«Снизился запрос на эвтаназию. Это результат»

Тема защиты домашних животных стала одной из ключевых в 2022 году. В стране приняли Закон «Об ответственном обращении с животными». Пока рано говорить о результатах, но можно обозначить новые тенденции. Говорим об этом с основателем ветеринарной клиники «Догма» Максимом ПАДЕРИНЫМ.

Под защитой

– Принятие закона об ответствен­ном обращении с животными что-то изменило?
 
– Снизился запрос на эвтаназию здо­ровых животных. Раньше могли позво­нить, мол, кошка гадит на обувь – усы­пите. Или «переезжаю, надо усыпить собаку». Мы же усыпляем только по по­казаниям. Сейчас люди наслышаны, что за эвтаназию просто по желанию хозя­ина может быть уголовная ответствен­ность. И звонков стало меньше, хотя они не прекратились.
 
Что касается чипирования, то измене­ний нет. У нас выросло количество за­просов на консультацию перед приняти­ем этого закона, но сегодня по факту ро­ста обращений нет. Чипируют все те же – заводчики и те, кто выезжает с питом­цами за рубеж. Единой базы так и нет, мы заносим в базу, к которой привязаны наши чипы.
 
– Закон многое ставит на защиту жи­вотных.
 
– Здесь у нас пока бардак. Отстрел прекратили, но механизмы контроля численности так и не заработали в пол­ную силу. Мне интересно: те, кто вы­играл тендер на стерилизацию, имеют специализированную площадку? У нас уже есть факт, когда животное раньше срока выпустили. В таких случаях будут осложнения.
 
Когда хирургия животных стала ка­ким-то полевым делом? Кто будет вы­живать после этого? Еще когда были об­щественные слушания по закону, я гово­рил, что такими манипуляциями долж­ны заниматься клиники. На мой взгляд, в подходе прослеживается пренебрежи­тельность и маргинальность по отноше­нию к животным.
 
Если власти на деле хотят решить про­блему, то должны вплотную с нами кон­тактировать.
 
– Ожидания от закона есть?
 
– Его приняли – это уже хорошо. Но кто отвечает за исполнение? Мое субъ­ективное мнение: исполнители не пони­мают, сколько общественной и социаль­ной боли в вопросе защиты животных. Потому и полагают, что можно подойти халтурно к исполнению этого закона.

О клинике

– За год «Догма» сильно выросла.
 
– Да, за два года в нашей базе зафик­сировано 15 тысяч пациентов и около 35 тысяч обращений. Территориально тоже выросли – открыли филиал на базе вете­ринарного факультета КРУ. Здесь у нас инфекционное отделение. Лечить жи­вотных в одном месте стало проблема­тично. Возрастают риски перезараже­ний, особенно респираторными инфек­циями. Но теперь эту проблему решили.
 
– Зачем открыли филиал по сосед­ству от основной клиники? Логичнее было уйти на другой конец города для более широкого охвата.
 
– Если бы это был полноценный фили­ал со всем спектром оказываемых услуг, то да. Но здесь у нас лишь инфекционное отделение. Нам было важно, чтобы па­циенты могли быстро добраться до ме­ста. К тому же помещение – это когда-то работавшая клиника. Нам предложили сотрудничество, и это хорошая возмож­ность.
 
– Многие сетуют на высокие цены ваших услуг.
 
– Если объективно, то подход к фор­мированию цен не может быть иным. Маржинальность клиники должна со­ставлять 22%. У нас меньше. Львиную долю заработанных средств тратим на текущие расходы, обучение, приобрете­ние нового оборудования.
 
В этом году у нас сильно возросли рас­ходы на зарплату. Мы приняли трех рос­сийских специалистов с узкой квалифи­кацией. Это врач по экзотам, его супруга – офтальмолог и врач-лаборант в одном лице. Благодаря ей появилась возмож­ность лечения заболеваний глаз. Она же делает онкоцитологию. Раньше направ­ляли результаты диагностики в морг па­томорфологу, сейчас делаем это в кли­нике.
 
Третий специалист – врач-терапевт из Москвы. И сейчас едет ассистент онко­лога из Санкт-Петербурга. Да, появи­лись перекосы в зарплате. Но сама воз­можность работы со специалистами вы­сокой квалификации из городов и кли­ник, где уровень оказания услуг доволь­но высок, – это обмен опытом.
 
