Народ в нашей группе был простой, без эстетских вывертов, что думали, то и говорили. Свободное время тратили исключительно на покупки, иначе зачем было вообще в эту Германию ехать? Правда, бывали нюансы. Одна девушка, помнится, в славном городе Карл-Маркс-штадт (ныне снова Хемниц) пыталась найти подругу по переписке. Была в те времена такая мода, завязывать переписку с товарищами из соцстран. Адрес был, но как добраться, не знала. Спросила у полицейского, и потом минут пятнадцать слушала подробный рассказ, как доехать и где свернуть. Мне кажется, он готов был отвезти ее, но, к сожалению, сам был безлошадным.
Сам же город переименовали не просто так, а после референдума - 76 процентов жителей проголосовали за возвращение ему старого имени. А самый большой памятник Карлу Марксу остался — громадная голова мыслителя и философа. Жители Хемница по-свойски именуют его «башкой», но вопрос о сносе или перемещении никогда даже не поднимался. Наоборот, его отреставрировали и он по-прежнему остается одним из символов теперь уже бывшего Карл-Маркс-штадта. Мы тоже прошли тут с экскурсией.
Кстати, об экскурсиях. Иногда наши туристы находили себе занятия поинтереснее и уходили в самоволку. И вот мы, понимаешь, по парку бродим, где сам Бах гулял, а их на эротический фильм потянуло. Все идут, озаренные возвышенными думами, а у них лица, если не сказать грубее, красные, ржут, как кони. Впервые такое в кино увидели и не знают, как на это «чудо» реагировать. Вечерами никто на цепях не держал, гуляй, сколько хочешь. И гуляли, даже хором петь пытались, пока не заметили, что там это не принято. И вообще, нормальные немцы спать ложатся рано, поскольку рабочий день начинается часов в 7 утра.
Чемоданы набивали под завязку, везли все, чего не было у нас. А в то время уже ничего и не было. Везли домой знаменитые, очень красивые сервизы «Мадонна», замечательную обувь Salamander для жен, оптику, одежду детям, кожаную куртку себе, сладости на всю семью. Даже ковры умудрялись вывезти, правда, мороки с таким сувениром было немало. В смысле, таскать за собой неудобно. Но зато уж потом, у семейного очага, можно было небрежно так бросить: «Вот, в Германии купил. На наши деньги очень недорого».
В Германии, как и в Союзе, уже тоже пахло переменами, и мы, простые советские туристы, были для продвинутых немцев как бы буревестниками грядущих пертурбаций. В древнем городе Йене, знаменитом цейсовской оптикой, университетом и музеями, нам с трепетом показывали ступени местного храма науки:
- Вот тут, на входе в университет, стоял ваш президент Горбачев и говорил нам про перестройку. Жаль, наши телеканалы не показывают ваши съезды...
Слово перестройка при этом произносилось по-русски, вроде бы с надеждой, что мы как-то повлияем на их телевидение.
Господи, знали бы вы, да и мы тоже, чем закончатся эти правильные речи!
Телеканалы же в ГДР вели себя вполне по-советски. Включишь вечером ТВ ГДР, а там бабушки в возрасте за 60 соревнуются в прыжках с трамплина в воду. Телевидение ФРГ оглушало воем сирен и криками демонстрантов. Вот они, капиталистические нравы! Против чего выступали трудящиеся, понять было трудно. Может быть, молоко стало жиже на полпроцента, или проезд в метро подорожал на полкопейки. Но разгон шел будь здоров, смотреть жутко.
Думаю, у нас бы такими темпами что-нибудь дорожало, никто б и не заметил.
Средь обязательных туристических объектов было немало интересного, что врезалось в память навсегда. Чисто профессионально отметил музей первой большевистской газеты «Искра» в Лейпциге, где все залы были заполнены народом. Здесь, в типографии Германна Рау, был отпечатан первый номер газеты. У истоков стоял Владимир Ильич Ленин, а эпиграфом были взяты пушкинские строки «Из искры возгорится пламя». Смотрю на сверстанную первую страницу, каждая строка из отдельных буковок, литер по-типографски. В учебной типографии КазГУ нас учили вот так же, по буковкам, набирать текст. Ни разу не пригодилось в жизни. Но уже тогда, при Ленине, печать нуждалась в деньгах, и в газетах активно печаталась реклама. Это понадобится в будущем и нам, когда наш «Ленинский путь» пойдет другим путем.
Концлагерь Бухенвальд — трудно даже представить себе, какие тут творились зверства. Спрашиваю гидессу, откуда такое название, в дословном переводе «книжный лес». Она поправляет, на самом деле буковый лес, скорее Букенвальд. И правда, вокруг раскинулись красивейшие буковые леса. Невольно вспоминаю своего дядьку, родного брата отца, Николая Егоровича. Он воевал, как и все мужики в нашей семье, попал в плен, но не в концлагерь загнали, а на авиазавод в Берлине. Там и удалось дожить до Победы. На воротах концлагеря та самая надпись «Jedem das Seine» («Каждому свое»). Фразу великого Ницше фашисты приспособили для гнусного дела и в итоге сами же свое и получили.
