Её появление на сцене костанайцы приветствовали овацией. Оперная дива, покорившая своим меццосопрано многие мировые сцены, в Костанае «изменила» жанру. Исполняла не арии из опер, а узнаваемые мелодии из известных кинофильмов. Восторг зрителя вызвала не меньший.
«Эксклюзивьте меня, эксклюзивьте!»
В нашей областной филармонии при поддержке международного фонда «Таланты мира» под руководством Давида Гвинианидзе и костанайского продюсерского центра «ARTeL» не впервые проходят встречи с прекрасным на самой высокой ноте. Недавно наш зритель вызывал на бис звезд мировой оперной сцены, приехавших с единственным концертом «Любимые мелодии кино», посвященным 120летию кинематографа. Впервые нам привезли женский голос Элизабет Эннарис, солистку аргентинского театра «Колон» (БуэносАйрес), бразильского театра РиодеЖанейро, блиставшую на сцене Большого театра и Ла Скала. Её называют самой талантливой преемницей Галины Вишневской и Елены Образцовой. Теперь её называют лучшей Кармен Москвы.
При этом звездная болезнь эту понастоящему звезду оперы обошла стороной. Она запросто согласилась пообщаться в гримерке филармонии прямо во время подготовки к выходу, припудриваясь, распеваясь и даже переодеваясь. Мол, «походные» условия оправдывают всё.
Мне скрывать нечего! с улыбкой пояснила актриса, которой в этот момент импресарио застегивал молнию на яркосинем платье. После чего уже с кокетством, глядя в зеркало, заметила: «Вообще, красивой женщины на сцене много не бывает!» И шагнула навстречу: «Ну, давайте уже ваши вопросы. Как там на журналистском языке говорится? Эксклюзивьте меня, эксклюзивьте!»
Элизабет Эннарис – такое громкое имя предполагает эдакую «иноштранку, плёхо коворясчую порюски»... Но в биграфии написано: «родилась во Владивостоке». Псевдоним для раскрутки нужен и в опере?
Википедия с недавних пор так и строчит: Элизабет – она же Оксана, она же Корниевская. То есть я. Фамилия по мужу. А вот имя, так уж неудачно сложилось, пришлось сменить. Был курьезный случай в Бразилии, когда я впервые туда приехала работать. В португальском языке буква «х» читается как «ш». Оксана пишется на их афишах через как раз таки «х», то есть на слух выходит, что моё имя – Ошана. Побразильски «ошана» означает... Догадайтесь с трех раз! Это... женское, так сказать, причинное место. Вот и получилось, что выхожу на сцену самого известного оперного театра Бразилии, начинаю петь «Реквием» Верди. С огромным симфоническим оркестром, с большим хором. А смотрю, по залу пробегает какойто странный смешок. Сначала даже подумала, чтонибудь не в порядке с внешним видом. Но допела, не смутило ничего. Захожу за кулисы, там мне и выкладывают, что и почему. Пришлось срочно поменять имя. Муж подарил свою фамилию Эннарис, а уж имя под неё подобрали.
И даже паспорт поменяли?
Конечно. Так что это не псевдоним, а, я бы сказала, этап в моей жизни.
Считается, что меняешь имя, меняется и характер.
Возможно. Он трансформировался. Не сразу переключился, а постепенно. Как это говорится «порюски»? Не как рубильник, а как театральный софит, который меняет разные цвета незаметно глазу. Вот так и я. Боевой дух остался, а вот характер стал более пластичным.
Коня на скаку вы и сегодня остановите?
Запросто!
А вот что с ним делать – то ли оседлать, то ли на обед сварить?
Ох уж этот казахстанский юмор! (Общий смех)
Между гимнастикой и сольфеджио
Дальневосточный институт искусств, отделение «сольное пение», Центр Вишневской. Вы в классику шагнули сразу или вас ктото подтолкнул: мол, раз такой голос – значит, только в оперу?
Нет, не сама. У меня папа – тенор, он открыл первое музыкальное училище во Владивостоке. Я очень поздний ребенок. Отец до этого жил и работал в Киеве. Когда началась Великая Отечественная война, он был студентом Киевской консерватории. Ушел воевать в составе фронтовой бригады со знаменитыми Тарапунькой и Штепселем. Дошел до Берлина. Уже после войны переехал во Владивосток, и когда ему было 55 лет, родилась я. А мама – девушка, мечтавшая петь на большой сцене. В это самое училище, которое папа открыл, она не поступила. Хотя у неё тоже меццосопрано, великолепно пела «Соловья» Алябьева. И, провалившись на экзамене, пошла в кружок, который вел мой отец. Там и познакомились, потом поженились. В итоге я стала воплощением маминой мечты и папиным продолжением в профессии. Хотя я в юности и молодости мечтала заниматься спортом, причем профессионально. В художественной гимнастике у меня были отличные перспективы. И когда наступил момент выбора – гимнастика или музыкальная школа, родители заставили заняться музыкой. Не буду скромничать – да, я человек не без таланта, конечно. Хотя с уроков сольфеджио то и дело сбегала. Но меня упорно заставляли, и это дало результат.
А вдруг в вас загубили олимпийскую чемпионку?
