Не успели, что называется, остыть следы пребывания в областной картинной галерее выставки российского художника Никаса Сафронова, как два этажа в здании по улице Алтынсарина, 113 вновь заполнились разножанровыми произведениями костанайского художника Сергея Лугового.
Улыбчивый, немного углубленный в себя, Сергей Луговой широко раскрывается, как только речь заходит о творчестве.
75 картин этого мастера, в апреле отметившего 60-летие, вобрали в себя весь спектр жанрового разнообразия живописи: иконы и натюрморты, пейзажи и городские виды, море и обнаженная натура... Сам Сергей Дмитриевич исконно наш, костанайский мастер, невысокого роста, в очках, улыбчивый, немного углубленный в себя, но широко раскрывающийся, как только речь заходит о творчестве. Я намеренно опускаю его официальный послужной список, в котором тесно от званий, участия в международных выставках и прочих знаков отличия.
– Остановимся на славе – когда она коснулась вас, Сергей Дмитриевич, своим трепетным крылом?
– В начальных классах. Учительница попросила что-то нарисовать, и у меня получилось лучше всех. Два берега, лодка...
– Хороший знак. И куда он привел?
– В областной драматический театр. Это были лучшие годы – по творческой атмосфере. Меня попросили побыть художником, я развел краску, и вместо красной, она почему-то получилась серой. Мне сказали: молодец! Будешь рабочим сцены. Вот так художественно мотивированным я потом попал в училище прикладного искусства, это в Нижнем Тагиле, где меня научили ковать железо и работать с ювелирными изделиями. Но тяга к живописи взяла свое.
– Со славой понятно. А как на материальном фронте у художников?
– Картины – не редиска. Есть коллекционеры, которые, я знаю, собирают мои работы, но в целом не густо. Народ приходит, смотрит, восхищается, но – и это очевидно – у наших людей нет традиции приобретать художественные произведения. 50 тысяч тенге за средненький мобильник – это норма, полотно за такие деньги – что вы, это дорого! Нет, я не жалуюсь. Так сложилось.
Ну что тут сказать в завершение? Мы живем в обществе потребления, где критерием ценности того или иного продукта выступают наши органолептические ощущения. Художественное полотно действительно не редиска и не магнитик на холодильник. Оно носит на себе печать глубокой индивидуальности автора, эта вещь элитарная, ее надо понять, прочувствовать, влюбиться в нее. Я думаю, художники это знают. И они терпеливо ждут и работают во имя этой любви.
