Корреспондент «КН» беседует с писателем, журналистом, киноведом, заслуженным деятелем искусств РСФСР Д.К. Орловым.
– Даль Константинович, вас на постсоветском пространстве помнят как ведущего «Кинопанорамы», как главного редактора самого массового в мире журнала о культуре – «Советский экран». И есть факт малоизвестный: художественно-публицистический фильм «Лев Толстой – наш современник» по вашему сценарию был показан в 125 странах. Время было такое культурное или это политика могучей державы: продвигать в мир не только танки, но и культуру?
– Поделюсь одной своей недавней радостью. После долгого перерыва оказался в Ясной Поляне, встретился с директором музея, ныне еще и советником нашего президента по культуре Владимиром Ильичом Толстым. Подарил ему свою книгу мемуаров «Реплика в зал», а он в ответ – недавно переизданный им шикарный том «Свет Ясной Поляны», сочинение его отца, Ильи Владимировича, правнука Льва Толстого. А на книге сделал надпись: «Дорогой Даль Константинович! Сердечно рад нашей встрече в Ясной Поляне, где вы всегда самый желанный гость! В. Толстой». Согласитесь, такое дорогого стоит. Значит, и пьеса моя «Ясная Поляна» по-доброму здесь помнится. Значит, и другая моя пьеса – «Наташа Ростова» по «Войне и миру», а также и полнометражный фильм, о котором вы спросили, тоже не забыты. Впрочем, в их библиотеку я еще посылал предыдущую свою книгу «Место явки – стальная комната», в которой собрано всё, сделанное мною на «толстовском плацдарме». В ответ пришло письмо, цитировать не буду, а то сочтете меня совсем безнадежным хвастуном. Если всерьез, то, конечно, не хвастовства ради перечисляю, а для некоторого объяснения: почему руководство Госкино СССР, которому я предложил сделать фильм о Толстом к 150-летию со дня его рождения, то есть к 1978 году, эту идею поддержало и меня одобрило в качестве автора. К той же дате, кстати, был приурочен игровой фильм Игоря Таланкина с Сергеем Бондарчуком в главной роли – «Отец Сергий».
Так что, могу ответить утвердительно: да, это именно была политика государства, продвигавшего в мир не только танки, как вы говорите, но и культуру. Фильм «Лев Толстой – наш современник» с помощью посольств показали в 125 странах, и был еще торжественный показ в штаб-квартире ЮНЕСКО, в Париже, в котором и мне довелось поучаствовать. Там же я открывал по вечерам информационные показы советских фильмов «по Льву Толстому». Недели полторы продолжался этот своеобразный фестиваль в знаменитом парижском небоскребе, где у входа красуется замечательная скульптурная группа Евгения Вучетича «Перекуем мечи на орала».
– Толстой, Достоевский, Чехов – вот кого упоминают на Западе разные деятели, рассказывая о своих пристрастиях…
– Почему только на Западе? На Востоке не меньше, если не больше. Ганди считал себя учеником Толстого, они переписывались, непротивление и пр., а кончилось, как известно, избавлением великой Индии от колониальной зависимости. А как чтут Толстого в Китае, в Японии! Так было уже при жизни Льва Николаевича, недаром он говорил, что чувствует, как его Ясная Поляна невидимыми нитями связана со всем миром. Он не преувеличивал.
Вы поднимаете вопрос вообще о роли русской классики в мире, в чем, мол, тайна её покоряющего величия? Скоро двести лет, как умные люди ломают над этим голову. И сколько ни появляется ответов, столько рождается новых вопросов. Наверное, именно в этом процессе – познания, постижения – и заключен главный смысл, он и есть то высшее интеллектуальное наслаждение, которым нас одаривают и Толстой, и Достоевский, и Чехов, и, впрочем, все классики мира. Как на Западе, так и на Востоке.
Одно понуждает несколько приструнить оптимистический пафос: нынешний уровень преподавания как литературы, так и всего гуманитарного в наших школах. Он страшен, по-моему. Не знаю, как обстоят дела в Казахстане, а из русских школ, похоже, еще никогда в массовом порядке не выходило такое количество ошеломляюще законченных митрофанушек. И не будем здесь углубляться в проблему. А то расплачусь… Я твердо уверен, что будущее все-таки принадлежит человеку с книгой. Если в массе своей народ все меньше и меньше читает, значит, что-то происходит ненормальное. Значит, оказываемся без будущего, отказываемся смотреть вперед.
– Когда вышел ваш фильм… это был и ваш успех – что за ним последовало?
