Такое вот земледелие
Для тех, кто не в курсе, Удовицкий - кандидат сельскохозяйственных наук, профессор, автор 45 сортов картофеля, топинамбура и даже двух яблонь. В этом году он взялся за новый эксперимент. Сажать корнеплоды решил у самой конторы, в центре Заречного, хорошо не на перекрестке, но рядом. При этом лопаты у него и близко не было, но сама картошка лежала, готовая к посадке, с ростками.
...Вот он тяпкой разметил участок земли, на которой не хотел расти даже бурьян. Вот вместе со своим преемником Виталием Тайковым разложил картошку рядками. И накрыл ее толстым слоем соломы, привезенной с сеновала. Кто-то сказал: а, это ленивое земледелие, по телевизору показывали. Если бы ленивое.
Видел бы тот, кто его выдумал, сколько труда было положено, чтобы на бросовой земле устроить огород и получить неплохой для нынешнего года урожай. Этим летом на неполивных землях семена картошки местами превратились в чипсы. Но не буду забегать вперед. Сначала о том, как сажали они этот огород и как боролись с погодой и природой.
Унесенное ветром
Едва уложили под солому картошку, еще и таблички не поставили, как поднялся ветер. Ну, всё и полетело по окрестностям. Обоим была обещана вакансия дворников, если замусорят соломой округу. Пришлось тащить в огород лестницу, горбыли, доски, всё, что под руку попало.
Надо полить, а никакого источника воды у конторы нет. Удовицкий обратился к своим старым друзьям-пожарным. Владимир Черненко, директор опытной станции, проникся идеей и дал команду помочь. Это, я скажу, было зрелище! Громадная пожарная машина подъехала к странной картофельной грядке. В окнах конторы полно зрителей, и на крыльце народ. Водитель замедлил ход, чтобы с разгона не подавить плитку (у конторы брусчатку новую недавно выложили). В окне конторы кто-то схватился за голову: пропала вся красота у парадного подъезда.
Штуки две треснувшие плитки я, конечно, видел, но, возможно, они такие уже были. А Виталий Тайков успел переодеться в рабочий комбинезон и с помощью «пожарки» полил огород. Были, конечно, разговоры, что не пробьет картошка толстый слой соломы, сгниет на бесплодной земле. Удовицкий на это отвечал просто. Вел к асфальту и показывал, как сквозь него прорастают побеги тополя.
Зачем?
Всего они посадили картофель 21 сорта, отечественной и зарубежной селекции. Картофель с именем автора, то есть сорт Удовицкий, взошел первым и дружно. Это поздний сорт, он хорош для юга республики, там и районирован. Но и здесь взошел, не побоялся ни жары, ни полива соленой водой. А вообще, зачем всё было затеяно, к чему такие опыты, когда ничего нового в таком способе выращивания картофеля нет?
- Мировых проблем я решать не собирался, но эксперименты должны были показать, на что способен картофель казахстанской селекции. Было интересно, как поведут себя отечественные и зарубежные сорта в условиях «ленивого земледелия». И еще хотелось посмотреть, как они перенесут полив солоноватой водой и жару. И не рискует ли государство, целиком полагаясь на привозные семена-однолетки?
Оказалось, что хороший интенсивный сорт картофеля даже на бросовой земле может давать дружные всходы, ростки свободно пробивают толстый слой соломы. Правда, с небольшой задержкой, потому что тепло не сразу проникает под солому. Зато там долго держится влага. Плюс этой технологии еще и в том, что солома оберегает ростки от перегрева почвы, растениям под ней комфортнее. Слой соломы глушит сорняки, полоть не надо.
Удовицкий с Тайковым регулярно замеряли температуру под соломой, сравнивали ее с наружной. И погода хорошо подыграла им жестокими суховеями. Очень часто температура поднималась до 37 — 40 градусов в тени. А под соломой было всего 17 — 18.
Еще один плюс такой посадки. Созревший картофель можно не копать, а просто выдёргивать из-под соломы. И если среди лета захочется молодой картошки, можно просто «подоить» кусты. Нащупал крупный клубень, выдернул его, а куст растет дальше.
Экзамен выдержан!
В общем, поначалу все это выглядело чудачеством, а что получилось в итоге? Экспериментальная площадка, к которой скоро присоединились другие ученые, с посевами льна, пшеницы, подсолнечника, сои, рапса. Сам Удовицкий добавил к своему огороду симпатичную аллейку из топинамбура, своего же, кстати, сорта. И вот все это хозяйство заменило привычную клумбу у входа в контору. Только вместо цветов здесь уже упомянутые полевые и огородные культуры. Опыты как на ладони.
И какой же главный итог, что там выросло под соломой? Выросла картошка, и неплохая, причем именно своя выдержала все испытания. Картофель казахстанской селекции дал хороший урожай, несмотря на жару и полив соленой водой от 900 до 1900 граммов с куста, это очень даже неплохо. Причем кусты не только цвели, но и дали ягоды, пригодные для размножения и селекции. Зарубежные сорта проиграли, выдав вдвое меньше при тех же условиях.
Наболело
Только эксперименты, похоже, скоро этой «клумбой» и ограничатся. Весной с великими трудами посадили опытные делянки в поле за Боровской трассой. А потом Минсельхоз практически прекратил финансирование селекционной науки. В лаборатории селекции картофеля, которой когда-то руководил Удовицкий, было восемь сотрудников и пятеро рабочих. Остался он один на половине ставки и одна лаборантка.
Такое ощущение, что свои сорта, районированные и надежные, никому не нужны. Проще завезти проверенное на чужой земле и питаться голландской картошкой, китайскими яблоками, оплачивая зарубежную науку. А наши опыты куда, вместе с учеными? А пусть копаются потихоньку на своих огородах, авось, найдется патриот на их сорта. Находятся, но редко.
P.S. 1 сентября Андрей Степанович отметил свой 78-й день рождения. Как всегда, в трудах и заботах на земле. И тут завязывается уже другая интрига. Как-то зимой сел он ужинать и в тарелке обнаружил сваренный женой картофель... цвета спелого арбуза. Помните, сколько было разговоров вокруг лечебных свойств картофеля с фиолетовой мякотью? Он и полезный, и вкусный, да только вид его не очень аппетитный. А тут чудный насыщенно розовый! Удовицкий нашел этот картофель и попытался весной закрепить его цвет в новом сорте. Даже название дал проекту - «Травник». Но скорого успеха добиться не получилось, придется заново начинать рутинную работу над новым сортом. А это лет десять - пятнадцать. «Ну, так и что? - говорю я ему. - До ста лет еще не один «Травник» можно будет сотворить».
