Она их раскрывает десятки лет. Заслуженная артистка КазССР, кандидат искусствоведения, руководитель лаборатории казахского танца Национальной академии хореографии, профессор Изим ТОЙГАН приехала в Костанай.
Не расслабляться
С первого взгляда понятно, что человек из балетных. Осанка, фигура, изящные движения рук. Плюс природная скромность. Кажется, она сама и есть культурный код. Может часами рассказывать об этнических истоках и национальных корнях хореографии. Ещё больше времени – преподавать, ставить новые танцы, передавать опыт молодым хореографам. Вот и в костанайскую Школу танца «Карнавал» приехала по приглашению руководителя Шамиля Фахрутдинова.
Изим Оспановна согласилась на встречу с корреспондентом «КН» в перерыве между репетициями с детьми и мастер-классами с педагогами. Предупредила, что времени не так много: она, находясь в Костанае, успевала ещё и в республиканской онлайн-конференции участвовать. Отработал и расслабился – похоже, не её принцип. Несмотря на все заслуги, регалии и золотой творческий юбилей (50 лет на большой сцене).
– В Костанае вы не впервые?
– В «Карнавале» я была... – задумалась и с улыбкой продолжила, – в конце прошлого века! Ставила разные постановки: «Молодой беркут» с лексикой мужского танца, парные композиции «Қара жорға» и другие. Тогда жила и работала в Алматы. Теперь в Нур-Султане. С Шамилем Алексеевичем давно поддерживаем связь.
– Но сегодня приехали не одна.
– Да, с учеником, уже тоже профессионалом. Он в Академии старшим преподавателем работает. Мой магистрант. Специалист по мужской лексике казахского танца. А я – по женской линии.
«Танцевала всё!»
В одном из репетиционных залов «Карнавала» собрались костанайские хореографы школ танца, педколледжа – те, кто в ближайшие годы будет формировать танцевальный пул региона. Девушки и парни впитывали информацию, которой делились столичные гости, что называется, взахлеб. Дотошно повторяли каждый поворот головы, следили за постановкой ног, особо кропотливо работали над движениями рук. В национальном танце всё наполнено смыслом. Любой элемент как слово. Потому и язык этнического танца, как и язык народа, не замирает, а развивается.
– А вы ведь наша землячка? – продолжили мы разговор.
– Это так, после окончания Алматинской эстрадно-цирковой студии по направлению в 1971 году приехала в Торгайскую область. Работала в местной филармонии. Мой первый коллектив – «Торгайские напевы». Это был молодежный ансамбль. Смешанный – и казахи, и русские, и украинцы. Певцы, музыканты, танцоры. На базе этого ансамбля в 1974 году впервые в Казахстане создали фольклорный ансамбль «Шертер». Это был поворотный момент в моей творческой жизни.
– Обратили особое внимание на народные танцы?
– Я танцевала всё! А «Шертер» предполагал возрождение именно казахского танца. Так и было.
– Откуда черпали знания? Ведь нужно было где-то находить элементы хореографии.
– Ездили по аулам Торгая, чуть ли не по изгибам рук собирали танец, по крупинкам. Причем помогали не только бабушки, которые помнили как танцевали их бабушки. Но и мужчины с удовольствием вспоминали хореографию своих предков. Кстати, в то время были секретари обкомов по идеологии. И в Торгайской области таким был Узбекгали Жанибеков. Он душой и сердцем болел за казахскую национальную культуру. Во всём нам помогал. В 70-х организовал первый фестиваль казахского народного творчества.
Для нашей работы Жанибеков из Москвы вызвал Ольгу Голушкевич, 1917 года рождения! Она училась балету в классе самой Агриппины Вагановой (основоположник теории русского классического балета. – Прим. авт.), преподавала в школе-студии МХАТ. В итоге мы в паре и работали: я показывала элемент танца, а она его трансформировала в сценическую форму. Кстати, потом она книги по теории казахского танца издала. Настоящий профи!
«Танцевать на тоях? Нет!»
– Когда поняли, что хореография – это ваш путь? Может, родители любили танцевать?
– Уж точно не родители! В школе, и то не сразу. Дело в том, что я дочка чабана. Представляете, где я жила?! Зимние пастбища, летний джайляу, я на коне скачу – вот это моё детство. Домбра, правда, была. Папа вечерами играл. Но я не танцевала под неё, мне нравился ритм домбры, он завораживал. Помню, как совсем ещё ребенком кусала за «ушко» домбру, там, где настраивали струны. А когда папы не стало, переехали ближе к городу, в пятый класс пошла уже в актюбинскую школу-интернат для детей животноводов. И там впервые пошла в танцевальный кружок.
Уже потом Голушкевич повторяла, что у меня идеальные пропорции тела для балерины. Плюс работоспособность. В юности сравнивали меня с волом – мол, в работе остановить нельзя. Могла в девять утра зайти в репетиционный зал и в девять вечера выйти.
– И всё-таки, когда поняли, что кружков и самодеятельности вам мало?
– Когда оканчивала школу. Пошла в местный Дом культуры. Там узнала, что такое работа у балетного станка. После поняла – надо идти дальше. В журнале прочла об открытии эстрадно-цирковой студии в Алматы. Кстати, её выпускники и стали основоположниками казахстанского исполнительского искусства. Поступила туда на хореографию. Получила диплом, где было указано «артистка балета второй категории». А это значило – 100 рублей зарплата, 7 рублей – концертная ставка. Сейчас кажется, что это невозможно, а было. Когда на пенсию уходила, моя зарплата была уже 250 рублей...
Мы не так работали, как сейчас – на тоях. В наше время это было неприлично. Только большая сцена – будь то столица или маленький аул. Мы не могли себе даже позволить подумать, что зарабатывать можно на стороне. Сцена – это было святое. И мы никогда не выставляли, как сейчас: что кушает артист, где одевается, как отдыхает. Это было табу. Жили искусством. Остальное – за ширмой.
– Сегодня вы – руководитель лаборатории казахского танца. Единственной в республике! Это ко многому обязывает. Пишите историю?
– Собираем её – историю развития сценического казахского танца. Я, как преподаватель Академии, понимаю, что должна быть конкретная методика. Вокруг классического танца до сих пор споры. А тут наш, казахский. Он тоже заслуживает своей методики. И она уже есть. Да, казахский танец в сравнении – всё равно, что ребенок. Только в 1965 году его ввели как дисциплину в казахстанских вузах. И маленькими шагами продвигались в его изучении. Системности не было. Надеюсь, нашей лаборатории, а ей всего два года, удастся всё собрать воедино – методики, учебники по казахскому танцу в ближайшие годы появятся. И это станет огромным подспорьем хореографам.
