Остров невезения Христьяна Генинга

Ребенок в тарановском поселке Набережном пошел в школу здоровым, а вернулся… без глаза. Но на том его злоключения не кончились – начавшись в сфере образования, они продолжились в медицинских учреждениях.

От порога к порогу

Папа четвероклассника Христьяна Генинга был в шоке. У сына в лохмотья разодрана бровь, веко и глаз. Весь в крови, перепуган, говорит, что ничего не помнит, кроме удара. Учителя руками разводят. А тут оказалось еще, что в поселковом ФАПе сломалась машина скорой помощи…

Светлана Генинг: «Я отпустила в школу здорового ребенка, а мне вернули инвалида…»

В школе вызвали такси до рудненской горбольницы, но там врачи больному помочь не смогли: за «столь серьезные случаи берется только область». И отправили в Костанай. Машина рудненской больницы довезла папу с сыном до областной детской больницы. Едва те вышли, авто и след простыл. Даже не узнали, принят ли пациент.

Не приняли - в областной детской больнице тоже не оказалось специалистов для такой травмы глаза. И мальчика направили в областную офтальмологическую больницу.

- В Костанае я плохо ориентируюсь, - объясняет Александр, папа Христьяна. - В общем, бродил с сыном на плече, пока не поймал такси.

В глазной больнице мальчику наконец зашили раны. Но госпитализировать не стали. Порекомендовали консультацию по черепно-мозговой травме, а это вновь другая больница. Был вечер субботы, и папа повез сына домой.

- А дома начался кошмар, - вспоминает Светлана, мама мальчика, - Христьян рыдал от боли, ночью начались судороги, его рвало. После выходных мы снова на такси повезли сына в Костанай. На этот раз его положили в областную детскую больницу именно из-за черепно-мозговой травмы.

- Изначально состояние мальчика было признано тяжелым именно по глазу, - пояснил травматолог Санжар Жагапаров. - А мы его у себя положили, чтобы снять внутричерепное давление, у мальчика было сотрясение головного мозга. По нашей линии состояние восстановили, но он не переставал жаловаться на боли в левом глазу, и мы инициировали его перевод в офтальмологическую больницу.

«Контузия тяжелой степени, тотальная отслойка сетчатки» – серьезнейший диагноз, в короткий срок приводит к полной потере зрения. Так почему в глазную больницу Христьяна госпитализировали лишь со второй попытки, через столько мытарств?

- У мальчика поврежден зрительный нерв, - пояснил Игорь Колесников, врач областной офтальмологической больницы. - Удар, судя по всему, был очень сильным. И, к сожалению, никто не сможет ребенку вернуть зрение на левый глаз. Там ноль. Мы обработали и зашили рану, а родителям рекомендовали обратиться к врачу за консультацией из-за черепно-мозговой травмы. Это было на тот момент важнее. А позже госпитализировали, потому что появилось небольшое раздражение глаза.

Что было на тот момент важнее – глаз или черепно-мозговая травма? Если родители потребуют конкретного ответа на этот вопрос, выяснять будет комиссия. А вот то, что система медобслуживания дает сбои, видно невооруженным глазом. Согласитесь, негоже, когда между медучреждениями нет никакого взаимодействия, а потому мальчика с тяжелой травмой глаза переадресовывали (мягко говоря) из одной больницы в другую. При том что ребенок испытывал острую боль, отцу приходилось ловить такси. Тогда для чего нужен медучреждениям транспорт? Вопрос этот, как выяснилось, дилетантский.

- А мы вообще не обязаны были везти пациента, - пояснила дежурная медсестра Гульнара Бидаулетова. - Мы ведь не «скорая». Тем не менее пошли навстречу, выделили свою машину и водителя, без медицинского сопровождения. А доставка у нас в один конец, потому водитель и не ждал. Из поселка же они как-то к нам добрались...

«Как-то» - это очень верное определение путешествия Христьяна, страдающего от боли.

- По нормативам машины при больницах – это не скорая помощь, - подтвердил и Каикмулла Шугаев, замруководителя облуправления здравоохранения. - Конечно, чисто по-человечески они должны были убедиться в госпитализации ребенка. Но, не сделав этого, правил не нарушили. Если состояние ребенка крайне тяжелое, вызывается сан­авиация. Видимо, ребенок не был тяжелым.

А теперь вспомним пояснение рудничан: за «столь серьезные случаи берется только область». Выходит, случай все-таки был тяжелый.

«Боимся!»

А теперь о не менее грустном.

Христьян в свои 13 лет учится в 4 классе, хотя должен быть в шестом. У мальчика явные проблемы с учебой.

