На лице молодой женщины, у которой по причине недосмотра умер ребенок, не наблюдалось мук раскаяния. Ни во время судебного процесса, ни при оглашении приговора. «Почему так случилось?» - «Устала...»
Недосмотрела?
Мы подробно описывали историю шестилетнего мальчика из Карабалыкского района, которого сотрудники прокуратуры обнаружили в запущенном состоянии в родном доме («Семь нянек для Адама», «КН» от 20 августа 2015 г.). Еще тогда старший помощник прокурора района Галия Ертаева говорила, что представление о строгой дисциплинарной ответственности будет вынесено в адрес комиссии по делам несовершеннолетних при акиме Карабалыкского района. В ее обязанности входит выявление таких детей как Адам, их защита. Комиссия не скоординировала работу местных служб, не отследила судьбу мальчика.
Но с мамы Адама тоже никто не снимал ответственность. Родительских прав Татьяну лишили оперативно. Причем в отношении сразу двоих детей – у женщины кроме Адама еще один ребенок. Теперь он с бабушкой, она оформила на Гришу опекунство. Адам же умер в октябре в специализированном интернате. Дело в том, что у мальчика был сложный врожденный диагноз: ДЦП, микроцефалия, эпилепсия. Он не мог ни ходить, ни сидеть, ни есть самостоятельно. И после того как его привезли из дома мамы, мог принимать только детское питание – по словам врачей, от любой другой пищи у Адама начинал болеть живот. Кстати, пока Адам находился в Карабалыкской ЦРБ, мама ни разу не пришла его навестить. В суде раскаяние (если такое было) Татьяна выразила кратко: «Недосмотрела».
Односельчане Татьяны в суде показали, что мама не просто недосмотрела: она еще и недогуляла, недопила, недоворовала... Как результат, судебный процесс начался, когда женщина еще не отбыла срок за первое преступление - воровство продуктов. В зал суда Татьяну доставили под конвоем.
Планы на будущее
Семью Русол в поселке Босколь Карабалыкского района – там проживал Адам вместе с мамой, оттуда его и забирали - знают хорошо. Социальный педагог Боскольской школы Гульнара Калабаева рассказывала, что и Татьяна, и ее братья-сестры воспитывались в детском доме. Их родители детьми не занимались, вели разгульный образ жизни. Пока жива была бабушка, она еще как-то пыталась тянуть внуков. А после ее смерти дети попали в детский дом. Уже после вернулись в родной поселок – а куда им было идти?! Здесь хотя бы дом. Односельчане рассказывают, что Адама Татьяна родила, когда еще жила в Костанае. Только через год привезла его домой. Было ей тогда 17 лет.
Конечно, остаться с ребенком-инвалидом на руках в юном возрасте без жилья, чьей-либо поддержки и каких-либо перспектив на его выздоровление - кому такое пожелаешь?! Но шанс жить нормальной жизнью у Татьяны появился, когда она создала семью с отцом своего второго ребенка. Она этим шансом не воспользовалась. И теперь винит в том, что не сложилось семейное счастье, бывшую свекровь.
Людмила Медведева, наоборот, говорит, что они старались не вмешиваться в жизнь сына. И даже не препятствовали, когда молодые решили жить отдельно. Только потом уже, когда из этой «отдельной» жизни ничего не вышло, забили тревогу – Татьяна хозяйством себя не обременяла, могла загулять на несколько дней.
Но вот факт: пока женщина жила в семье гражданского мужа, Адам был под присмотром. И документы тогда сделали на получение детского пособия. Правда, когда Татьяна ушла, а потом вернулась в Босколь, пособие она не получала. Для этого всего-то нужно было прописаться. Ей было не до того, сельские власти тоже не настояли.
Полгода женщина жила непонятно на что. И ладно бы сама. А ребенок? Ведь Адаму нужны были памперсы, питание… А какое питание, если мама могла закрыть его дома и уехать на несколько дней?! И даже патронатная сестра из местной СВА приходила к ней исключительно с участковым.
Медработники в суде говорили о том, что смерть Адама могла наступить не только из-за ненадлежащего ухода. Его основное заболевание тоже могло быть причиной – дети с таким диагнозом не живут долго. Винила ли мама в случившемся себя? Сложно сказать. Держалась она уверенно, даже во время оглашения приговора.
Суд признал Татьяну виновной в причинении смерти по неосторожности. Женщина понимала, что больше трех лет колонии не получит, а оказаться на свободе может, отбыв только треть срока наказания. Да и в местах лишения свободы о пропитании заботиться не надо. Дали ей год и восемь месяцев, учитывая и предыдущие преступления - кражу.
У Татьяны Русол весьма оптимистичные планы на будущее. На вопрос: «Как намерены строить жизнь после колонии?», Татьяна ответила: «Буду восстанавливаться в родительских правах. Мне хватит того, что дали...»
Татьяна МАКАРОВА, Мария ШИЛО
