Классик мировой литературы Эмиль Золя увековечил сей человеческий промысел романом «Чрево Парижа». В Костанае подобным кормящим местом изначально был Колхозный рынок, переименованный в Зеленый, а нынче в Универсальный по схеме: вошел сюда голым и голодным, на выходе – сыт и одет.
Геометрически рынок этот – параллелепипед, окормленный четырьмя улицами и вобравший в себя сотню крупных и мелких строений, принадлежащих различным бизнесам. «Чрево» шесть дней в неделю дает работу примерно двум тысячам человек.
Рыночный космос
Один из таких бизнесов вот уже четверть века крепко стоит на асфальтной рыночной тверди под входной аркой «Салтанат». Строго по линейке, с запада на восток, два ряда киосков и бутиков, огороженных от улицы Шевченко металлической оградой. Рынок специализируется на линейке белья, обуви, повседневной одежды. Ровно в 8 утра здесь включают свет и в 18.00 гасят, не оставляя шансов на пребывание даже мышам – что им в этом непищевом безмолвии делать?Сейчас десять утра. Покупателей совсем немного. Картина невольно рождает две мысли из цикла детской передачи «Хочу все знать». Первая: это ж каким надо быть оптимистом, чтобы в этом полупустынном тоннеле и в плотной череде конкурентов с одинаковым товаром зарабатывать себе на жизнь? Вторая: какой вообще алгоритм существования подобных рынков, вечно находящихся под неусыпным прессом пожарных, санврачей, фискалов и прочих специфических факторов и обстоятельств?
Мой проводник по хитросплетениям рыночного космоса Елена Хабло (фото 1), администратор «Салтаната». По вузовскому диплому – ученый-агроном. Немногословна, говорит вдумчиво и исчерпывающе содержательно. Ее офис – помещение меньше, чем кухня в советской хрущевке. Персонал – кассир и пять дворников. Это на территорию четыре тысячи квадратных метров и 320 торговцев. Последний раз такое количество работников и не меньшую производственную площадь я видел только на Рудненском ГОКе...
Аборигены приватизации
«Салтанату» уже четверть века. Рождался он в муках административных и всяческих жалобных наветов. Все до кучи: кем-то рейдерство двигало, а кто- то просто выражал искреннее непонимание того, как это отрезок улицы Шевченко отдать под базар? Суды и власти на запросы высших инстанций, как и на письма отдельных подписантов, аргументированно отвечали: все законно. Приватизация не река, вспять не повернешь.Но что нам до бумаг, возьмемся за живое. Начнем с тех, кто здесь в конце 90-х мерз под открытым небом, расстелив на старых наволочках турецкие жвачки и ношеные сурчиные шапки, будто снятые с Кисы Воробьянинова, унизительно просящего милостыню.
Елена Самоделкова (фото 2). 24 года на рынке. Рассказывает:
– Мне был 21 год, имела хорошую специальность – технолог обувного производства, работала на Кустанайской обувной фабрике. Ушла, потому что производство хирело, зарплату давали обувью. Ездила с этими ботинками в Челябинск, там продавала или меняла на конфеты, везла сюда. Привыкала трудно: холод, слякоть, убогость во всем... С «Салтанатом» стало надежнее и цивилизованнее. Всегда чувствуем поддержку его администрации.
Наталья Яковлева (фото 3), 16 лет на рынке, из которых десять работала продавцом «на дядю», стоя за железным прилавком и куском брезента над головой. Держит вместе с мужем Юрием просторный бутик (три в одном), который отстроили минувшей зимой.
Чернобородый Михрулло из Таджикистана пятый год в «Салтанате». Супруга, четверо маленьких детей. На вопрос об отношениях с администрацией рынка ответил коротко и емко: «Уважительные. А как иначе? Этот рынок мою семью кормит».
