Эта богиня в греческой мифологии значится вечно юной покровительницей охоты. Брат ее, Аполлон, бог-лучник, покровитель искусств и врачеватель. Неплохая семья. Но если наследников по линии брата у нас полно, то как насчет наследниц Артемиды? Не вопрос!
По воде и на суше
По популярности Надежда Урашкина может претендовать на топ-десятку самых востребованных женщин области. Несколько тысяч мужчин у нее на учете в областном охотобществе. Это она экзаменует новичков на предмет знаний охотминимума, в ее ведении вопросы рыболовства. Не только в теории. Умеет стрелять, удить и разбирать дичь. Легко ставит палатку и разводит костер из сырого валежника.
Если что, в горящую избу входить и на ходу коня останавливать ей не придется: для этого есть муж Юрий. Две дочери и сын, пока не стали взрослыми, дополняли семью в частых вылазках на природу. Ну и последнее: Надежда Ивановна совсем не выглядит эдаким суровым рейнджером с кольтом на поясе. Для ихтиолога (по диплому) и заместителя председателя правления она женственна и предельно корректна в общении.
– Надежда Ивановна, у вас в детстве, наверное, был аквариум, где плавали сказочной красоты цихлазомы, гуппи и барбусы, которые и повлияли на выбор профессии. Я угадал?
– Не совсем. С малолетства я удила вместе с пацанами карасей из Беляевского пруда в Докучаевке. Если точнее – совхоз им. Докучаева Алтынсаринского района. В школе больше всего любила химию. И когда встал вопрос, где дальше учиться, поехала в красивейший город Сибири – Тобольск, на слиянии двух крупных рек: Тобола и Иртыша. Там был рыбопромышленный техникум с хорошей учебнопрактической базой. После его окончания работала в Челябинской области на одной из рыбоводческих ферм. Вышла замуж, переехала в Кустанай.
– Каким он был тогда – рыбным?
– Весьма. Я работала в сфере разведения и воспроизводства рыбы. Ездили, например, в Алма-Ату, привозили зайсанского леща, запускали в наши водоемы и реки. Работали с сиговыми породами. Вы же наверняка помните, что в Рудном был рыбоперерабатывающий цех. Имел собственные питомники, держал несколько рыбацких бригад. Был госплан по разведению рыбы, по выходу товарной продукции. В Карасу, например, находился Зеленовский рыбопитомник – сеть маточных, нерестовых прудов. Я из него возила на спецмашине молодь для зарыбления водоемов Узункольского района. В общем, мне, как ихтиологу, было где развернуться.
– Сожалеете, что нынче совсем иные времена?
– Это объективный процесс. Без госзаказа, без четко прописанных экономических позиций местным рыбакам не стать конкурентоспособными. Затраты огромные, а рентабельность никакая.
– Как прошел для вас переход от ихтиологии к охотничьим сферам?
– Ровно. Я в нашем облохотобществе с 1986 года. Будучи еще совсем молоденькой выпускницей техникума, серьезно занималась стрелковым делом. Конечно же, сейчас охота для меня не имеет прикладного, семейного хобби, но мужа в его увлечении поддерживаю, выезжаю с ним в охотугодья.
– Вас не смущает женщина с ружьем?
– Нет. Меня вообще не смущают люди, которые что-то делают с душой, с любовью к своему делу.
Любовь и оружие
Я видел ее на соревнованиях по стрельбе. Не помню уже результатов тех состязаний, но хорошо запомнил, как единственная тогда женщина среди охотничьих стрелков лихо палила из пятизарядки по мишеням.
Она и сейчас такая: Евгения Резниченко, единственная на всю область представитель прекрасного пола в должности председателя районного охотобщества – Аулиекольского. Да что область, думаю, и в республике нечасто встретишь женщину на столь уж специфическом посту. Ее биография переплетена с биографией мужа – Анатолия Резниченко. К сожалению, говорить о нем приходится в прошедшем времени: Анатолий умер восемь лет назад. Я хорошо знал его как яркого рассказчика, колоритного во всем – с бородой Хемингуэя, массивного и вместе с тем очень подвижного. Он был настоящей энциклопедией в охоте, в знании животного мира.
Теперь главный егерь, и он же правая рука Евгении Станиславовны, – 44-летний сын Сергей, занятый каждодневными хлопотами. Из последних – подкормка косуль, изъятие своры одичавших собак, терроризировавших копытных, вынужденных из-за высоких снегов и голода прибиваться к населенным пунктам.
– Евгения Станиславовна, что ж за обстоятельства в далекой молодости занесли вас на охотничью тропу?
– Скорее всего, необходимость быть самостоятельной. В тогдашние годы этот мотив, думаю, для многих мальчишек и девочек был главным: получить специальность, а потом и самостоятельную работу. Приехали к нам в Семиозерное «покупатели» из Семипалатинского пушно-мехового техникума, рассказали, каковы профессиональные перспективы. Я выбрала специальность товароведа. А когда прибыла к месту учебы, оказалось, что товароведы уже набраны. Ну не ехать же тысячу километров назад. В 1977 году окончила техникум с дипломом охотоведа. На этом же курсе учился и Анатолий. Первую практику проходили в городе Пржевальске, что на озере Иссык-Куль. Красивейшие места! Но в конце концов остановились в Семиозерном.
– Охотовед – это что-то вроде следопыта, изучающего повадки диких животных?
– Можно сказать и так, но это неполный ответ. В Семипалатинске нам давали знания по звероводству. Сейчас это забытая наука. Она предполагала разведение ценных пушных зверей – голубого песца, норки, соболя, серебристо-черной лисицы, нутрии, – чьи меха были тогда очень востребованы, говоря нынешними словами, миром высокой моды. Но в нашем районе выращиванием пушного зверя занимались только немногие частники. Обычно кустарно и в малых количествах. Мы с Анатолием тоже держали песцов, скорее, из любопытства, чем ради выгоды.
– На ваш взгляд, интерес к охоте в обществе растет или застыл на каком-то невысоком уровне?
– О массовости, которая была во время Союза, когда на предприятиях существовали целые коллективы охотников, рыболовов, можно забыть. Сейчас люди концентрируются небольшими группками. Видно, кто может позволить себе дорогое и очень дорогое оружие, а ктото по-прежнему дома набивает порохом и войлочными пыжами самозарядные латунные гильзы. Вместе с тем я не настроена пессимистически. У нас 230 членов охотобщества. Увлеченные, с бесконечной тягой к природе люди. Молодые, пожилые... Их пример заразителен. Возраст не имеет значения. Как бы ни складывались материальные возможности, я думаю, охотник всегда найдет способ оставаться им до последнего.
