Эта история получила свое начало в фашистском концлагере. А продолжение – в нашем мендыкаринском поселке Красная Пресня. Прямо на поле, где сажали картошку.
Спасение в сумке
В бараке появилась новенькая. Молоденькая женщина была явно измучена, в кровоподтеках и синяках. На стол бросили голенького ребенка. Это был пятимесячный сын Веры. Фашисты знали, что ее муж воюет против Германии, и по этой причине постоянно уводили ее на допросы с криками, что она родила партизана. С допросов она возвращалась в полусознательном состоянии и с новыми ранами. И всегда шептала лишь одно: «Ребенок. Где сын?»
Елена ЩЕРИЦКАЯ (на снимке вверху) помогла выжить в концлагере пятимесячному сыну Веры
ГОЛУБЕВОЙ (на снимке снизу). С тех пор они считали друг друга сестрами.
С сыном фашисты еще не решили, что делать. А тут бомбежка. Лагерь бомбили американцы, и все надсмотрщики вмиг разбежались. В этой суете одна из пленных по имени Лена и спрятала малыша на своих нарах. А потом фашистам было не до него. Так, во всяком случае, все в бараке думали.
И вот избитая Вера после очередного издевательства приходит в себя и вновь спрашивает про сына. Кричит, воет, требует из последних сил. Тогдато одна из заключенных наклонилась над ней и зашептала прямо в ухо:
– Не шуми, иначе они найдут твоего ребенка. Мы его спрятали. Он – живой.
Так шел день за днем. Однажды к Вере подошла одна из надзирательниц и сказала на ломаном русском:
– Я знаю, что в бараке спрятан твой сын. У меня богатые родители. Я, работая здесь, имею право нанять тебя в работницы в их дом. Если согласна, вынесу и ребенка. Если его найдут другие, убьют... Если узнают, что я помогала, убьют и меня.
Вера согласилась. Немка стала приносить то хлеб, то сахар для ребенка. А потом вынесла его из лагеря в большой сумке. Под видом личных вещей.
Живой!
А теперь перенесемся на десять лет вперед. Целина. Костанайский поселок Красная Пресня. День Победы. Поле. Посадка картошки под плуг. Это когда плуг идет, а следом ряд людей, и все разом в луночку картошку бросают. Сажали все вместе – с соседями, дворами. А после накрывали под открытым небом длиннющие столы. И отмечали. Вот на таком застолье местные мужики, подхмелев, и начали: мы на фронте кровь проливали, такое вынесли, никому не понять... Тут одна женщина и встала, не выдержала да как выдаст:
– Да что вы там, мужики, замолчите! Вы и представить не можете, где мы были...
– Стой! – окликнула ее женщина с другого конца стола. – Я тебя знаю. Ты в плену была. Ты – Голубева. А где твой пацан?
– На работе… – прошептала та, и из ее глаз прыснули слезы.
Женщины, обнявшись, рыдали. Все вокруг онемели, ничего не понимая. Это были та самая Вера и спасительница ее сына Лена. Обе родом с Украины. А судьба свела на Казахстанской земле.
Сын Виталик тоже выжил. Потом служил в ракетных войсках, после работал сварщиком в Красной Пресне. Здесь же и похоронен. Уже умерла и его мама Вера. Нам эту историю поведала Галина Голубева, жена Виталия.
– Свекровь вообще никогда о плене не рассказывала. Категорически. Говорила, что вспоминать – мука. И если бы не та встреча на картошке с бабой Леной, может, и не знали бы мы. Она только одно всегда мужу моему повторяла: «Я тебя из такого пекла вытащила...»
Это история любви офицера, который служил на Украине, и местной девушки. Им не помешала даже война, сразу после свадьбы его бросили на фронт, а ее – в плен, уже вместе с ребенком. После Победы они оба вернулись на Украину.
