Кто чаще виноват в том, что люди гибнут на рабочем месте – они сами или их начальники? Если у станка пьяный токарь – это проблема работодателя? Почему травматизм на производстве пытаются скрывать? И могут ли 16 инспекторов контролировать ситуацию в регионе? На эти вопросы «КН» ответил руководитель управления по инспекции труда акимата Костанайской области Максим Моргунов.
Случаи бывают разные
– Максим Валерьевич, ситуация с производственным травматизмом в нашем регионе, увы, не из лучших...
– Но и не одна из самых худших. Однако несмотря на то, что общие показатели травматизма в целом у нас снижаются, в последнее время участились случаи с тяжелым и смертельным исходами. Это требует особого внимания с нашей стороны. Вот последние примеры. Село Майское Тарановского района: в канализационном коллекторе погибли два человека. Причем и по вине работодателя, и из-за грубой неосторожности самих работников. В Алтынсаринском районе был случай в ТОО «Пласт Стандарт», ковшом экскаватора придавило работника. Он погиб. Там мы провели расследование, выяснили степень вины – 50 на 50. Со стороны работодателя не были обеспечены условия труда. А работник находился не там, где должен был трудиться. И ещё случай в ТОО «БК Строймонтаж», где два крана столкнулись стрелами, одна из которых пошла в сторону дома, зацепила человека, он упал с высоты седьмого этажа и разбился насмерть.
Поэтому на недавнем совещании, на котором собирались все заинтересованные в решении таких вопросов стороны, мы поднимали эти проблемы. Ведь в том, что снизился производственный травматизм, одна из причин – достаточно четкий учёт несчастных случаев на производстве. Мы получаем сообщения о несчастных случаях из двух источников. Первый – от самого работодателя. Он обязан сделать это по Трудовому кодексу. Независимо от степени тяжести – легкая, средняя, тяжелая или смертельная. В первых двух случаях он проводит расследование самостоятельно, без нашего инспектора. Но потом предоставляет нам информацию по всей форме. Если же степень тяжелая или, не дай бог, смертельный случай, обязательно председателем комиссии становится госинспектор труда.
Другой источник – организация здравоохранения. Когда человек обращается в травмпункт, уточняют: с чем связана травма. С производством или нет? Фиксируется, где человек работает. И они обязаны нам сообщить в двухдневный срок после обращения. Мы все случаи фиксируем и выходим на работодателя. Все лечебные учреждения области распределены между инспекторами, каждый из которых курирует по несколько объектов.
– Насколько сегодня работодатель честен и идет на то, чтобы обнародовать несчастные случаи на своём производстве?
– Конечно, далеко не всегда. Есть такие случаи, когда работодатели пытаются скрыть травмы на производстве. Статистики нет. Но мы узнаем о них через время, когда пострадавший работник обращается к нам: мол, полгода назад такое произошло, с работодателем устно договорились, тот обещал и оплату больничного, и компенсацию, а в итоге – ничего. И, более того, полученная травма, образно говоря, переросла в инвалидность. А раз зафиксировали её как бытовую травму, то и со страховыми выплатами проблемы. Человек к нам всё-таки обращается, жалуется.
– Возможно ли разобраться в таком случае, доказать вину работодателя?
– Пострадавший обращается к нам с заявлением, что когда-то произошел случай на работе и он потерял здоровье. После этого мы регистрируем это обращение. Причем через органы прокуратуры. Любая проверка – через Центр правовой статистики и информации. Далее выходим на проверку предприятия, чтобы выявить этот случай. Два варианта. Работодатель либо сам признает, что его работник получил травму, и, соответственно, ему будут выплачивать компенсации. Либо утверждает, что такого не было. А в таких случаях часто бывает так, что с работником даже не заключен трудовой договор. И тогда путь один – только через суд, опрос свидетелей, сбор доказательств. Но для начала нужно установить факт трудовых отношений. У нас уже было такое: человек к нам обратился, а работодатель в отказ, мол, у меня он не трудился. И точка. Нет продолжения. Сам работник изначально виновен в том, что пошел на нарушение трудового законодательства и не заключил договор. А с этого всё и начинается.
Закон и жизнь
– Выходит, работодатель может себе позволить всё что угодно?