Например, использование микроско­па стало намного эффективнее. У нас теперь есть врач, который может дать намного больше информации по соско­бу кожи, из ушей. Мы можем поставить окончательные диагнозы по заболева­ниям, наличие которых прежде могли лишь предполагать.
 
– Недовольных много?
 
– Учитывая возможности клиники, мы можем определять множество заболева­ний. Исследования, лечение, назначения даем на руки. Их можно проверить, ведь большую часть анализов проводят пра­ктически все ветклиники города. Недо­вольство – это часть нашей работы. К нам приходят не за удовольствием. За профилактикой тоже редко, в основном с проблемами.

Узко. Специализированно

– Лечение онкологии животных для Костаная было чем-то фантастиче­ским. Но вы уже делаете это.
 
– Около десяти процентов наших па­циентов проходят лечение от онкологии. Хирургия, химиотерапия. Лимфому мо­жем начать лечить в любой момент, по­тому что препараты в наличии. Но мы достаем и редкие дорогостоящие лекар­ства. Сейчас проходит лечение собака с аденокарциномой кишечника. Очень до­рогое лечение, но ее владельцы оплачи­вают расходы.
 
Мы диагностируем больше опухолей, используем больше протоколов лечения. Есть такое мнение, что протоколы мы создаем у себя. Ветеринарная медицина – это наука. Все исследования есть в от­крытом доступе, в том числе протоколы лечения животных. Источник информа­ции мы можем дать.
 
– Какие планы на будущее?
 
– Хотим развивать диагностику. Один из самых главных проектов – ПЦР-ла­боратория. Это не панацея. У этого вида диагностики есть определенные рам­ки. Но на текущий момент это наиболее точный метод исследования. С помощью ПЦР можно выявить инфекцию, даже если организм заражен, но не борется с болезнью, не выделяет антитела.
 
Сотрудничаем с научно-исследова­тельским институтом биотехнологий, который работает на базе КРУ. Работа­ем над тем, чтобы и другие клиники го­рода могли сдавать подобные анализы. Планируем выйти на Астану, Караганду.
 
Пока ПЦР-диагностику для мелких животных делают только в Алматы по трем инфекциям. Мы тоже стартовали с трех инфекций: чума плотоядных, гер­пес-вирусная инфекция и лейкемия, ко­торая дает немало ложных результатов при стандартной диагностике. Это доста­точно частое хроническое заболевание, в основном им страдают бездомные кошки.
 
Затем хотим запустить тестирование на иммунодефицит и коронавирус ко­шек. Эти болезни похожи на человече­ские, но не передаются от животных.

Новые планы

– Полтора года назад в интервью вы говорили о планах по открытию кли­ники в Рудном.
 
– Рудный в чисто коммерческом пла­не нас не утопит, но задержит рост лет на пять. Это большие финансовые рас­ходы, практически в три раза меньший спрос на наши услуги, а также снижение их стоимости с учетом местного уровня доходов и, как следствие, снижение зар­платы сотрудников.
 
– Вы мечтали о собственном здании.
 
– Уже нет. Это тоже затормозит раз­витие клиники. Сейчас мы не можем позволить себе купить здание. Перера­спределять средства и вкладываться в камень – это не то, в чем нам бы хоте­лось развиваться. Мы вплотную дума­ем об открытии филиала в Астане. Там клиники во многом отстают даже от на­шего диагностического и лечебного по­тенциала.
 
– Есть на кого оставить клинику в Костанае?
 
– Сейчас да. Вообще могу не работать. Но вопрос, хочу ли этого. После нашего прошлого интервью времени свободного стало намного больше. Отдохнуть полу­чилось.
 
– Кто больше удивлен этим. Вы или ваши коллеги?
 
– Больше я. У нас 11 врачей. У них есть оптимальное количество смен, но без пе­регруза. И я могу сократить свои смены. Соучредители помогают решать вопро­сы мониторинга и обучения персонала. У нас появился специалист по «непонят­ным вопросам», есть снабженец и бух­галтер. Есть внушительный адмкорпус. Мне остается только генерировать идеи и раздавать задачи, чтобы претворять их в жизнь.