Под горой, на которой был концлагерь, небольшой городок Айзенах. Его жители, якобы, ничего не знали про лагерь. Обозленные наши союзники-американцы, которые первыми вошли в Бухенвальд, специально возили их потом в лагерь, чтобы посмотрели. А в самом Айзенахе любопытно было походить по дому-музею Иоганна Себастьяна Баха. Великий музыкант, может быть, самый великий из всех великих, жил здесь в небольшом домике в два этажа. Наши богатеи такой домик отвели бы для гостей или слуг. Совсем небольшой домик. Но Бах умещался, с женой и одиннадцатью своими детьми. Нашлось даже место для клавесина, и хранитель музея сыграл нам что-то из Баха. Рядом величественный католический храм с органом. Вечером там послушали Баха уже на органе. Звуки вились, роились и улетали под высоченные своды, а мы стояли внизу и чувствовали себя песчинкой в бесконечном океане.
И другой храм пришел на память, в Потсдаме. Там мы попали на веселых молодых прихожан, которые разворачивали в церкви выставку... эротических фотографий. И заодно дарили нашим туристам карманного формата Библии на русском языке, которые злобно изымала на границе таможня. Я даже не обратил внимания на эти Библии, потрясенный самим фактом такой выставки в храме. Но кто-то взял Книгу, плюнув на запреты, и правильно сделал. Это надо бы читать каждому и в любом формате.
В Берлине же еще один обязательный объект для всех туристов — Трептов-парк. Мы попали туда туманным днем, когда фигура воина-освободителя терялась в дальней дымке. Гидесса рассказывала, как это было и в честь чего стоит монумент. Ну, эти подробности можно прочитать и в Интернете, так же как и о судьбе прототипа Воина, который совсем недавно ушел из жизни. Судьба подарила ему долгие годы за его подвиг, и это справедливо. Пока шли по парку к центральной фигуре Воина, читал на небольших постаментах по дороге приказы Главнокомандующего. Подпись Сталина никто не убирал, да и зачем? Это же история.
Совершенно очаровал город Веймар, или Ваймер по-немецки. Какой-то уютный, домашний, с большой пешеходной зоной. Автобус высадил нас у кафе «Элефант» («Слон»), которое хорошо было знакомо всем гражданам СССР. Заглянули. Вот тут сидел сам Штирлиц, вот тут — его жена. А вот тут, на небольшой площади, сказала гидесса, будет стоять автобус, если кто отобьется от группы. Не только Веймарской республикой знаменит город, великие люди Германии жили и творили здесь: Гете, Шиллер, Лист, Ницше. «А с балкона этого дома, замечает гидесса, выступал Гитлер, гореть ему в аду!» К истории, особенно ко всему, что связано с войной, здесь отношение самое серьезное. Любой даже намек на пропаганду фашизма пресекается быстро и жестко. И тогда, и сейчас.
Еще уютнее маленькие городишки, в которых мы пару раз останавливались, чтобы выпить чашечку кофе. Не город даже, деревушка размером с наше отделение совхоза, но уже в 7 утра дымится труба над местным кафе, на столе свежие булочки и горячий кофе, хозяйка приглашает заезжать еще. Никто не сует тебе в чашку чайные пакетики с мусором и за бешеные деньги, никто не бурчит по поводу раннего визита. Никто не обманывает — не принято. Чудеса! Может быть, по контрасту с хамством нашего общепита? В маленьком городке неподалеку от Лейпцига увидел наконец легендарное действо: хозяйка магазина шваброй с шампунем мыла тротуар перед своей торговой точкой.
Когда везло, заезжали в наши военные городки, которые были рассеяны по всей Восточной Германии. Как и американские — по Западной. Товары те же, но продавщицы наши, советские, нет языкового барьера. Мы их про шмотки, а они нас — ну, как там Москва? Говорят, в магазинах пусто? Еще не пусто, отвечаем, но к тому идет. Вот, затариваемся тут.
Рассказ этот может быть бесконечным, как песнь акына, ведь даже через столько лет впечатления еще свежи и занимательны. Однако, закончу с того же, с чего и начал. Великое благо для простых людей — Таможенный союз. Один шлагбаум убрали с границы, и то хорошо. А наши соседи из России снова едут от нас с гостинцами, это не только я заметил. Покупают себе и друзьям алкоголь, наш, говорят, получше российского. Колбасу везут, она у нас еще с мясом, макароны, они вроде бы не хуже итальянской пасты, но дешевле. Это уже наша мука из твердой пшеницы сказывается. Пусть едут, нам тоже есть за чем съездить к ним. Слава Богу, сегодня никому не придет в голову кричать караул по такому поводу. А в Берлин теперь ездят в гости, просто посмотреть, по делам. Сервизы не везут уже. Они, в принципе, везде одинаковы.
На снимках — Трептов-парк в Берлине, музей В.И. Ленина в Лейпциге и путеводитель из него же, концлагерь Бухенвальд и фотосюжеты из разных городов Восточной Германии.
