Изюминкой его стала возможность увидеть производство лекарств изнутри, побывать в цехах, куда не допускаются посторонние.
Розы vs Полынь
Едем на завод. На улицах Шымкента цветут розы, которые высадили в прошлом году в честь юбилея страны. Земляника на придорожных клумбах растет сама по себе – юг все-таки. Но на гербе города не земляника и не розы. Там полынь. 135 лет назад она стала ключевой фигурой в Шымкенте. Потом и в Советском Союзе. Ну то есть уже не сама полынь, а завод, который обязан ей появлением.
- Бренд «SANTO» смотрится как отсылка к европейскому партнеру. Но на самом деле это от слова «сантонин» - так назывался антипаразитарный препарат, который делали из полыни цитварной, - рассказывает менеджер компании по работе с госорганами Анна Дрелих. Говорит, что полынь цитварная растет только на юге Казахстана и еще, кажется, где-то в Южной Америке. В Шымкенте в 1882 году построили первый цех для производства сантонина. Этот завод был важным не только для развития региона. Он был национализирован одним из пяти первых декретов Ленина. Во время Великой Отечественной именно здесь производились основные запасы морфина, поставляемого на фронт. И после, до развала СССР, завод был крупнейшим в Союзе поставщиком субстанций-основ для лекарств. А в 2011 завод обрел инвестора – компанию Polpharma, которая входит в двадцатку крупнейших генериков мира. Компании фармацевтические делятся на оригинальные, которые разрабатывают новые лекарственные средства и генерические – они производят лекарства по уже разработанному рецепту.
На территории завода сохранился и самый первый цех, есть цеха с привычными советскими барельефами. Есть и построенные в последнее время. Директор завода Рустам Байгарин рассказывает нам, что SANTO является флагманом фармпромышленности Казахстана. И сейчас претворяет в жизнь самый крупнейший инвестпроект на 100 миллионов долларов. Семьдесят уже освоено: построены два новых цеха, которые оборудованы в соответствии с современными требованиями и международным GMP-стандартом (об этом КН уже писали, читайте материал от 15.06.2017). Рустам Байгарин – фигура тоже историческая. На заводе много династий, вот и директор из такой династийной семьи. Его предки начали работать здесь еще до революции. Директор прощается с нами: у него много дел, сейчас разрабатываются новые проекты. Но мы не огорчены, потому что предстоит самое интересное – экскурсия.
Экзамен на умение переодеваться
Дверь за собой нужно закрывать сразу же. Это еще не стерильная территория, это санпропускник. Но тут уже все строго. Надеваем бахилы. Пакет. В нем халат, шапочка (волосы под нее), перчатки. Облаченные, перебираемся через скамью, перегораживающую помещение. Еще одни бахилы. Умывальник. Руки с мылом. Сушим. Обрабатываем руки еще раз – дезинфицирующим раствором. Девушкам с накрашенными губами выдают маски, очки тем, у кого накрашены ресницы.
- Это вы нас защищаете или лекарства? – спрашиваю начальника цеха по производству стерильных лекарственных форм (ампулы и инфузии) Гаухар Жанарбекову.
- Нет, не вас. Это меры предосторожности для того, чтобы не нарушать стерильную среду, - отвечает она строго. И поторапливает девушек, которые фотографируют себя в зеркале в этом необычном облачении. Я смотрю на обезличенных комплектом коллег и думаю, что мы похожи на умпа-лумпов из фильма «Чарли и шоколадная фабрика». Да и сам сюжет похож: нас допускают туда, куда обычно не попадают простые смертные. Думаю о том, что статью назову «SANTO» и полынная фабрика». По аналогии.
Процедура одевания занимает до пяти минут. Это мало. Гаухар рассказывает, что сотрудники, которые работают в самых стерильных цехах тратят на переодевание 15-20. Они
полностью снимают свою одежду, надевают специальное белье, надевают спецодежду. Плюс регулярно проходят микробиологические мониторинги. И сдают экзамен на умение правильно одеваться, готовиться к работе.
Почти внутри
Мы такой экзамен не сдали бы. Поэтому идем по изолированному коридору и фотографируем работающих людей через стекло.
-В этом цехе четыре линии инъекционных растворов и четыре инфузионных, - рассказывает Гаухар. - По этому коридору с правой стороны стадии (кабинеты за стеклами) подготовки растворов, ампул. С левой две стадии для приготовления инфузионных растворов. Мы на четвертой линии. Смотрим, как готовится лидокаина гидрохлорид. Здесь не называют препараты уменьшительно. Только полное название. Может потому, что точность во всем – неотъемлемая составляющая рецепта изготовления любого лекарства.
Начальник цеха рассказывает нам как делается препарат. Сначала готовится вода для раствора, потом самые квалифицированные специалисты создают готовую субстанцию. Химики в лаборатории проверяют препарат на соответствие. И только потом он разливается в тщательно вымытые и простерилизованные ампулы, они запаиваются и упаковываются. За смену работник должен упаковать не менее десяти коробок с ампулами.
Другая линия: здесь производят офлоксацин. Это раствор для капельниц, его поставляют в больницы. Заглядываем в окна, фотографируем. Мне немного грустно, что не подойти и не увидеть, не потрогать. Но одно такое «потрогать» может стоить жизни человеку. Нельзя нарушать стерильный процесс. Датчики на стенах коридоров, которые контролируют состояние среды, безмолвно со мной соглашаются. Нельзя.
О доверии
Обратный процесс разоблачения, двор. И вот мы в другом цехе асептической рассыпки порошков антибиотиков. Здесь все заново. В точности до мелочей. Такие же голубоватые спецодежды. Разница только в том, что в цехе нет никого, кроме начальника Оксаны Сосновой. Линия сейчас проверятся, готовится к рассыпке цефтриаксона. С удивлением узнаю, что данный антибиотик оказывается производится не у нас. Его закупают крупными партиями у поставщиков из Кореи и Италии, а на заводе в Шымкенте рассыпают и упаковывают: стерильный флакон, стерильно укупоривается, стерильным колпачком закрывается. Все это делается в машине, бесконтактно.
Коллеги интересуются, почему на один и тот же антибиотик в аптеках цены разные. Оксана Соснова объясняет, что обычно на цену препарата влияет его закупочная стоимость. Партнеры SANTO имеют сертификат качества GMP, поэтому стоимость препарата у них дороже. Но зато качество гарантировано: стандарты GMP подразумевают сложную систему надзора, инспектирования, повышенные требования к оборудованию и процессу.
- А вы сами пользуетесь продукцией компании, в которой работаете? - спрашиваю я Оксану Соснову.
- Конечно! – отвечает она. – Вся семья пользуется.
Такой вопрос я задавала многим сотрудникам компании. Интересно было посмотреть на реакцию отвечающих. Кажется, все они говорили искренне. И это внушало доверие.
