогам объяснять, как использовать игру полностью, ведь каждая из них оставляет много места для творчества. Вот, к примеру, «Прозрачный квадрат». Здесь можно из частей складывать целые квадраты. А можно из этих же частей сложить фигуру лошади и придумать про нее сказку…
– Сегодня уже выросло то поколение, которое больше двадцати лет назад начинало осваивать ваши игры. Вы как-то следите за тем, как игры Воскобовича повлияли на интеллектуальное развитие этих людей? Если человек производит хлеб, можно сразу судить о качестве. Но вы производите продукт, который влияет на внутреннее формирование человека. Как отследить, насколько это «вкусно» и полезно?
– Глобальным отслеживанием результатов я не занимался. Скорее наблюдаю результаты локальные – в частности, когда приезжаю в разные города с семинарами и слышу отзывы педагогов о том, как влияют игры на развитие пространственного мышления, воображения, вижу результаты разных диагностик, которые подтверждают эффективность. Поэтому в последние годы мы осваиваем новые территории. Сейчас уже вышли за рамки дошкольной сферы. Работаем теперь в трех направлениях – добавили еще младшие классы и коррекционное развитие, для детей с ограниченными возможностями.
– Кстати, я читала, что вы не сторонник раннего развития ребенка…
– Форсированных – нет. Это мое внутреннее убеждение. Не вижу смысла в этом. Здесь еще чем чревато – ребенок может преуспеть в умственном развитии, но это не значит, что он легко получит свой социальный статус, придя на два-три года раньше в школу. У нас система не подготовлена для такого интенсивного развития. Поэтому развитие – это хорошо. Но пятилетнему малышу в первом классе очень тяжело. И еще. Если наука говорит, что он сенситивен (особо чувствителен. – Прим ред.) к пяти годам, то не стоит опережать… Тут не скорость, тут важны поэтапность и качество развития. Это основа дальнейшего успешного обучения в школе.
– У вас ведь не просто игры. Вы предлагаете концептуальную игровую среду, которую объединяет волшебная страна. Скажите, а вам интересно ее придумывать? Вы сами в ней живете?
– Безусловно. Это уже такое своеобразное мышление оттуда, изнутри. Сказав «а», начинаешь говорить «б». И заставлять себя не надо. Говорить, что я действую через силу – нет. Игровые процессы должны быть очень живыми. Поэтому каждую игру приходится отслеживать – сочетать игровой момент и образ. Так что одной ногой там, другой – здесь.
– А почему эта страна – Фиолетовая? Случайно так вышло, или что-то послужило поводом?
– К одной из своих первых игр, которая называется «Геоконт», я написал сказку. Там герой совершает путешествие и по приказу царя должен оказаться в фиолетовом лесу, в котором есть поляна золотых плодов. И он как раз, пройдя по радуге и еще оставаясь в ее последнем цвете – фиолетовом, туда и попадает. Вот так и появилась идея Фиолетового леса. А потом пошел лавинообразный неуправляемый процесс. Дело в том, что в дошкольных учреждениях есть положение, обязывающее иметь игровую среду. И получилось, что страна и стала этой средой.
– У вас много героев с забавными именами – малыш Гео, Околесик, Долька, Ворон, Мэтр… Сами придумываете?
– Сам. Процесс сложно отследить. Возникает образ, формируется, и – пожалуйста! А имена… У меня всегда была тяга к словотворчеству и вкус к словам. Понимаете, смесь слов рождает отдельную музыку сочетания, которой доселе в природе не существовало. Это тоже чудо творчества. В моих играх и ребенку можно придумывать слова, формировать вкус к слову. Кстати, я даже одно время стихи писал и песни. Сейчас, правда, прошло уже. Вот только на курсах иногда гитару в руки беру (показывает на инструмент, прислоненный к стене аудитории. – М.Ш.) – в Фиолетовой стране не только сказки, но и песни есть…
– Наверное, волшебную страну можно придумать только тому, кто сохранил в себе ребенка. Вы, кажется, сохранили. А как думаете, это важно – быть не до конца взрослым?
– Очень. Сегодня взрослые забыли детство. Чем больше сфер, с которыми мы соприкасаемся во взрослой жизни, тем сложнее человеку сохранить в себе непосредственность, пытливость, живость, творческую искру. Вот потом и получается – садится родитель рядом с ребенком, начинает объяснять ему, как буквы складывать, раздражается и понять не может, что для ребенка нет абстрактных понятий, что у него все познается в игре.
А как же сохранить в себе ребенка?
Играть! Играть вместе с ним. Кстати, в мои игры любят играть и взрослые – есть варианты и для них…