– Особенно запомнились две премьеры: вышеупомянутая парижская и в Туле, конечно, с заездом в Ясную Поляну. В Париже я был впервые, один, без переводчика и без денег. Занят был только вечерами. Ходил и ходил пешком по городу, к концу мог пересекать Париж в любую сторону с закрытыми глазами. Это был праздник, который с тех пор, позаимствую у Хемингуэя, «всегда со мной». А в Ясную Поляну после киносеанса в Туле мы со съемочной группой нагрянули неожиданно, там готовились на следующий день встречать юбилейную делегацию Союза писателей. Шла уборка, все ограничительные шнуры были убраны, но нас все-таки внутрь дома пустили. И вот представьте: мы оказались не в музее, а просто в доме, из которого, казалось, минуту назад вышли хозяева… Это тоже был праздник, который тоже с тех пор всегда со мной.
Вы спрашиваете, пришла ли слава? Нет, слава не пришла. Да, ряд лет меня узнавали на улицах, потому что по очереди с Эльдаром Рязановым вел очень популярную в те годы телепередачу на первом канале «Кинопанорама». Но это не было славой, а была, в лучшем случае, известность. Да и то несколько ущербная. Ну посудите сами. До меня ведущим «Кинопанорамы» был киновед Георгий Капралов. В 2010-м он умер на 90 году жизни. И вот вечером в «Вестях», на государственном-то канале, диктор печальным голосом сообщает о заслугах усопшего, а на экране в это время показывают меня и так и этак, молодого, в ладных костюмах, которые, между прочим, мне шил Саша Игманд, портной Брежнева, а Капралов так ни разу и не появился!.. До сих пор в Интернете по ссылке «Георгий Капралов» можно посмотреть на этот образчик профессионального телевизионного маразма. Вот и слава: дублер в чужом некрологе. Друзья веселились, уверяли, что теперь уж точно проживу долго. И я смеялся, хотя не очень им верил…
– Смешно. Но по-настоящему интересно другое: как вы сегодня оцениваете отношение к Толстому?
– Сложный, очень трудный вопрос. Вот четыре года назад было 100-летие со дня смерти Л.Толстого. Казалось бы, какая грандиозная, какая величественная дата, дающая возможность о стольком задуматься, столько всего вспомнить, провести мыслимые проекции из прошлого в сегодняшний день, всей страной объединиться в такой день и возгордиться собственной славой, воплощенной в трудах и личности великого Льва. Но ведь ничего подобного не случилось! Появился только некий корявый американский фильм, где человек в бороде теребил временами жену по имени Софья Андреевна. Ну, и вышла, правда, талантливая книга Павла Басинского «Лев Толстой: бегство из рая» не очень большим, как нынче принято, тиражом. Всё.
Если даже такие даты теперь – ничто, впору всерьез озаботиться состоянием интеллектуального и духовного тонуса нации. А мимоходом останется предположить, что в приглушении толстовского имени так или иначе, а сказалось отнюдь не отмененное достопамятное Определение Святейшего Синода от 1901 года, коим свидетельствовалось когда-то «отпадение от церкви» самого великого русского писателя, а говоря просто, состоялось отлучение. Но коллизию эту не рассмотреть в коротком интервью: Толстой-философ и сейчас не всем удобен. «Царство Божие внутри вас», – уверял он в известной статье. Если только «внутри вас», то тесновато, пожалуй, получится, – словно возражают ему сегодня, и объявляется в Москве программа ускоренного возведения 200 православных храмов – «в шаговой доступности». Москвичи время от времени протестуют, но программа упрямо реализуется.
– Отголоски анафемы великому гуманисту? Уж коль речь зашла: чему они нас научили, выдающиеся гуманисты, и научили ли?
– История – учитель жизни, говорили древние. Но придется добавить с печалью: учитель-то хорош, да ученики слишком часто нерадивы. Постигай не постигай эту тайну, но как нация Гете, Шиллера, Бетховена смогла породить Освенцим и Хатынь?! Или эти жуткие сцены Майдана: одни с дубинами, другие швыряют им на головы, плечи, спины пылающий керосин в бутылках. А ведь эти люди говорят на одном языке, учились в одних школах, наверняка слышали о Пушкине, о Гоголе, о том же Толстом. Как такое стало возможно?! Я бы вам, наверное, смог на это ответить, будь более образован, умен и молод. Или бы не смог. Как многие другие, кто пытался…
– Лев Николаевич умер до Первой мировой войны, столетие которой – вот оно. Возможно, её дыхание он почувствовал раньше других. Он мог не только от семьи уйти, но и от надвигающейся катастрофы...