- Есть, - признала мама мальчика. - В подготовительном классе сама просила оставить его на второй год. Но потом наладилось, учительница нашла общий язык с Христьяном. Потом она ушла, появился новый педагог. Однажды она вызвала меня в школу. Прихожу, а она по коридору сына за шкирку тащит. И говорит, что он ее укусил. Вы знаете, если так с детьми обращаться, немудрено, что они кусают. Христьяна сейчас обвиняют в том, что он может убить ручкой!

Вот характеристика соцпедагога школы Еркена Назарова:

– У мальчика много энергии, а интересов нет. На уроке дольше 15 минут не выдерживает. Может посреди урока встать и уйти. У меня в шкафу специально для Христьяна лежат карты. Когда на уроке начинает шуметь, я его зову к себе. Играем в шашки, рисуем фломастерами, а карты он рассматривает. Отвлечется, успокоится, там и на урок можно вернуться. Он – человек настроения. То доброжелательный, разговорчивый, а другой раз нецензурным словом ответит. Сейчас у нас переживания – он себе глаз повредил, и мы боимся, как бы он другим детям это не сделал.

«Боимся!» - это слово частое в речи педагогов. Такое ощущение: в отношении Христьяна больше страха, чем сочувствия.

- У него есть проявления агрессии, - объясняет соцпедагог. – Может ударить ребенка без причины. В классе он самый старший, гоняет остальных. А класс-то всего пять человек. К нам недавно родители одноклассников Христьяна обратились с просьбой, чтобы он не возвращался в их класс.

Психолог школы Бахытгуль Кисекова объяснила, откуда у этого страха ноги растут. Осенью на весь Казахстан прогремела шокирующая новость, как в Астане школьник убил своего одноклассника. Как раз ручкой!

- К нам после того случая пришло письмо, - рассказала психолог. - Тот мальчик тоже был такого поведения. Мы это письмо педагогам зачитали.

И в Христьяне стали видеть потенциальную опасность.

- Мы сожалеем, что с Христьяном такое произошло. Но давайте разбираться, маме давно говорим о комиссии. Она отказывается, - объясняет директор школы Жалгасбек Утеулин. - У нас положительный опыт домашнего обучения есть, так учится девочка-инвалид. Но сами мы на домашнее обучение направить не можем, тут решение за врачами. Христьян – способный мальчишка, но может сказать «Не хочу!», и точка. Зимой раздетый на улицу уходит. Мы предполагаем, причина не в воспитании, а медицинская. Потому и настаиваем на комиссии.

Конец урока

Трагедия произошла на уроке физкультуры. У Галины Мироновой, учительницы, дрожит голос, глаза на мокром месте:

- Христик в тот день был очень активный, не успокоить. Он бежал, его догонял другой мальчик. И он его почти поймал, но Христьян, глядя в сторону, на скорости влетел в стену. А там труба, на которой крепится волейбольная сетка. Мы играли в догонялки. Это был конец урока…

Добавим, что такие трубы в школах не редкость. А директор, хотя и считает, что вины педагога нет, вынес ей дисциплинарное взыскание. И пояснил: школа готова оказать материальную помощь для лечения ребенка.

Об эту трубу, по словам учителя физкультуры, Христьян распорол свой глаз. 

Жить по-новому

История Христьяна обнажила драматические нестыковки в сфере как медицины, так и образования. Это когда медики заставляют больного ребенка болтаться от одного больничного порога к другому. Когда машина сельского ФАПа сутками стоит в сломанном виде. А в школе преступление одного подростка готовы примерить на другого. К слову, в больнице медсестры и врачи никакой агрессии в Христьяне не разглядели. И похоже, что мамин отказ пройти комиссию во многом объясняется негативным натиском со стороны школы. Хотя, надо признать, семью, которая не обследовала своего ребенка, это все же не оправдывает.

Семья Христьяна – родители и две его сестры - в съемной квартире. С нового года у папы - монтажника железобетонных мостовых конструкций - нет работы. Кризис. Устроился в местное ТОО. Его руководитель, кстати, единственный, кто сразу семье оказал помощь.

- Я с них деньги не взяла, - отмечает и Жанна Мирошниченко, у которой семья снимает жилье, - акиму предложила всем селом помощь собрать. Выслушал. Пока тихо.

Светлану эта тишина оскорбляет не из-за денег:

- Порой, школьники подерутся, и тут же полиция, аким. А тут ребенок покалечился на уроке, и тишина. Только после нашего с мужем визита в школу пришла учительница физкультуры, явно директор отправил. Я виновата, говорит, но не обращайся никуда, работу потеряю. Вот и все ее волнения. Потом добавила, что просила у Христьяна прощения в тот день. Он сказал, что не в обиде. Но пусть ему, теперь наполовину слепому, объяснит, как не обижаться за такое…

Сейчас Христьян дома. Глаз открылся, но ничего не видит. Светлана не решается сказать сыну, что это навсегда. Надеется, что зрение все же можно вернуть. В рамках проекта «Жизнь на ладони» «КН» помогут семье с консультацией.

