Одни ищут смысл жизни, другие свою мечту. Мы искали кроншнепа – серую птицу с серповидным клювом. Скажете, цели несопоставимы? Как божий дар с яичницей? Однако ж тут как посмотреть.
Едем!
Мой друг из села Шолаксай прислал фото градусов с приборного отсека своей машины: + 45. Это Наурзум, юг, казалось бы, чего ожидать. В эти же дни на табло близ ТРЦ MART (Костанай) + 47. Но мы едем.
Охота на кроншнепа открывается с 1 июля. Мы знаем, что десятки охотников уже накануне в позе быстрого старта. Ситуация нервная: кроншнеп водится только на ограниченных площадях, а стрелков много. Как бы ни велика была наша область, но массово встретить кроншнепа можно только в ареалах Аулиекольского района: это за Диевкой вблизи Новонежинки, в сторону бывшего совхоза «Овцевод», что километров под 180 от областного центра на юго-восток. Сначала 100 км по асфальту, а далее по кружевам степных колей, где машине с клиренсом менее 18 сантиметров делать нечего. Возможно, кто-то знает и другие «ягодные поляны» в иных районах. Я говорю о тех местах, где неоднократно сам охотился.
Большой кроншнеп – а у нас любит столоваться и выводить за лето потомство именно такой, которого немцы величают королевской птицей – птичка интересная. Справочник сообщает, что вес ее достигает 900 граммов. Но уберите крылья (они знатные, в размахе ближе к метру), выщипайте перья, и вы получите тушку граммов под 400, полкило максимум.
По сути, кроншнеп – это кулик из отряда бекасовых. Осенняя дикая утка рядом с ним уже почти слон. У кулика характерный, далеко слышный протяжный свист – «куууюй». Этот звук действует на охотника как детонатор в гранате: увидел птицу – немедленно расплющивайся по земле и жди, когда этот вокалист в небе потянется в твою сторону. Но птица не глупа. Она прилетает к нам из Африки, Персии, чтобы подкормиться на степном разнотравье, набить жирок из гусениц, кузнечиков. Причем делает это активнейшим образом там, где человек ведет сенокос: десятки птиц шлейфом тянутся за трактором. Складывается впечатление, что добыть птицу в такой момент проще простого. Но черта с два: кроншнеп видит далеко, метров за сто уже взлетает.
Вот на таких кормлениях он проводит большую часть суток. Ночует на пустынных каемках соленых озер, куда возвращается поздним вечером. В густые сумерки. Мы на этот раз засели в скрадках в семь вечера, купившись на то, что несколько экземпляров пролетели мимо. Но птица реально пошла только ближе к одиннадцати. Удивительно, но в воздухе не висело ни комарья, ни жгучей мошки: обычно в это время мы без накомарников и застегнутых по самый кадык курток не обходились. Аномальная жара, похоже, извела и кровососущую нечисть.
О смысле
Охота на кроншнепа не массовое действие. Суточная путевка/разрешение позволяет добыть за это время только одну особь. Поэтому, когда меня спрашивают, в чем смысл такой охоты, полной блужданий по высохшей до полумертвой коричневости степи, я впадаю в ступор. Как ответить коротко? Из гастрономических особенностей мясо кроншнепа далеко не фуа-гра, не трюфель и даже ни одна из домашних куриц, которая, по мне, в кастрюле во сто крат круче кулика. Так что ищем смысл вне языковых рецепторов. Он есть. Близкий к философии поиска смысла жизни.
Некоторые психологи утверждают, что охотники – это люди, которые в детстве не наигрались в казаков-разбойников. Что-то вроде недорослей. Зрелые же люди идут за белковой продукцией в магазин.
У каждого Ванятки свои ухватки. Или, по-врачебному, у каждого свой анамнез. Я не качу бочку на психологов из-за того, что они пытаются классифицировать сложный духовный мир человека. Это хорошее занятие. Иначе бы нам от маньяков не отбиться. Но вот ответьте, что заставляет альпиниста лезть на гору, путь к которой устлан заледенелыми трупами? Или кто в наших глазах человек, на велосипеде отправляющийся вокруг света?
Нам необходимо знать порог собственных возможностей, если, конечно, мы не совсем сдулись в диванном существовании. Когда-то, в пору младых ногтей, начитавшись книг о морских приключениях, я мечтал связать свою жизнь с водной стихией. Увидел настоящее море в 18 лет, оно называлось Баренцевым, а точнее, Кольским заливом, куда меня отправили служить на Северном флоте. Двух казарменных лет вполне хватило, чтобы свинцовые ледяные волны и липкие ветры вытравили мою мечту под корень. Не вышло бы из меня капитана Кука.
Я, как и мои соратники по охоте, равнинный житель. Как и птицы, мы живем в собственном ареале – в привычных рамках городского комфорта и бытового уклада, заведомо прогнозируемых поступков и действий, профессиональных обязанностей. Кроншнеп тоже никогда не полетит туда, где густой камыш и полно рыбы – не его. Серой окраской он сливается с сухой степью. Здесь ему безопаснее и комфортнее.
Но мы отличаемся от птиц и зверей тем, что в силу своей непохожести с ними ищем себе приключения. Без них бы Колумб не приплыл в Америку, а я не стал охотником, если бы однажды не стащил у отца ружье, получив от него в награду отпечаток пряжки на филейном месте. Каждый раз, оказываясь за пределами предсказуемого комфорта, на охоте мы попадаем в ситуацию, которая способна пробудить острый интерес к тому, что происходит за бортом.
Это как в иллюминаторе самолета, расплющив нос о холодное стекло, глядеть на облака и землю. То же самое на охоте, только без салона: ночью, вглядываясь в звездное небо и чуя, как под тобой колышется гигантский земной шар, изумленное восхищение смывает с тебя возрастную корку. Ты опять тот самый «юноша, обдумывающий житье» из поэмы Маяковского. Так познается мир, дружок. Эмоции как инструмент познания никто не отменял.
А кроншнеп... А что кроншнеп? В поисках птицы ты всего-то ступаешь на тропу войны с самим собой. Иногда этот раунд показывает, на что ты еще способен...
