В 1940 году материал Ивана Дьячкова впервые опубликовали в предшественнике «КН», газете «Сталинский путь».
Римма Александровна в момент фотографии пошутила: «Ты смотри в окно на девчат, а я за тобой буду присматривать»...
Обычно больших людей поздравляют с круглыми датами, но Иван Иванович необычный человек, и юбилей его такой же. 75 лет первой публикации – это особенная, уникальная дата. «КН» горды, что у него есть такой автор. Когда мы приехали к герою в гости, то по-новому посмотрели и на читателей – ровесников Ивана Дьячкова.
«Янтарь»
Первая информация 18-летнего слушателя годичных курсов Учительского института рассказывала о субботнике по строительству водозаборной плотины в районе Колесных Рядов. До войны оставался год и три месяца. Когда в город начнут возить тяжелораненых, многие вспомнят, что плотина появилась в нужное время. Она обеспечила водой областную больницу. Скоро такие случайности станут на пути Ивана Дьячкова частым явлением. Но сначала было стихотворение.
В прямоугольной светлой комнате в «старом Рудном», в старом доме со сталинскими высокими потолками, было слышно два предмета. Вентилятор, который крутил головой на 180 градусов. И часы, на которых было написано «Янтарь». Этот звук старых хронометров ни с чем не спутаешь. Однажды я прислушался к часам в коммерческом банке, которые отсчитывали секунды. Такой дробный, частый звук, как будто они торопили время вперед. Старые часы обычно бьют с оттяжкой, как будто хотят это время удержать. А если вы слышали бой старых часов, то согласитесь, что это какая-то тайна.
– А ваши часы бьют? – спрашиваю у Ивана Ивановича. Иван Иванович сидит на диване, ноги его на подушке. Он раздет – очень жарко. Вентилятор то поворачивается в его сторону, то отворачивается.
– Не бьют.
– У нас есть часы с кукушкой, но мы ее остановили. Очень громко бывает, – из передней выглянула супруга Римма Александровна. – Вы будете чай или кофе?
– Мы поговорим, а потом, пожалуй, выпьем.
– Я скоро ухожу – потому спрашиваю.
– Чай.
– Зеленый или черный?
– Зеленый – отлично.
– Есть зеленый, – довольно сказала Римма Александровна и ушла на кухню.
Всё время нашего разговора Иван Иванович как будто изучающе рассматривал меня. Мне так показалось. Мне было проще – я многое знал о своем герое.
На груди юного Ивана Дьячкова полный комплект значков норматива – от Ворошиловского стрелка до ГТО.
Семья деда, толстовца. На его руках отец Ивана Ивановича.
Что я знал
Иван Дьячков родился 21 сентября 1921 года в селе Оренбургском Тарановского района. Его дед Григорий Егорович Дьячков – толстовец, был сослан на территорию Северного Казахстана. Отец Иван Дьячков – председатель ревизионной комиссии. Славился своей честностью. Однажды отправил сына Ивана отнести обратно найденную гайку. Был репрессирован по доносу, реабилитирован и стал председателем колхоза.
Стих
Пока Иван Иванович изучал меня, я изучал комнату. Слева от дивана окно с солнцем, напротив – длинный невысокий шкаф. Старые фотографии, статуэтка Воина-освободителя в Трептов-парке – в опущенной руке меч, у груди немецкая девочка. Справа – высокий шкаф с книгами. На одной из полок снимок Сталина.
– Был репрессирован по доносу, – вспомнил я и удивился.
– Не смотрите на скромную обстановку, – усмехнулся Иван Иванович. – Меня ровесники упрекают – говорят, вот какой ты везде почетный, журналист, писатель, а в подшитых валенках ходишь. А мне обстановка ни к чему – у меня внучка, которой я хочу дать образование…
– У вас четверо детей, 13 внуков и правнуков. Это достойная награда для обычного человека. А как вы стали писателем?
– Думаю, что это произошло в 1937 году. В этот год для меня, девятиклассника, случилось событие. В селе Викторовском (Тарановское. – Прим. авт.) проходил митинг по случаю отправки на военную службу ровесников Октябрьской революции. Я стоял в толпе, и вдруг ко мне пришел стих.
– Что ты губами шевелишь, молишься, что ли? – спросил меня товарищ Коля Шпалянский.
– Да вот, стихи у меня появились.
Он сразу в карман, карандаш вынул.
– Иди запиши, а то забудем.
Я на фундаменте церкви сел и на жести написал. Он прочитал – и к трибуне, к секретарю райкома Николаю Емельянову. Вижу, зовут меня. Вышел, как на ходулях. Вокруг люди, торжественная обстановка, микрофон мы тогда увидели впервые.