– И я вам сейчас объясню, почему они оттуда уехали. Свекор, Дмитрий Васильевич, всю войну прошагал в боях, до Праги дошел. Ничего не боялся. Вернулся в свой колхоз на Западной Украине, его люди избрали председателем. А в это время как раз бандеровцы там вовсю лютовали. И вот он сам рассказывал, едет с совещания и видит: деревня горит. Одна горит, вторая. Как так, ведь война закончилась... И тут пацан соседский бежит: «Дядя Дима, не надо туда, не возвращайтесь. Мы вашу семью спрятали. Вам нельзя туда. Председателя сельсовета они убили, жену его повесили на площади». Они – это бандеровцы.
Галина Голубева – супруга того самого вытащенного из пекла Виталия – теперь рассказывает историю семьи внукам.
И, вы знаете, он говорит: «Я испугался. Всю войну прошел и не боялся фашистов. А такого зверства от своих же испугался». Погибать от их рук он не пожелал, не для этого воевал. И уехал в Казахстан. Его за это лишили всех званий и наград. А он ведь даже участвовал во встрече на Эльбе в рядах 1го Украинского фронта, даже фото оттуда сохранилось. Потом уже сюда его присылали. Он всю жизнь в Красной Пресне на комбайне работал. Уж нет его. А на Украине вот опять… Свекровь говорила, что там всегда все ближе к Польше себя считали. Потому и на войну ту, в 1941 году, у них взгляды совсем иные были. И не изменились, судя по всему.
«Это моя сестра»
А вот вторая главная героиня этой истории – Елена Щерицкая – и сегодня жива. 90летнюю бабу Лену мы застали в ее комнатке. Согнувшись над столом, она перебирала кипы бумаг, поднося их прямо к глазам. Среди них пожелтевшие фотоснимки, реликвия – талоны на сахар советских времен и документы, подтверждающие пребывание в том самом лагере.
– Вот. А это мой мужик. 23 года прожили. И нет его.
Пожилая женщина до сих пор имеет свою позицию по любому вопросу. И не стесняется ее высказывать. В ней и сейчас узнаваема та смелая Лена, которая не побоялась фашистов и долгое время прятала ребенка в своем матрасе. Характер. Она уже очень плохо слышит, но, как водится, отлично помнит всю свою прошлую жизнь. И как в шахте на Донбассе работала. И как на целину в Казахстан приехала. А еще, как на севере в Архангельске на лесосплаве трудилась. Там, кстати, она нашла на земле брошенную кемто иконку. Обычную, не ценную. Но бабушка ее хранит по сей день. Говорит, значит, суждено было найти.
Такой Елена приехала на целину.
В комнате тепло натоплено, у печки греются два кота. Баба Лена сейчас живет у дальних родственников, которые за ней хорошо ухаживают, повезло. Получает минимальную пенсию. Такое пережить, столько работать – и минималка. Донбасс, север, целина – и минималка. Несправедливо.
Она говорила с нами неравнодушно и уверенно. И стоя. Категорически отказалась присесть. Но лишь стоило нам назвать фамилию «Голубева», женщина тяжело задышала, ноги ее подкосились, голос осекся. Она присела на кровать, взялась за матрас и подняла на нас глаза:
– Вот, только у нас в матрасах солома была, стружка. Я ее мальчишку в эту стружку и спрятала. А сама под кровать. Кусочек сухарика у меня был. Я его в тряпочку завернула и сосать ему дала. Потом жмых жевали – и тоже ему. А он, маленькая крошечка, сосал. Голубева, говорите? Это моя сестра, считай. Я ее сына спасла. Мы столько лет не виделись с ней. Ой…
Из ее глаз полились слезы. Мы испугались, что ей станет плохо. И сменили тему.
P.S. В лагере фашисты и Веру, и Лену сильно били. Особую жестокость надзиратели проявляли к женам воюющих против Германии. А еще их обрабатывали сильными химическими растворами, чтобы в жуткой антисанитарии не развилась эпидемия. Итог того и другого – обе после лагеря родить не смогли. Потому Виталик у них был один на двоих. Дети, внуки и правнуки Веры и сегодня навещают бабу Лену, как родную. Историю Веры и Лены передают из поколения в поколение. Такая бабья доля. Им и правда было не легче, чем на фронте мужикам.