– Нарушения с обеих сторон – в этом причина. И работник, и работодатель заведомо идут на это. Осознанно. При этом работодатель несет не только административную, но и уголовную ответственность. Могут посадить на пять-семь лет. Кстати, в новой редакции Уголовного кодекса ужесточено наказание. Если ранее были предусмотрены штрафы до 100 МРП (около 200 тысяч тенге. – Прим. авт.), то теперь в два раза больше. А при повторном нарушении – до 400 МРП. Кроме того, статья «Нарушение правил охраны труда» в прошлом году предусматривала наказание до пяти лет лишения свободы, а в этом – уже до семи лет. Но есть одна проблема, о которой не сказать нельзя. Когда мы узнаем о несчастном случае, создается комиссия из трех человек: госинспектор труда как её председатель, руководитель предприятия и представитель коллектива, то есть профсоюза. Комиссия по закону работает в течение 10 рабочих дней, проводит расследование, составляет акт о несчастном случае.
– Последнее слово за инспектором?
– Решение принимается коллегиально. Но акт составляет инспектор. И если кто-то из членов комиссии не согласен, составляется так называемое особое мнение по несчастному случаю. Когда 10 дней прошли, и завершено расследование, мы в течение семи дней передаем это дело в полицию. Там должны принять процессуальное решение – либо относится к уголовному правонарушению, либо нет. И в этом плане у нас возникают некоторые трудности. Все материалы мы передаем в ДВД Костанайской области с просьбой о том, чтобы они нам о принятом решении сообщили. Но, увы, это не всегда происходит. И это проблема. Вопрос в межведомственном взаимодействии. Когда мы пишем письмо в полицию о том, что нам нужна информация о решении для той же генпрокуратуры, ответ приходит. Но раз в год. А должны это делать регулярно. Это важно, чтобы мы учитывали все решения о несчастных случаях на производстве. Если со стороны ДВД не будет действий, то и результата нет. И, соответственно, работодатель может уйти от ответственности, будет чувствовать безнаказанность. Не скажу, что это «замалчивается». Но меняется ситуация в ДВД тяжело.
– Если вернуться к комиссии, то работодатель – лицо заинтересованное. Представитель коллектива, профкома – также зависим. Два против одного... Так почему не за инспектором труда главное решение?
– Председатель комиссии и есть госинспектор. А особое мнение учитывается. Чтобы изменить итоговый акт, его можно обжаловать через меня как главного инспектора. Я пересматриваю все документы и пишу уже своё заключение. Если не согласны со мной, обращаются в министерство, к главному госинспектору республики. Не устроит ни то, ни другое, тогда – через суд.
Специалистов.net
– Человек на своём рабочем месте в пьяном состоянии. Работодатель уже виноват?
– Да, работодатель уже несет ответственность. Потому что есть предсменный медосмотр, на котором и должны выявить, трезв работник или нет. Если пьян – незамедлительно должен быть отстранен от работы.
– Если сегодня с человеком происходит несчастный случай на производстве, что ему делать?
– Прежде всего нужно обратиться в травмпункт. Зафиксировать травму, чтобы было доказательство. Причем обязательно указать, что травма получена на производстве и в рабочее время. Это сообщение из травмпункта поступит к нам. А уже наша задача – отработать ситуацию с работодателем, чтобы он признал этот несчастный случай.
– Какой работодатель на это пойдет? Ему куда выгоднее замять это дело.
– Если работодатель не реагирует, пострадавший приходит к инспектору труда и пишет заявление. Мы проводим расследование, всё доказываем и передаем дело в ДВД.
– В Костанае найти госинспектора не составит труда. Что делать сельчанину?
– Общий штат у нас – 21 сотрудник. Из них 16 – инспекторы. Вот вам и ответ.
– То есть даже не по одному на каждый район приходится...
– Раньше инспекция труда подчинялась министерству напрямую. Тогда были территориальные подразделения в Аркалыке, Карасу, Боровском, Рудном и так далее. Там постоянно работали инспекторы труда. А когда наше управление перевели в состав местной власти, оказалось, что по закону держать инспекторов в районах невозможно. Их перевели в Костанай.
– Трудно представить, что 16 инспекторов достаточно на наш большой регион. Чтобы контролировать ситуацию, они должны не вылезать из командировок...
– Так и есть, все в разъездах. Мы уже обращались к акиму области, чтобы увеличить наш штат хотя бы на пять инспекторов. Но пока этот вопрос остается открытым. У нас и юриста своего в штате нет, переводчика нет, службы внутреннего контроля нет. Это те специалисты, которые должны быть.
– А в других областях Казахстана такой же дефицит инспекторов труда?
– Да. Это общереспубликанская проблема. Хотя наверху вопрос решен. Было совещание у премьер-министра, на котором акимам областей были даны рекомендации, чтобы рассмотреть вопрос об увеличении штата госинспекторов. Это протокольное решение есть. Осталось его реализовать на практике. Ждем.
– Спасибо.