– Читай, – сказал мне Емельянов. Я поднялся – для меня неожиданно, немыслимо. Под коленками дрожит. Что делать? Начал.
«Страна наша могучая, могучий наш народ / Жизнь свою наилучшую он защищать пойдет/ Мы сумки санитарные с носилками возьмем / И в ряды ударные, построившись, пойдем/ Оказывать помощь раненым, братьям и отцам / Пусть враг запомнит ранее, что в наших нет сердцах / Предела силы, мужества и патриотизма чувств / Я с классом моим дружеским, я в армию хочу».
– Скомкал я концовку немного, но слышу, площадь замерла. Кто плачет, кто под гармошку поет, кто танцует, кто обнимается. А здесь тихо. Николай Николаевич мне по-отечески говорит: «Молодец, сынок. Иди, вставай». Ну я пошел, а потом уже взревела овация.
И вот тогда я себе сказал: как я буду писать – плохо или хорошо, но я буду писать, я буду пробиваться. Чтобы то, что я пишу, люди знали. А когда погиб летчик Иван Павлов, я у его гроба стоя, дал клятву, что о нем и о других воинах всё, что знаю, расскажу. Я свою клятву выполнил. О Павлове я написал повесть «Богатырь крылатой гвардии». Об участниках войны книгу «Наши звездные и беззвездные герои», а также «Они защитили нас».
– А ваш друг, Коля Шпалянский, вернулся с фронта?
– Вернулся, только оборвало руку ему на той войне.
Я вспомнил про три месяца, отведенные на план «Барбаросса». Если бы в 1937-м спонтанный и искренний стих Ивана Дьячкова стал известен за пределами СССР, то не было бы, наверное, знаменитого: «Советский Союз – это гнилая конструкция. Стоит только пнуть посильнее в его дверь, и здание рассыплется» (Адольф Гитлер).
Люди были из гвоздей Тихонова. «Адмиральским ушам простукал рассвет: / «Приказ исполнен. Спасенных нет». / Гвозди б делать из этих людей: / Крепче б не было в мире гвоздей».
Что я знал
На сайте Федерации профсоюзов РК коротко сказано: «В ноябре 1941 г. ушел на фронт. Участвовал в боях на Северо-Западном фронте, в Курской битве, при форсировании Днепра и освобождении г. Киева и г. Овруча. При разгроме Корсунь-Шевченковской группировки врага, при форсировании Днестра и освобождении Западной Украины и Молдавии. Здесь четвертый раз был ранен и стал инвалидом». Воевал Иван Иванович в составе Девятого гвардейского воздушно-десантного полка, Четвертой Овручской гвардейской дивизии.
Серёжа
Так всегда – скользишь взглядом по какой-то статистике и, по большому счету, ничего не узнаешь о человеке.
Мы говорили о Северо-Западном фронте, о Демянске и Рамушево. О спорном значении этого наступления. Иван Иванович считает, что оно было жизненно необходимо для Москвы, Ленинграда (например, сковало действие авиации на севере). А также отвлекло немецкие войска от Южного фронта и Сталинграда. В успехах войны он отводил большое место Сталину. Я всё время удивлялся этому.
– А теперь расскажу историю, которая осталась в моей памяти. В Украине закрепили меня радистом в отдельную разведывательную роту. Что за рота? Идет она в тыл противника, затевает осознанно бой, чтобы выявить силы противника и его огневые позиции. Вот один бой закончился тем, что нас немцы окружили. Это был молодой сосновый лес – немножко выше человеческого роста, а так в двух метрах ничего не увидишь. Слышим запах кофе, кричат нам: «Русь, айда пить чай, кофе!» А после ракетницами в лес стреляют и смеются.
– Ладно, всего доброго вам! – Римма Александровна попрощалась и ушла. До этого она накрыла нам стол, встретила нескольких гостей. В квартире периодически звонил телефон, кто-то приходил и уходил. Всем заправляла энергичная Римма Александровна.
Лишь однажды она прервала беседу, когда с гордостью вошла в комнату, под руку она вела высокого и смущенного подростка.
– Сережа какой стал! Глянь!
– Ой, Сережа, небо на нас не упадет, – растроганно улыбнулся дед.
«Янтарь» на стене мерил свой особенный стук.
P.S.: Иван Дьячков чаще публиковался в старой газете – у нее тоже была своя оттяжка. Материалы нередко публиковались с продолжением в следующем номере. Окончание очерка об Иване Ивановиче – на следующей странице «Машина времени».