Я не жалею. От родителей мне многое передалось, и они правильно сделали. Хотя первоначально я шла в «хоровое пение». Отец говорил, что вокалистом не нужно становиться в 1517 лет. Для начала нужно хорошо разобраться с музыкальной грамотой, изучить историю музыки. «Когда ты сама захочешь петь, как сольный исполнитель, тогда всё и решишь», как сейчас помню слова отца. Так оно и получилось.
Вы закончили учебу в институте в 1995 году, очень сложное переходное время, зарплату не везде платили, устроиться на работу было трудно. А в культуре и подавно. Ведь могли бы запросто уйти в шоубизнес. Как с вашим боевым характером удалось не изменить опере?
Могла бы. Но я ещё и в аспирантуру тогда поступила, пошла дальше. На бытовом уровне было сложно. Приходилось подрабатывать. Праздники – дни рождения, Новый год, 8 марта, 9 мая, День медика и шахтера – их никто не отменял. Люди как хотели зрелищ, так и продолжали этого желать. Главное было удержаться в формате, не перейти на «ресторанщину». Я же подрабатывала в институте, преподавала первокурсникам. Опере осталась верна. А верность дорогого стоит. Теперь я это точно знаю. Потому что оперная сцена мне за это подарила самые лучшие театры мира.
Заявка на будущее
У вас был отличный дебют в Большом театре. Только появились – и сразу партия мраморной Элен в опере «Война и мир». Это везение или вы настолько целеустремленный человек?
У меня до этого был удивительный случай – встреча с Мстиславом Леопольдовичем Ростроповичем и Галиной Павловной Вишневской. Они случайно зашли на московский конкурс артистов оперы, в котором участвовала и я. Попали именно на моё выступление, пригласили к себе, взяли надо мной шефство, и уже через несколько недель у нас был общий с ними концерт во ФранкфуртенаМайне. Кстати, даже в ютубе есть этот концерт, где я пою Марфу из «Хованщины». В итоге я шесть лет в их Центре оперного пения проработала и уже объездила с гастролями полмира. А затем контракт с Ла Скала и с Большим театром. Я тогда ещё не понимала, что это серьезная заявка на будущее, потому что сейчас предложения поступают чуть ли не еженедельно от самых крупных театров.
То есть вы не ожидаете удачи, уповать на авось не ваш принцип?
Я никогда ничего не ожидаю. И делаю так, как задумала, а не так, чтобы, возможно, когданибудь, вероятно, потом «выстрелит». Есть отличная поговорка: делай что должен, и будь что будет. Поэтому я всё делаю, что от меня зависит, потому как люблю свою профессию, люблю зрителя. И это дает результаты. Конечно, бывают откаты назад. Не всё только от тебя зависит. Как говорится, это судьба. Есть камни, которые нужно обходить.
В вашей трудовой книжке каких только театров нет – Ла Скала, Токийская опера, аргентинский «Колон», Мариинка, Большой...
А ещё московский театр под управлением легендарного Калягина, где я проработала три сезона, как актриса театра.
Оперной сцены вам мало?
Я не уходила из оперы. Параллельно с ней я набиралась актерского опыта. Оперный певец должен быть актером. Голос – это только средство. И мне повезло, что ещё во Владивостоке, в институте искусств нас учили и изобразительному искусству, и актерскому мастерству. Беда оперы в чём? Выходит человек на сцену, семи пядей во лбу в плане оперного пения, исполняет отлично. Но то, что он делает на сцене, смотреть невозможно. Вот это самая большая проблема оперы – поют, но не играют. Люди забыли, что голос – это всего лишь средство выражения эмоций. Играть на сцене нужно и оперному певцу, а не выходить к зрителю и столбом стоять: мол, хорошо пою и этого достаточно. НЕ ДОСТАТОЧНО! Опера – это прежде всего действо, музыкальное, яркое, поактерски сыгранное.
С таким плотным гастрольным графиком – из Бразилии через Европу в Японию – вся жизнь на колесах. Вы для своих домашних существуете?
Пытаюсь существовать. Стараюсь детей брать с собой, а их у меня трое. Они у меня многие языки изучают и уже хорошо знают английский, португальский, испанский. Старшей 18 лет, средней дочке 14 и самому младшему сыночку три годика. Насчет них у меня нет категоричного решения, мол, только в артисты и точка.
А они поют?
Да, они занимались и занимаются в музыкальной школе. Но не с таким азартом, как я в своё время. Старшая дочь поступила в университет управления, поняла, что зарабатывать можно и подругому! (Смеется)
Ваше неожиданное участие в таких телепроектах, как «Время обедать» на Первом канале, «Сто к одному», это по настоянию продюсера или веление времени?
Был период, когда меня замучили предложениями поучаствовать в телесъемках. Телевидению нужны узнаваемые лица, причем из разных сфер. Я пару раз согласилась, но потом устала и отказывала. Ты этому должен посвятить не один день, подготовиться. А мне хотелось хоть немного побыть с близкими и родными. Тогда эти телепроекты были данью моде. Не более.
Рискнули бы сегодня пойти на проект «Голос»?
– Нет, я переросла эти «игры». Каждый должен заниматься своим делом. А «Голос» это телешоу, другой формат: либо для молодых и начинающих, либо для тех, у кого не получилось пробиться на большую сцену. У меня получилось.
– Спасибо за это.
