Разговор с Героем России, нашим земляком Андреем Ламановым состоялся в квартире его родителей Александра Владимировича и Галины Кузьминичны. В Костанай Андрей с женой Марией прилетели из Москвы всего на неделю.
«Мысли о плохом вообще не было»
– Андрей Александрович, мы беседуем 5 сентября, а 7–го будет пять лет той уникальной посадке самолета. Часто ли вы вспоминаете этот день?
– Не так часто, потому что жизнь идет своим чередом. Работа не такая, чтобы предаваться одним воспоминаниями. Но рейсы остаются теми же самыми, над тем же местом пролетаешь и волей-неволей вспоминаешь и день 7 сентября. Не могу сказать, что он прошел для нашего экипажа незаметно. Это было бы ненужным кокетством – так говорить. Мы в этот день созваниваемся – все, кто тогда был в экипаже. И поздравляем друг друга…
– С еще одним днем рождения в биографии?
– Можно и так сказать.
– Место, над которым вы и сейчас пролетаете – это тайга в Республике Коми. Мы слышали о нем, читали, но впервые можем спросить у вас, у того, кто выбрал это место для экстремальной посадки пассажирского самолета...
– Во-первых, это наша постоянная трасса. Но сам аэропорт Ижма был давно заброшен. И я о его точном местоположении до того дня не знал. Слышал только, что есть старый, недействующий аэропорт в районе Ухты. Когда произошла эта нештатная ситуация, когда мы выскочили из облачности и стали подыскивать место для посадки, он появился совершенно случайно. Подарок судьбы, так можно сегодня говорить. Мы заметили аэродром и, естественно, пришло решение, что это наиболее безопасное место для посадки. Визуально-то я определил, что полоса короткая, но вероятность благополучного исхода здесь была значительно больше, чем в других местах в тайге.
– Уже в первых сообщениях, которые пошли в эфир, говорили о самообладании летчиков. Что определяли крен по стакану воды, так как приборы не работали. Наверное, было самым важным в той ситуации, помимо профессиональных качеств, конечно – сохранить присутствие духа…
– Не стал бы говорить о хладнокровии, о каких-то невероятных качествах – мы просто спокойно работали. Я управлял этим процессом, и у меня мыслей о плохом вообще не было. Но, может быть, если бы наблюдал за всем этим со стороны, был бы шок. Не знаю. А когда сам пилотировал, сознание оставалось чистым, спокойным и рабочим.
Всё-таки это наша работа
– Самолет благополучно посадили, никто вообще не пострадал из 80 пассажиров и девяти членов экипажа. Когда через какое-то время самолет вытащили из тайги, мы ждали, какой же будет награда. А вы ждали?
– Скажу откровенно: награда для меня была неожиданностью. По большому счету, мы выполнили работу, которая не была запланирована. Но все-таки это – наша работа. Нам еще с училища вбивают в головы, что любой ценой мы должны спасти пассажиров. Эта мысль заложена в генетический код летчика нашими наставниками, всей системой гражданской авиации. Мы сделали определенный кусок своей работы в тот день, правда, нестандартный кусок.
– Потом разобрались, почему возникла нештатная ситуация?
– Разобрались. Таких случаев в истории авиации вообще не было. Произошел тепловой разгон аккумулятора. Если сказать предельно просто, то аккумулятор закипел. У нас их четыре – два в носу, два – в хвосте. По руководству, когда падает напряжение, то есть идет обесточивание, надо объединить сети. Мы их объединили, но получилось еще хуже. Топливо не поступало в расходный бак. Борт-инженер сказал: нам остается минут десять. Единственным выходом было посадить самолет…
– В небе все подвергаются риску, в той или иной мере. Стоит ли выигранное в полете время всех этих переживаний?
– Всё, что связано с транспортом, это, естественно, риск. Но человечество еще не изобрело более скоростного, комфортного и, подчеркну, безопасного вида транспорта, чем авиация. Не придумали люди ничего лучшего, чтобы преодолевать огромные расстояния за короткое время. Поток жизни такой: энергичный, деловой, стремительный. От скорости, от умения сконцентрировать время, зависят успех работы, прибыль, а порой, и человеческая жизнь. Поэтому количество рейсов будет только увеличиваться и, соответственно, число пассажиров.
