Актриса областного Русского театра драмы Раиса Полухина завтра отметит юбилей. На сцене – дата пока не круглая – 52 года.
Два шага до сцены
– Раиса Яковлевна, многие помнят слова из статьи Белинского о театре – их в фильме «Старшая сестра» Татьяна Доронина замечательно читает: любите ли вы театр, как я его люблю? Вопрос поставлен – каким будет ваш ответ?
– Я впервые открыла дверь в зрительный зал в юном возрасте – это был Петропавловский театр. Там дверь, два шага – и сразу сцена. Я вошла и услышала этот запах, театральный, ни на что не похожий. Больше нигде такого запаха нет. Наверное, это грим, бутафория, костюмы так пахнут. Я один раз вдохнула – и всё, больше мне уже ничего не было нужно. Я просто приняла театр всем существом.
Там была студия – меня приняли в числе многих других. Когда я поступала, это был уже второй или даже третий набор. Желающих много, человек 70 вместе со мной начинали учиться. А к концу курса нас осталось двое – я и Людмила Ванюкова. Мы с нею до сих пор дружим, она продолжает работать в Петропавловске. Столько же много людей отсеивалось и с других наборов. Я это к тому, что театр привлекает многих, но остаться с ним на всю жизнь получается не у всех.
– В фильме Иосифа Хейфица «Бродячий автобус» театральная труппа на старом автобусе по разбитым дорогам кочует из одной деревни в другую, гастролирует. Житье скудное, но актеры другого не ищут, и один из них умирает прямо на сцене…
– Конечно, я видела этот фильм, он реально отражал то, что было на самом деле. Театру назначали область для гастролей, и мы ездили там месяца два-три. С собой – раскладушка, матрас, подушка, простыня, электроплитка. Мы не только в клубах выступали, но и под открытым небом. Если идет жатва, то нам давали грузовик, борта опускали – вот вам сцена, прямо в поле.
Думаете, мы возмущались? Никогда! Ведь это же работа. Мы радовались командировкам, зрителям. И, кроме прочего, можно было жить на суточные, а дома накапливалась зарплата. Но в молодые годы я готова была работать в театре бесплатно. Ничего мне не было нужно, кроме сцены.
Жить, а не играть
– А как вы поняли, что тоже нужны театру? Кто давал оценку вашей работе?
– В Петропавловском театре мне повезло увидеть великих актеров. Такое было время, что столичные театры брали шефство над театрами провинциальными. Нас курировал московский Малый академический театр. Сам Михаил Иванович Царев, тогда он был первым человеком в этом театре, приезжал в Петропавловск, играл Арбенина в «Маскараде» Лермонтова. Я говорю «играл», но нам это слово запрещали произносить. Нас учили, что роли не играют, их проживают, переживают, с ними живут. Нас, молодых, брали в массовые сцены в «Маскараде», и этого нам хватало для счастья.
Известная актриса театра имени Маяковского Евгения Козырева исполняла у нас роль Медеи – по Еврипиду. Шолпан Джандарбекова приезжала, чтобы исполнить роль Баян-Сулу в пьесе Габита Мусрепова «Козы Корпеш и Баян-Сулу».
Это была хорошая, замечательная актерская школа. Мы запоминали не только то, что видели на сцене, но и каждый шаг великих актеров. Как одет, как говорит, как садится, как встает. Мы надеялись, что и нас эти актеры замечают, выделяют. Но похвал не ждали.
– Чувство превосходства у них было перед вами?
– Этого не было никогда. И не должно быть. Но если даже кто-то заносится, к этому надо относиться спокойно. К нам приезжал целый актерский выпуск из Харькова. Долго работали в Петропавловске, несколько лет. Девушки там были видные, рослые – их, наверное, принимали в институт с учетом определенных стандартов. А у нас всего лишь студия, куда мы приходили с улицы, если так можно выразиться.
Но зритель не нуждается в стандартах – ему нужна душа актера, его способность выразить чувства персонажа, зритель хочет верить. Может быть, не все знают о Станиславском, но каждый зритель, сидя в зале, способен понять, что ты за актер и сказать «верю» или «не верю».