Жизнь на трубе
Что-то мне подсказывает, что картина будет не полной, пока мы не сделаем более подробную рекогносцировку на местности. Итак, стоим спиной к западу и лицом к востоку вдоль отрезка улицы великого украинского кобзаря. Что мы видим: слева от угла улицы Байтурсынова до выхода на Алтынсарина ряд нежилых строений – магазины, лавчонки, склады. Само собой, тротуар. Машины паркуются в «елочку», движение одностороннее, свободно проходят фуры и прочая техника. Справа по тому же направлению – огороженная зона рынка «Салтанат».К самой улице Шевченко администрация рынка не имеет юридического отношения, равно как и любого другого обязывающего к исполнению факта. Это городская территория. Но опять же по факту именно «Салтанат» по собственной инициативе, положась на собственные силы и средства, все эти долгие годы чистит от грязи и снега, от повседневного мусора именно этот кусок улицы Шевченко длиной два квартала.
Но и это не все. Еще одна особенность рынка – его родовая травма, о которой мало кто знает. «Салтанат» стоит на городской водопроводной трубе диаметром 300 мм. Серьезная коммуникация. А это значит, что ни под каким соусом здесь не поставишь капитальное строение. Здесь не дадут вам зарыться в землю даже на 15 см.
Но когда трубу периодически, по пять раз за год, рвет, ибо водопроводная наша городская сеть – это изношенная до чертиков система, то что делает «Салтанат» со своими киосками и бутиками? Правильно, в любое время суток и время года он в незамедлительном порядке выдергивает краном эти самые ларьки, открывая коммунальным экскаваторам и сварщикам доступ к аварии. И ни секунды промедления, салтанатовцы! Отключайте свет, ломайте ограду, поднимайте с постелей своих арендаторов, потому что бульдозеры и ломы сраму не имут.
«Вы бы видели слезы и отчаяние людей, для которых эти вырванные киоски, как содранная по живому кожа», – говорит мне Елена Хабло. Что тут скажешь? Ремонтники горводоканала не на учения же сюда приезжают. И когда этих ребят в мокрых робах администрация «Салтаната» подбадривает горячим чаем, это говорит лишь о том, что все мы бываем в одной лодке, которую штормит одинаково для всех.
Ставки сделаны
Когда я спрашивал всех этих женщин, лучшую половину жизни отдавших рынку, переживших самую крайнюю степень бедности и отчаяния, что из нынешнего больше всего их тревожит, ответ был практически в одной плоскости: время от времени возникающие слухи о закрытии рынка.И хотя сейчас нет никаких объективных причин для такой печали, некий психологический диссонанс у людей все же существует. Они остро чуют опасность их скромному мирозданию. Например, информация о закрытии Наримановского рынка означает, ч то у ход оттуда торговцев накроет волной безработных другие рыночные локации. При таком обвальном спросе есть вероятность, что владельцы рыночных площадей повысят арендную плату.
И когда Елена Хабло успокаивает своих арендаторов тем, что изменения цен в финансовой части договоров не предвидится, ей верят, поскольку доказано многолетием: «Салтанат» ставки арендной платы держит на уровне 2015-2017 годов.
Это легко проверить: аренда торговой площади девять квадратов стоит 625 тенге в день, контейнера – в зависимости от размера – от 330 до 420 тенге в день. Это самая низкая ценовая ниша на рынке с обустроенной инфраструктурой. Отойдите от «Салтаната» чуть подальше, и вы найдете квадратные метры, каждый из которых потянет по 1500 тенге ежедневно. Логика тут все та же, рыночная: каждый бизнесмен отвечает за свой базар...
Я здесь без претензий и морализаторства. Но лично мне как-то по-человечески уютнее и спокойнее за людей, чей бизнес отнюдь не фонтанирует доходами, когда слышу от администрации «Салтаната»: «Мы работаем без всяких серых схем, чисты перед законом, и проблемы арендаторов нам не чужды».
И это не пафосная болтовня. Проверено. Рыночная стоимость и человеческая жизнь иногда очень сильно не совпадают.
