Последний ребёнок в лесу

Беседуем с руководителем старейшего в области скаутского отряда «Полюс», скаутмастером Хамитом ГАБДУЛИНЫМ о синдроме дефицита природы. Что это и как с ним бороться?

А роща только в учебнике

Об этом синдроме наш собеседник услышал во время прохождения курса Wood Badge (в скаутинге так называют обучающий Гилвелл-курс). Его онлайн преподавали тренеры Всемирного скаутского бюро. Wood Badge – нечто вроде высшего учебного заведения для руководителей скаутских отрядов. Степень мастерства выпускников символически отмечается деревянными бусинками на кожаном шнуре и специальным галстуком с зажимом. Это единый стандарт во всех скаутских организациях мира. Всего этих бусин может быть от двух до пяти. У нашего Хамита Валеевича, который скаутингом занимается с начала нулевых, уже три бусины. Практически магистр. Но выйти на связь со СМИ после курса его вынудило не желание рассказать о собственных достижениях (то, что они есть, выяснилось в ходе интервью). В приоритете беспокойство о судьбе детей, особенно тех, кто не посвящен в скаутское братство единения с природой. А их большинство.

– Услышал термин, заинтересовался. Название говорящее. Информация совпала с собственными наблюдениями и тревогами. И я стал подробнее из учать тему, увидел, что это проблема. О ней давно уже говорили в странах США и Европы. Теперь она приходит и к нам.

– В чем ее суть?

– Мы разрываем связь с природой. Для взрослых это проходит менее болезненно, менее заметно – у них сильные еще детские связи. А вот у детей все иначе, глубже. В психике происходят процессы, которые могут стать необратимыми. Депрессия, стресс, эмоциональные и психические расстройства.

Двигательная активность снижается – в итоге у детей ожирение, низкая успеваемость, а в перспективе более короткая жизнь. Я уже не говорю о нематериальных вещах: потеря чуда творчества, какой-то части души.
 
Я, пока изучал материалы по теме, нашел книгу американского автора Ричарда Лоува «Последний ребенок в лесу». Вот цитата из нее: «Нынешнее поколение детей совершенно оторвано от мира природы. Вместо того чтобы побродить по лесу, они изучают его на уроках природоведения. Дети разбираются прекрасно в компьютерных играх, но не знают, как выглядит дубовая роща, не помнят запаха соснового бора. Природа для них абстракция, а не реальное переживание».

Никто не строит дома на дереве

– Почему так происходит?

– Причин несколько. Во-первых, эпоха гаджетов. Они заполонили нашу жизнь. Сегодня не только дети, но и взрослые проводят очень много времени, «залипая» в телефоне. Уходят в виртуальную реальность. Мы не можем уйти от гаджетов, это уже невозможно. Но нужно искать баланс, равновесие.

Нет, конечно, есть дети, родители которых контролируют процесс погружения ребенка в виртуальный мир, но у них другая крайность – тотальная занятость. Родители заботятся о том, чтобы ребенок развивался, получал дополнительное образование. Отводят на секции, кружки, в студии. И хорошо еще, если при этом думают не о себе, а о ребенке. Я знаю таких родителей, которые успехами детей пытаются либо компенсировать собственные неудачи в чем-то, либо используют их для того, чтобы польстить собственному самолюбию. В итоге выходит, что дети и в том, и в другом случаях отрываются от природы, а это приводит к тому, о чем мы говорили прежде.

– Но этот синдром – участь городских детей? Ведь деревенских сложно представить оторванными от природы.

– Преимущественно страдают городские дети, да. Но и у сельских ребят сегодня все иначе. Уже давно никто не строит дома на дереве. Те же гаджеты. Плюс родительская гиперопека. Если раньше деревенские дети с малых лет включались в процесс ухода за домашними животными, огородом (это ведь тоже общение с природой), то теперь родители, даже если держат хозяйство, порой пытаются оградить детей, избавить от этой работы.

– Гиперопека – бич современности. Ведь даже большинство семейных выходов на природу проходят организовано, максимум – база отдыха. А в лагерях отдыха и в школах походы на природу похожи на прогулку под конвоем...

– Да, вы правы – максимум общения с природой сегодня дети получают в лагерях отдыха. Но там все под присмотром. Это сложно назвать единением с природой. Если родители сами себе хозяева, то педагоги скованы ответственностью – их ждет наказание, если с ребенком что-то случится. В 2005 году в бундеслагере в Германии за десять дней от легких травм пострадали около двадцати детей. Но это было воспринято нормально – они учатся взаимодействовать с природой. Путем ошибок приобретают опыт. И наставников за это никто убивать не будет. Это правильно.

Враги пионеров?

– Получается, выход – это развитие скаутинга?

– Не только. У нас скаутинг не очень хорошо прижился, как и на территории остальных бывших советских республик. Стереотипы детства – скаутов считали врагами советской власти. На самом деле это все не так. Но перелома ждать долго. И наряду со скаутингом лучше развивать спортивный туризм. У нас он есть, но практически держится на энтузиастах. А вот, например, в Западно-Казахстанской области сохранились традиции: там даже в каждом районе свой туристический центр со скалодромом.
 
– Вы много лет организовывали скаутские лагеря в нашей области, к вам приезжали дети и из других районов, и из города. Был эффект?

– Сначала городские дети очень заметны. Для многих спать в палатке на земле – шок. Но у меня был случай, когда такой ребенок, вернувшись домой, попросил родителей поставить палатку во дворе, чтобы ночевать в ней.

Мама одного из городских мальчиков после лагеря звонила мне, удивлялась: «Что вы с ним сделали?». Стал более внимательным, отзывчивым, сам предлагает помочь. А у парня просто произошла переоценка. В одном из сезонов у нас был лагерь для детей со сложными жизненными ситуациями. Они в конце так прониклись, что говорили о том, как дома обустроят себе свой лагерь. Я очень хотел бы знать, что с ними теперь. Держал связь с руководством той школы, просил даже устроить встречу. Приехал, но никого не было. Им даже не сказали...

– Иностранные туристы приезжают в Казахстан, чтобы побыть наедине с природой. А мы, имея к ней полный доступ, не ценим этого. Так получается?

– Да, наверное. В Европе действительно сложно просто так пойти в лес. Он может быть частной территорией. У нас больше возможностей. Но я все же оптимист. И думаю, если сейчас спохватиться, то можно не допустить того, чтобы когданибудь появился последний ребенок, играющий в лесу.