Насколько недолог век в балете? Подкладывают ли сегодня стекла в пуанты?.. Наш собеседник – Елизавета ТАРАНДА, прима-балерина московской труппы «Классический русский балет», которая недавно приезжала на гастроли в Костанай. И да: папа – тот самый Гедиминас Таранда, известный артист, солист Большого театра, балетмейстер, создатель собственной труппы.
Когда в семь лет уже старовата...
– Как быстро седьмой лебедь в пятом ряду может стать примой театра?
– Скажу, что небыстро. Подготовка большая – и образовательная, и физическая.
– И долго учились?
– Вместе с подготовительными классами десять лет.
Я начала заниматься балетом и художественной гимнастикой параллельно. Больше затянуло в балет
– Почему? В спорте – победы, золото, слава, поездки по миру...
– Мне всегда больше нравилось танцевать. Конечно, и в художественной гимнастике очень много танцевальных элементов. Но для нее я уже была... старовата, достаточно взрослой.
– Старовата – это сколько?
– Семь-восемь лет. В гимнастику начинают свой путь в четыре года. Требования там всегда были и будут очень большие, потому что к 12 годам ты должен быть как минимум кандидатом в мастера спорта.
– Спорт – это всегда риск. И тех, кто решился в него пойти...
– Ломают. Конечно. А в балете этот момент немного оттянут. У нас требование: прийти учиться в училище нужно с большой подготовкой. Сейчас детей в балетные классы берут исключительно подготовленными. Нет уже такого, как при Советском Союзе, что проезжали по стране, выбирали детей исключительно по физическим данным. И я соглашусь с Николаем Цискаридзе: все способные – еще не талантливые. Это всего лишь материал. Каждый должен пройти закалку. Все дети развиваются по-разному. Есть спокойные, которые вроде не подавали серьезных артистических надежд, никак себя не проявляли, но после учебы они раскрываются. Так очень часто происходит. И наоборот. Поэтому говорить: один гениален, потому что танцует с утра до ночи, а другой, кто всего три часа у станка, нет – нельзя.
– А как же божья искра?
– Она проявляется тогда, когда ты вложил девяносто процентов труда. И потом десять процентов – эта самая искра. Сколько бы ты ни был одарен, в балете все идет через движения. Это можно сравнить с искусством слова. Чем лучше ты говоришь, чем чище, грамотнее, чем богаче словарный запас, тем больше ты владеешь аудиторией, больше тебя слушают. А дальше все зависит от того, насколько ты обаятелен и так далее.
Точка роста
– На большой сцене, знаю, вы уже давно.
– Двенадцать лет я работаю как балерина. Первоначально в разных коллективах. Но «Классический русский балет» был первый коллектив, с которым я поехала на гастроли в Германию. Через полгода поняла, что нужно поучиться в стационарном театре. Понимала, хочу выступать как солистка. Но в гастрольном режиме возможность репетировать и растить артистов не такая, как в стационарном театре. Там нет переездов, свое здание – по времени репетируешь, по времени отдыхаешь, по времени выходишь в спектаклях. Вот я и поработала четыре года в театре Касаткиной, где познакомилась с отличными педагогами. Отрепетировала чуть ли не все сольные партии в классическом балете, которые мне могут пригодиться – «Спящая красавица», «Дон Кихот», «Лебединое озеро», «Щелкунчик». В итоге вернулась в свой коллектив.
– Почему не остались там, где вас подготовили?
– Потому что в государственном театре можно всю жизнь просидеть в ожидании ролей.
А у меня уже подошел момент, когда поняла – опыт есть, нужно двигаться дальше. У нас все зависит от возраста.
– Действительно, что век балерины настолько недолог?
– Да, всего 20 лет можно протанцевать хорошо.
– А потом почему нет?
– Тяжелее становится физически. Как ни печально, не у всех балерин физический аппарат совершенен. Даже при идеальном состоянии могут быть травмы, которые в дальнейшем, чем старше становишься, тем они не совместимее с работой на сцене.
– Плисецкая в этом случае исключение?
– Майя Михайловна выходила, будучи в возрасте, в определенных ролях и при определенных ситуациях.
И она очень рано начала с серьезных спектаклей. Была феноменально выученная, обладала абсолютным музыкальным слухом.