– Но есть и другая «сторона Луны». Не так давно немецкий летчик свел счеты со своей жизнью и с жизнями полутора сотен пассажиров. Обсуждался ли этот случай в вашей среде?
– Всё, что в авиации происходит из ряда вон, будь то катастрофа или благополучный исход, становится темой номер один, обсуждается самым детальным образом, в том числе на официальном уровне. В случае, когда пилот намеренно уничтожил самолет с пассажирами, нет ничего типичного. Имело место сумасшествие – случилось такое, к сожалению. Мы с коллегами списываем это происшествие на индивидуальное поведение пилота. Что-то там замкнуло в сознании одного человека из многих тысяч, которые пришли в нашу профессию. Но при этом мы уверены, что российская подготовка пилотов или, скажем, советская, наш отбор кандидатов в летный состав, гораздо качественнее, что этот случай только подтвердил. Не могу говорить обо всех, но все-таки считаю: у нас такой случай невозможен. Кто прошел старую советскую или российскую школы, не сделает ничего подобного.
– Вы говорите о советской школе. Вот и вас воспитала кустанайская школа – и общеобразовательная, и летная…
– После окончания летного училища я восемь лет работал на Кустанайском авиапредприятии. Была очень высокая планка требований к молодым летчикам. Я всем благодарен за тот период своей жизни – и руководящему составу, и рядовому, своим первым наставникам. Мой первый командир Николай Сергеевич Власенко и сейчас живет в Костанае. Меня прекрасно встретили после училища: было на чем учиться и у кого учиться. Я очень рад, что прошел школу Кустанайского авиапредприятия.
«У летчика простая формула счастья»
– Выбор, наверное, был – почивать на лаврах, идти в начальство, отдыхать на пенсии… Сегодня, вы уже могли бы не летать?
– Больше всего хотелось быстрее вернуться на работу, заниматься своим делом, только уже без всяких эксцессов. Уходить куда-то не собирался.
– По-прежнему летаете из Москвы в Мирный, на Полюс холода?
– В Мирном зимой мороз до минус пятидесяти. Но мы там не живем. Прилетаем, два часа на заправку и отдых, и назад. Мы улетаем, а другие люди там живут – сильные, мужественные, умеющие работать и зарабатывать. Все северные города такие, работящие.
– То есть Россия твердо стоит даже на вечной мерзлоте?
– Стояла и будет стоять. Так всегда было, мы же знаем историю. Никакие санкции Россию не сломают.
– Вы уже несколько лет состоите в Высшем совете правящей партии «Единая Россия». Освоились в политике?
– Моя личная политика – быть патриотом. И такие же люди вокруг меня. Да, мне хочется внести свою лепту в благополучие России и россиян.
– Как улучшить жизнь в условиях санкций? Что может «Единая Россия» в этот период?
– «Единая Россия» – это монолит, партия, у которой самое большое количество мест в парламенте. Партия действующая, она как раз и решает те проблемы, которые сегодня есть и внутри государства, и которые приходят извне. Усилия направлены на то, чтобы санкции принесли как можно меньше вреда народу России.
– У вас трудная работа. Как отдыхаете в Москве и в Костанае?
– В Костанае отдыхаю прекрасно, от души. Жаль, что редко удается вырваться к родителям. И в Москве стараемся больше в деревне жить, хотя бы летом.
– Что нужно летчику для счастья?
– Нужны дом, семья. Я же не только в Мирный летаю, есть и другие рейсы, например, в Байконур, в Кызылорду. У меня это называется «лететь домой». У летчика та же простая формула счастья, что и у всех нормальных людей: из дома хочется на работу, а с работы – домой. Я стараюсь жить по этой формуле, она всегда действует отлично.
– С вашими родителями «Костанайские новости» познакомились сразу, как только прошла информация о той уникальной посадке. А вы помните первый разговор
с отцом, родоначальником летной династии Ламановых?
– Он первым делом спросил: «Ты был за штурвалом?» Я ответил: «Да». Он сказал: «Хорошо». Был мужской или чисто профессиональный разговор. Я благодарен отцу, что он привил нам с братом любовь к авиации. Но и понимаю, как родители тяжело пережили этот случай. А с другой стороны, и он, и мы с братом Александром – люди системы. Мы жили в авиагородке, мы учились, работали в пространстве неба, высоты, авиации. Это большое пространство, и я рад, что внес сюда хотя бы маленькую лепту.
– Спасибо.