А психолог Игорь Зуев рекомендует родителям начать жить по-новому:

– Школа у нас все еще массового подхода, а не индивидуального. Наверное, маме лучше двигаться в сторону домашнего обучения. Дети любопытны, потому возвращение в обычную школу, скорее всего, будет болезненным на этом этапе. И не нужно бояться комиссий. Без разрешения мамы ребенку ничего не делают.

Свой совет, но уже с точки зрения закона, дала и Светлана Абдрашитова, адвокат, юрист «КН»:

– Родители имеют право написать заявление в полицию. Если будет установлено, что травма получена не по неосторожности, а, к примеру, из-за нарушения техники бе­зопасности, будет дан ход иску. В адрес школы или учителя. Тогда семья может требовать возмещения материального и морального ущерба.

Пока же родители Христьяна написали заявление в районный отдел образования…

В школе вызвали такси до рудненской горбольницы, но там врачи больному помочь не смогли: за «столь серьезные случаи берется только область». И отправили в Костанай. Машина рудненской больницы довезла папу с сыном до областной детской больницы. Едва те вышли, авто и след простыл. Даже не узнали, принят ли пациент.

Не приняли ­ в областной детской больнице тоже не оказалось специалистов для такой травмы глаза. И мальчика направили в областную офтальмологическую больницу.

­- В Костанае я плохо ориентируюсь, ­ объясняет Александр, папа Христьяна. ­ В общем, бродил с сыном на плече, пока не поймал такси.

В глазной больнице мальчику наконец зашили раны. Но госпитализировать не стали. Порекомендовали консультацию по черепно­мозговой травме, а это вновь другая больница. Был вечер субботы, и папа повез сына домой.

­- А дома начался кошмар, ­ вспоминает Светлана, мама мальчика, ­ Христьян рыдал от боли, ночью начались судороги, его рвало. После выходных мы снова на такси повезли сына в Костанай. На этот раз его положили в областную детскую больницу именно из­за черепно­мозговой травмы.

­- Изначально состояние мальчика было признано тяжелым именно по глазу, ­ пояснил травматолог Санжар Жагапаров. ­ А мы его у себя положили, чтобы снять внутричерепное давление, у мальчика было сотрясение головного мозга. По нашей линии состояние восстановили, но он не переставал жаловаться на боли в левом глазу, и мы инициировали его перевод в офтальмологическую больницу.

«Контузия тяжелой степени, тотальная отслойка сетчатки» – серьезнейший диагноз, в короткий срок приводит к полной потере зрения. Так почему в глазную больницу Христьяна госпитализировали лишь со второй попытки, через столько мытарств?

­ У мальчика поврежден зрительный нерв, ­ пояснил Игорь Колесников, врач областной офтальмологической больницы. ­ Удар, судя по всему, был очень сильным. И, к сожалению, никто не сможет ребенку вернуть зрение на левый глаз. Там ноль. Мы обработали и зашили рану, а родителям рекомендовали обратиться к врачу за консультацией из­за черепно­мозговой травмы. Это было на тот момент важнее. А позже госпитализировали, потому что появилось небольшое раздражение глаза.

Что было на тот момент важнее – глаз или черепно­мозговая травма? Если родители потребуют конкретного ответа на этот вопрос, выяснять будет комиссия. А вот то, что система медобслуживания дает сбои, видно невооруженным глазом. Согласитесь, негоже, когда между медучреждениями нет никакого взаимодействия, а потому мальчика с тяжелой травмой глаза переадресовывали (мягко говоря) из одной больницы в другую. При том что ребенок испытывал острую боль, отцу приходилось ловить такси. Тогда для чего нужен медучреждениям транспорт? Вопрос этот, как выяснилось, дилетантский.

­- А мы вообще не обязаны были везти пациента, ­ пояснила дежурная медсестра Гульнара Бидаулетова. ­ Мы ведь не «скорая». Тем не менее пошли навстречу, выделили свою машину и водителя, без медицинского сопровождения. А доставка у нас в один конец, потому водитель и не ждал. Из поселка же они как­то к нам добрались...

«Как­то» ­ это очень верное определение путешествия Христьяна, страдающего от боли.

­- По нормативам машины при больницах – это не скорая помощь, ­ подтвердил и Каикмулла Шугаев, замруководителя облуправления здравоохранения. ­ Конечно, чисто по­человечески они должны были убедиться в госпитализации ребенка. Но, не сделав этого, правил не нарушили. Если состояние ребенка крайне тяжелое, вызывается сан­авиация. Видимо, ребенок не был тяжелым.

А теперь вспомним пояснение рудничан: за «столь серьезные случаи берется только область». Выходит, случай все­таки был тяжелый.