– Однако сейчас на премьере в Большом театре, который словно эталон, можно заметить, что среди прим довольно взрослые артистки...
– Соглашусь, там большая возрастная разница между примами и премьерами. Это связано в первую очередь со школой балета. Плеяда хороших педагогов в какой-то момент прервалась. И сегодня в главных ролях те, кому под и за 40. А после них десятилетие – словно и не было никого, кто может сверкать и греметь на весь балетный мир. Но есть много таких среди юных артистов. На них делают ставку.
Трюк – не главное
– Можно ли обмануть зрителя?
Поясню: есть столичные ценители балета, избалованные разными театрами, спектаклями, а есть те, к которым вы выходите на гастролях. Первые запросто увидят, где какой лебедь ножку не дотянул. Вторые этого могут и не заметить. Костанайский зритель не настолько «подкован», чтобы отличить движение и темп ларго от анданте. Потому и вопрос такой. – Не думаю, что кто-то из коллег стремится обманывать зрителей.
– А если устали, два спектакля подряд? Стрельнуло в спине за год до пенсии...
– Помазал мазью, и вперед, на сцену, никаких «стрельнуло»! – рассмеялась артистка. – А если серьезно, то в балете трюк – не основополагающий. Он важен, приветствуется, всегда комплиментарно идет публике. Но не главное. Во-вторых, те самые 32 фуэте, например, я кручу двойными. Это считается более усложненный трюк, который делают в том же Мариинском театре. Уровень виртуозности. А люди в зале сидят и считают, не понимая этого, потом говорят: мол, не докрутила... По факту – артист сделал больше. В целом, действительно, солист может где-то замедлиться. Но самое главное – чистота исполнения, искренность, артистизм всего действия в целом.
– В чем отличие гастрольного коллектива от стационарного?
– У гастрольной труппы есть определенная задача: объездить много городов. Мы должны на любой площадке постараться представить и донести смысл – что такое балет, зачем он нужен, и как это выглядит. Бывает, профессионалы сетуют: мол, вы сокращенные версии спектаклей показываете. Но есть разные художественные и просветительские задачи. Не секрет, что бывают такие города, куда не приезжал ни один балетный коллектив, но люди и там хотят видеть это искусство. Два часа балета становятся удивлением, а то и потрясением для кого-то: оказывается, два часа можно просидеть у балетной сцены и не заскучать, не заснуть – это нормально. Не у всех есть возможность попасть в Большой театр. А балет – не просто высокое искусство, не просто классика. Это вдохновение и радость на уровне иного измерения и пространства! Мы меняем людей: после спектакля они словно более просветленные, выходят с другими глазами.
– А как же конкуренция
– битое стекло подсыпать соседке в пуанты?! (Общий смех). – Ну пусть кто-то попробует.
Потом ведь в один автобус садиться, и быстро найдется тот, кто «со стеклом». Так что это уже из разряда легенд-страшилок.
– Вы из балетной династии. Папа настоял, чтобы вы пошли в балет?
– Нет. Я с детства любила танцевать: сначала на журнальный столик забиралась как на сцену, потом на обеденный. Был в моем детстве главный хит. Если со мной оставались мамины друзья, пока родители шли на сцену, я тем людям говорила: «Сейчас вам покажу 54 танца народов мира!» – и танцевала. У меня, как у ребенка из балетной семьи, было долго ошибочное мнение: мое место в Большом театре, и оно только мое. Пребывала в заблуждении, что раз хочу танцевать, значит, буду. Но потом жизнь меня немного «приложила», и оказалось, что нужно умереть несколько раз в зале, 50 раз на сцене и 150 раз, пока ты дошел до сцены. И только потом из тебя что-то получится.
– А сейчас важна папина оценка?
– Бывает, он видит меня на сцене. В итоге слышу: нужно репетировать. Что я и делаю! Его мнение, конечно, важно. Но всю жизнь есть и будет: «А-а, это та самая дочь Таранды». У людей всегда будет желание оправдать, когда у человека что-то получилось. Неважно – папа, муж, брат. В любом случае в соцсетях найдутся и диванные критики, и балетоманы. Хвалят, а потом: «НО! Это все потому, что у нее там родственники». На это обращать внимание не имеет смысла. Искусство перевоплощения превыше всего.
