Ничего общего с оружием. Тут вообще ружья зачехлены. Но потери ощутимые.
Потери и находки
Смешно говорить о жаркой погоде, когда за окном минусовый ноябрь. Но придется, поскольку лично мне как охотнику не добавляет оптимизма положение дел с выгоранием и распашкой наших озер. За полсотни лет охотничьего стажа для меня очевидно, что зверья стало меньше, критически изменились миграционные пути водоплавающей дичи. И это не старческое брюзжание, типа, а вот в наше время... Время, в котором мы живем, всегда наше. Меняются лишь обстоятельства.Лето мы прожили аномальное. Последствия же – мама не горюй!
Километрах в шестидесяти от аулиекольской Диевки есть великолепное озеро, которое уже много лет как облюбовала наша традиционная дичь – утки и гуси. Охотники относились к озеру как к заповеднику: подсеивали вблизи рожь, пшеницу, гоняли браконьеров, бдительно следили за тем, чтобы никто из своих не приближался к воде. Стрелять можно было только на вылете. Это первооснова, чтобы сохранить присутствие дичи в ее жизненном ареале.
Но этой осенью мы тут ничего не нашли. Ни озера, ни, соответственно, дичи: огромнейший водоем превратился в запекшуюся корку серой безжизненной земли. Два месяца жары – и все, будто и не было сотни гектаров водной глади с ее куликами, лилиями, лебедями, мелкими рыбешками и утиными выводками...
А теперь о том, как люди этой же осенью вернули «свою» гусиную стаю в эти края. Опять Диевка, почти впритык к ней расположено полноводное озеро Сулуколь. Тут хорошие карпы и сазаны, но дичи в последние годы не было – рыбаки отпугивали. И тогда диевцы, столкнувшись с последствиями летнего форс-мажора, сначала на катере выгребли с акватории озера груды брошенных сетей и прочего мусора, запретили рыбалку. В октябре, как следствие, водоем усыпали тысячи диких гусей!
Свидетельствую. Это было некое фантастическое нашествие гусиных орд, клиньями в течение полутора часов заходивших на озеро. Мы сидели метрах в двухстах от кромки воды. Дичь чертовски хитра: на высоте метров 80-100 (недосягаемая для выстрелов) она шла над нами, заходила над зеркалом водоема и ссыпалась с вечернего неба вниз, как осенняя листва под шквалом ветра... Охота получилась реденькой, но зато убедительно показала, как человек и природа могут продуктивно взаимодействовать друг с другом.
В огненном кольце
Председатель Узункольского райохотобщества Виктор Несин говорит, что в этом году в его бороде прибавилось несколько седых волос. Причина – степные пожары. Район лесостепной, озерный, казалось бы, чему тут гореть. Но Несин открывает в своем мобильнике фоторяд из огненно-дымного палева – картина не для слабонервных: обгоревшие тушки мелкой живности, метущаяся в огненном кольце мама-косуля с двумя сеголетками, выгоревшие чаши небольших водоемов.
Как правило, на такие пожары спецтехника не успевает – далеко и дороги никакие. В итоге огонь, словно возникший ниоткуда, стремительно съедает на своем пути все живое. И замирает, потому что гореть уже нечему.
Для меня это не внове. Сам оказывался в ситуациях, когда огонь, что называется, буквально пятки жег (фотографии прикладываю). Охотились вблизи перешейка, связывающего озеро Каракамыш и Тениз (Мендыкаринский район). Во второй половине дня на горизонте появился характерный черный столб дыма. К вечеру уже пылало все западное полукружье. Стало ясно, что дальше будет хуже. Единственное, что мы успели к ночи, – это на пару километров выбраться на какую-то пологую возвышенность. Ощущение было такое, что мы находимся в центре черной-черной сковороды, из-за бортиков которой пробиваются издевательскивеселые огоньки пламени. Хэллоуин, сказали бы американцы.
Рубим сук
Говорят, что траву жгут намеренно, чтобы омолодить поверхность пастбищ. Или выжигают камыш и кустарники вокруг намертво высохших лиманов (озер), чтобы затем эту пустошь распахать под посев зерновых культур. Доходит до абсурда: председатель облохотобщества Анатолий Коваленко лично лицезрел плужную вспашку буквально до кромки обрыва на реке Убаган. «Сворачиваешь за село Коскуль и едешь в сторону озера Шошкалы. Распахана даже дорога. Как тракторы с берега в речку не упали – загадка».
Но ни один зоотехник или агроном не скажет вам открыто, что на проведение такого агроприема он лично отдал распоряжение. Как и не найдете вы человека, который лично поджигает соломенные скирды, эпически разукрашивающие наши опустевшие поля в цвета сизого дыма. Так очищают поля. Хлеб у нас всему голова, поэтому метод хоть и древний, но куда денешься... Гуси, утки, лисы, зайцы и прочая биота здесь не указ. Нестыковка однако. С правилами, регулирующими деятельность человека и природы, с эконормами, со строгими законами, стоящими на страже сохранения и воспроизводства животного мира. Если вы застрелите косулю без лицензии, гарантированно получите позорное осуждение в СМИ, заплатите миллионный штраф и надолго лишитесь охотничьего билета. Но если нынешней зимой, не дай бог, лютой и бесснежной, из-за бескормицы на выжженной земле падут сотни косуль, сдохнут зайцы и сойдут в бешенство лисы, ни одна капля чернил не прольется в поиск виноватых этого голодомора. Климат виноват.
Я не поклонник Греты Тунберг, которая в подростковом полусумасшедшем раже призывает человечество во имя спасения климата вернуться в первобытное состояние. Но с тенденцией согласен: никто так яро не рубит сук, на котором сидит, как мы с вами. Безудержная распашка земель ведет к эрозии почвы, опустыниванию – об этом уже устали, мне кажется, твердить ученые-почвенники. Чем мы дышим в Костанае, когда горят поля? Смогом. Это микроскопическая сажа, черный углерод, СО2, это канцерогены в чистейшем виде.
О канцерогенах – поставщиках масштабной онкологии человечеству – все уши прожужжали диетологи, запрещающие есть копченую колбасу и жареное мясо. Мы их массово слышим. О том, что наши озера катастрофически мелеют, потому что площади вокруг них урезают до самой кромки воды, слышат разве что рыбаки и охотники. Разогретая до 50-60 градусов земля возле таких водоемов продуцирует в наши легкие кубометры углекислого газа. Добавьте сюда городские выхлопы и исчезновение пернатых из скверов и с дачных участков. Это привет нам из будущего...
Там, где была речка...
Мне смешно, когда зеленые запрещают весеннюю охоту. Дескать, под стволы попадает все, что летает... Лирика, пустой звон. Реальность куда хуже: мы убиваем весной десятки тысяч уток, кромсая сельхозорудиями их кладки. Утка гнездится, ежели кто не знает, на суше. В весенней траве. Это потом, если повезет, она ведет своих детенышей к воде.Я не нагоняю жути. Я просто часто бываю там, где некогда была глубокая синяя речка, а сейчас вместо нее некая рваная глинистая щель без признаков животного разнообразия. И не приведи Господи вам заночевать в таком месте – тяжкий сон обеспечен. Нежилое место.
