Магомед Сагитгусейн и умирающая на его руках Елена Кожанова попали в сложную ситуацию – за тяжело больной женщиной ухаживать было некому, кроме старого и тоже не совсем здорового мужчины.
Магомед Сагитгусейн делал для Елены всё, что было в его силах. Помогали и карабалыкские чиновники, и врачи.
Болезнь
Елена Кожанова появилась в поселке Михайловка Карабалыкского района несколько лет назад. В предпенсионном возрасте приехала в село из Караганды, купила домик. Подружилась с дедом Сашей – так сельчане называют 77-летнего Магомеда Сагитгусейна, активно занималась огородным хозяйством - и своим, и дедовым, готовила ему обеды и скрашивала своим участием его старость.
В этом году Елена решила вернуться в Караганду - поддалась уговорам сына, продала свой дом в Михайловке, уехала. Оформила там пенсию. А дальше в семье случился конфликт. Меньше чем через полгода женщина вновь вернулась в Михайловку, чтобы уже совсем остаться в Карабалыкском районе. И не думала, что это «насовсем» будет таким горьким и страшным. Спина всё чаще беспокоила Елену. Наконец она обратилась в районную поликлинику. Врачи направили ее в областной онкодиспансер, и там женщине поставили диагноз. Онкология. В стадии, которая уже не поддается лечению. С метастазами в позвоночник...
Елене назначили лечение на дому, но вот беда - ни родных, ни близких рядом с ней не оказалось. Кроме деда Саши.
Карагандинка созвонилась с ним, упросила приютить ее на месяц-другой в надежде встать на ноги. Дед о том, что дела у Елены настолько плохи, не знал. Принял в свой дом на время, до выздоровления. А женщина угасала на глазах. Выгнать или бросить человека в таком положении пенсионер-целинник не мог. Но и ухаживать за ней у него не оставалось никаких сил. Ведь с такой болезнью, как у Елены, нужна круглосуточная сиделка: напоить, повернуть, обтереть…
Плюс возникли серьезные материальные затруднения. Пенсия деда всего 35 тысяч тенге. Елена же и вовсе не получала деньги – из Караганды уезжала в спешке, карточка осталась у сына. Едва успела заблокировать. Переоформить уже не смогла.
Надо сказать, что и сотрудники сельского акимата делали всё, чтобы облегчить положение Елены и Сагитгусейна. Помогли карагандинке прописаться в Михайловке. Благодаря этому она хотя бы получала необходимые медикаменты. И врач ее посещал, и работник социальной службы заходила – правда, больше как сострадающая односельчанка. Пытались госслужащие связаться с сыном Елены, но он находил всяческие отговорки, а потом и вовсе отключил телефон.
Без хосписа
Уже две недели Елены Кожановой нет в живых. Правда, последний вздох она испустила в больнице, за несколько недель до смерти освободив дядю Сашу от бремени ухода. Но произошло это не из-за того, что у нас есть четкая и отработанная схема помощи слабым и уязвимым слоям населения. Вопрос этот решил скорее человеческий фактор.
Сначала мы пытались узнать, есть ли у нас в Костанае хоспис. Так называется лечебное учреждение для оказания помощи неизлечимым больным, преимущественно онкологическим, когда не остается надежды. Во всем мире одинокие люди, у которых нет близких, способных позаботиться об угасающем, находят в подобных учреждениях последний приют. Но Елене и здесь не повезло.
- Хосписа в Костанае нет, - сообщил заместитель главного врача областного онкологического диспансера Муслим Наурзов. - Одно время обсуждался вопрос о его строительстве, но дальше обсуждений дело не пошло. У нас есть небольшое отделение паллиативной терапии, на 15 коек. Но мы принимаем там больных на время, две-три недели. Елена Кожанова с ее диагнозом способна прожить до полугода. Столько держать человека в отделении мы не можем.
В итоге Кожанову всё же взяли в Карабалыкскую центральную районную больницу. И последние свои дни женщина провела там. Вот только в больнице нет палаты паллиативной терапии, она не приспособлена для таких больных, как Елена. Но время от времени здесь оказывается человек, которому некуда идти.
- Мы не удивимся, если в этих действиях усмотрят нарушение закона или инструкций и привлекут к ответственности, - говорит главный врач ЦРБ Бектерхан Шимпиисов. – Медработники становятся заложниками несовершенства социальной системы помощи подобным пациентам. Ведь Кожанова даже не была прикреплена к нашей поликлинике, медуслуги мы должны были оказывать ей только на платной основе. Но в таких случаях об этом уже речь никто не ведет. Как не идет речь еще о двух подобных пациентах, которые проводят в районной больнице свои последние дни без участия родных и близких. Один из них – бомж, другая - одинокая пожилая женщина. Сиделок для них штатом не предусмотрено. Вот именно о таких случаях я и говорю, когда поднимаю вопрос на всех уровнях: для больницы необходимо выделять средства на содержание хотя бы 3-5 социальных коек из бюджета. Ведь проблема-то социальная. В подобном положении, я знаю, находятся больницы и других районов и городов. Но в течение многих лет эта проблема не имеет решения.
P.S. Предавали Елену Кожанову земле за счет государства. И то, если бы не расторопность сотрудников сельского округа, большой вопрос, удалось бы это сделать или нет – оформить доверенность на получение денег со своего счета Елена так и не успела. А для того чтобы похоронить ее за государственный счет, женщину нужно было признать безродной. Удалось это благодаря тому, что сын Кожановой, оказывается, числился в розыске. Плюс сотрудники акимата заблаговременно обратились с вопросом захоронения Кожановой к депутатам на сессии районного маслихата.
...Перед тем как оставить Елену в больнице, дед Саша попросил у женщины прощения: «Прости, Лена. Я сделал для тебя всё, что мог…»
Татьяна МАКАРОВА, Мария ШИЛО
Фото Татьяны МАКАРОВОЙ