– Нет, уходя из дома, он явно собирался работать еще больше. Он даже взял в дорогу незаконченную статью, и эта статья была о социализме! При всем своем знаменитом непротивлении он был борец и воин. Начиная с севастопольской кампании, где получил орден «За храбрость». Сегодня нам трудно это представить, а я подробно смотрел газеты, вышедшие в день его 80-летия: поливали грязью и даже желали смерти! А он стоял неколебимо. Он не мог бежать от надвигающейся катастрофы, потому что сам был внутри неё, а не вовне. Напомню, почему он «не мог молчать». Этой своей знаменитой статьей «непротивленец» громыхнул на всю Россию протестом против смертных казней, против повешений, организованных Столыпиным. Предполагаю, он бы не одобрил и «коктейли Молотова» на городских площадях.
– Сегодня в отечествах, увы, нет пророков. Чехов писал, что он боится смерти Льва Толстого, с кем тогда Россия останется. Ведь надо кому-то верить…
– Мне тоже так кажется: с пророками беда. Но и то верно, что Львы Толстые не в каждом веке появляются. Страх Чехова так понятен.
– Когда умер Чингиз Айтматов, мы в «КН» писали, что остались сиротами. Не был ли Чингиз Торекулович в русской культуре ХХ века последним гуманистом, я его отношу к русской культуре и, наверное, не ошибаюсь...
– Айтматов – великий русский писатель, несомненно. Но и киргизский тоже. Да он своей судьбой и в казахстанскую землю прочно врос. Он в своей писательской и человеческой совокупности вообще поразительное явление на нашей земле. Мне посчастливилось его знать, бывал у него во Фрунзе (ныне Бишкек. – Прим. авт.). Однажды, помню, обсуждали возможность написания им сценария о Чингисхане. В 1998 году он дал мне большое интервью для газеты «Век». Сидели в редакции часа три, прерывались, он не очень хорошо себя чувствовал. А когда через три года рухнули башни-близнецы в Нью-Йорке, я вспомнил, что он, по существу, предсказал такое. Я тогда спросил среди прочего, какая из нарастающих глобальных проблем кажется ему теперь наиболее опасной? «Невиданный подъем в мире, – ответил он, – националистического экстремизма, и следствие его – терроризм. Очень опасаюсь – это может изменить всю мировую обстановку». Как в воду глядел! Я по телефону нашел его где-то в Европе, и он дал новое интервью, подробно развернув ту свою мысль. Великий, мудрый, выдающийся был человек.
И о грустном. Сын Айтматова хотел преобразовать дом великого отца в Переделкино в музей – не дали. Кому-то дороги бесценные тома, кому-то сверхценные подмосковные сотки.
– Слишком все упростилось: делайте деньги, покупайте и развлекайтесь. В годы детства, отрочества, юности вы согласились бы с такой установкой?
– А я и сейчас с такой установкой не согласен. Но, как говорится, «кто вас будет спрашивать», времена пришли неласковые. Самое страшное, что происходит на наших глазах: критерии нравственности все глубже погружаются в омут озверения. Мы вспоминали Толстого, давайте и то вспомним, что все свои сочинения, написанные им к 51 году жизни, он безвозмездно отдал в общее пользование, народу. А там – и «Война и мир», и «Анна Каренина»… Ничего из этого не оставил себе, хотя и честно заработал. Не в том ли еще одна возможная причина приглушения его юбилеев: он непосильный пример подает некоторым! Зачем следовать, когда легче забыть.
– Даль Константинович, «Костанайские новости» с вами в некотором родстве. Ваш родной дядя, Соломон Григорьевич Ициксон, 10 лет был главным редактором газеты «Сталинский путь» – прямая линия с «КН». Благодаря чему и вы в годы войны пожили в Костанае. Родились на Дальнем Востоке, приближались к Москве – через Костанай, через Тбилиси... Это было связано с семейными обстоятельствами?
– Оба моих родителя – из комсомольской юности 20-х годов. Потом оба стали коммунистами, большевиками, как раньше называли. Были стопроцентно честными людьми. Про совесть и достоинство не распространялись, а просто такими были. Наверное, что-то передали и мне с сестрой. Папа заканчивал военную службу полковником. Нас мотало за ним по всей стране. В войну он был среди тех, кто перегонял американские «кобры» и «дугласы» с Аляски в Красноярск по ленд-лизу. Называлась эта дорога «трассой смерти». Победу встретил в Берлине. Мы же в это время жили в Кустанае. Мама работала инструктором в горкоме партии. Если еще поживу, то, что успею, расскажу в мемуарах.
Беседу вела Людмила ФЕФЕЛОВА
Фото предоставлено Далем Орловым
