Прошлый век
29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне была впервые испытана ядерная бомба мощностью 22 килотонны. Последнее испытание состоялось в 1989 году. За это время на полигоне прошли службу тысячи военнослужащих. Я пришел к памятнику жертв радиации в парке Победы и увидел только 15 человек.
Мужчины разных возрастов. Я подошел, когда они шутили.
– Что делать во время взрыва? Надо ногами ложиться в его сторону, накрываться белой простыней и смотреть, куда тестикулы полетят («тестикулы» здесь эвфемизм).
– Или заматывайся в белую простынь и катись на кладбище.
– А что, действительно от ядерного взрыва советуют спасаться простыней?
– Да. Якобы белая отражающая поверхность отталкивает часть излучения.
– Я отслужил, приехал – военком показывает журнал. Написан совет: увидел вспышку – ложись за пенек. (Смех). – Вас бы туда послать – какой бы вы там пенек нашли. Но ничего не сказал. Подписал бумагу о неразглашении на 25 лет.
Собравшихся я спросил о настоящем или прошлом роде деятельности. Строитель, газовик, инженер, аким сельского округа, высотный электрик, зоотехник, агроном, водитель скорой помощи, поммастера.
– А дети у вас есть?
– Есть, – ответили все, кроме одного мужчины. Я хотел расспросить его, но передумал.
– Вас предупреждали, куда направляют?
– Нет.
Большой мир
– Что вы делали на полигоне?
– После взрыва, как правило, на следующий день выезжали и собирали животных. Чаще всего это были козы, бараны, – рассказал Владимир Юдаков. – На разном расстоянии от эпицентра их помещали в блокгаузы. Там были даже кондиционеры. Мы входили, выносили их, затем тела отправляли на исследование в Москву.
– Живых находили?
– Примерно в 20 километрах от взрыва.
– А мы строили аэродром – 7 километров полоса. Тройная арматура, 60 сантиметров бетона. Потом затягивали все дерном и засевали травой. Чтобы сверху даже видимости не было каких-то коммуникаций.
– Да, все было под землей.
– Если, не дай бог, кто-то терял пропуск, изымались все пропуски и перевыпускались новые.
– А мы готовили горные штольни. Обломки скальных пород вывозили на вагонетках. Потом в этих подготовленных штольнях проводили атомный взрыв. Гранит превращался в пепел.
– А я служил в 1961-64 годах – это время самых активных испытаний, – сообщил Сергей Ранцев. – Разразился Карибский кризис. Как сейчас говорят, мир был на грани ядерной войны.
– И началась бы война, не будь ядерного оружия. Во все времена у людей руки чешутся повоевать. Никогда не было мира на земле – вон сколько конфликтов сейчас. А ядерные бомбы мешают начаться большой войне.
– У нас такой вопрос, сынок. По указу Президента участникам испытаний нужно давать путевки в «Сосновый бор» и в госпиталь. Раньше ездили все, кто писал заявление. А в этом году «ты не попадаешь, ты не попадаешь». Путевок не хватает. Неужели нас стало больше? Это же указ Президента, а мы ходим, как просители. Но мы ведь не просители?
Встречу организовал Бекатай Альмагамбетов, председатель филиала международного антиядерного объединения «Невада – Семипалатинск».
– Какие льготы у участников испытаний?
– У приравненных (35 человек) спецгоспособие и жилищное пособие – примерно 20000 тенге. Плюс санаторно-курортное лечение и госпитализация.
– В Астане, Шымкенте, Алматы проезд в автобусе бесплатный. А у нас нет...
– У нас и в Северо-Казахстанской области хуже всего. А в регионах, которые близко к Семипалатинску, понимают...
– Если большой мир стоит на ядерном оружии, то за этот мир нужно сказать спасибо и вам.
Мужчины замолчали. За службу их, кажется, никогда не благодарили. В лучшем случае, может быть, сочувствовали.
– Мне полигон снится. Я иду спрашиваю: а где аэродром, можно посмотреть? Я здесь служил. И меня ведут-ведут...
– И что?
– Потом просыпаюсь... Со мной из Курчатова возвращались семь человек. Знаю всех пофамильно – все семеро лежат на кладбище. Уже давно.