Услышать шёпот
– В театре нет крупных планов, поэтому зритель ловит интонации, тембр и силу голоса. Ваш голос, Раиса Яковлевна, уникален…
– На голос тоже была «мода». Помните старые постановки, когда актеры говорили на пределе, очень громко. А потом нас стали учить говорить обычным голосом, не напрягая его. Это должно усилить достоверность происходящего на сцене. Актеры даже опасались, что зрители не расслышат слов, и будут возмущаться. Но ни разу по этому поводу нас никто не упрекнул. Зрители всё слышали и понимали. Значит, правильно нас учили, что даже шепот со сцены должен быть услышан и на задних рядах. Существует набор профессиональных качеств, которыми актер должен обладать. Если ты актер, ты должен уметь говорить: кричать, шептать, играть голосом, как того требует роль…
– Как-то, светлой памяти, Нонна Мордюкова, актриса кино, жаловалась, что самое трудное для нее – выйти из образа. Роль уже сыграна, а актриса всё не может стряхнуть с себя чужую судьбу…
– Это на самом деле так, многие актеры с этой проблемой сталкиваются. Иногда ты спрашиваешь себя: я – кто? Кто я? В тебе живут твои героини, их характеры, темперамент, их реплики. Нет же такого ящика, в который ты можешь сложить сыгранные роли. Они остаются в тебе, их трудно забыть, отказаться от них. Это целый мир, он называется театром.
Театральные миры
– В разных театрах – разные миры? До Костаная вы работали в Петропавловске, в Семипалатинске…
– Областные театры не так уж сильно отличаются друг от друга, если говорить об архитектуре зданий и даже о репертуаре. Но, к примеру, в Семипалатинске была возможность познакомиться с казахским репертуаром. Мы работали на одной сцене, но в разные дни. И я специально приходила на казахские спектакли, было очень интересно, мне нравилось. А сегодня, надо отдать должное нашему государству, в каждом областном центре есть казахский театр и русский театр.
В материальном плане театрам хуже не стало. А с этого года всем подняли зарплату, актеры стали неплохо зарабатывать – учитывается образование, стаж. Я бы сказала, что таких зарплат у нас еще не было, включая и советский период. Раньше только тем было лучше, что актеры получали от государства квартиры. Переходишь в другой театр в другом городе – там тоже дают квартиру.
– Из Костаная вы уже никуда не уезжали…
– В 1975-м году мы приехали сюда с мужем Анатолием Егоровичем Ореховым. Он тоже был актером, но еще писал стихи, пьесы. Недавно его не стало. И я поняла, что всегда была счастливой женщиной, актрисой, человеком. С ним. С ним и без него – это разные жизни. Свой юбилей я решила не отмечать именно потому, что его со мной больше нет.
– Театр не может восполнить такую утрату?
– Театр дает очень многое. И горе помогает пережить. Но у каждого человека есть свое пространство, личное. Оно тоже должно быть заполнено – не только собой, но еще кем-то. У меня два замечательных сына, Евгений и Роман. Мы очень хорошо друг к другу относимся, но Анатолия Егоровича нам всем не хватает.
– В честь кого назвали сыновей? Их имена связаны с театром?
– Старшего Евгением назвала свекровь. Она очень любила это имя, но ее муж для сыновей выбирал другие имена. Так она внука попросила назвать Женей. А имя Роман я сама выбрала. В театре знаете, как шутили: между Ореховым и Полухиной – Роман….
– Вы играли женщин, которым в жизни приходится нелегко. Порой под маской веселости скрывается печаль. «Бабий дом» по пьесе Александра Демахина, «Самая счастливая» Евгения Унгарда – это о женщинах. Они похожи на вас?
– Это очень хорошие пьесы, в разные периоды мне доставались разные роли в них. Особенно мне дорога «Самая счастливая». Хотя, знаете, я ни от одной роли никогда не отказывалась. Я люблю классический репертуар, но не выбираю роли – играю те, что дает режиссер. Театр для зрителя – душевный отдых, развлечение, может быть. А для актера, для режиссера – работа. Это надо понимать.
Актёрская дисциплина
– Кто-то сказал, что актер может на сцене умереть, но болеть – нет, не может…
– Это, конечно, преувеличение, но актеры – люди дисциплинированные. Выучить роль, прийти на репетицию, выйти на сцену ты обязан вовремя и в хорошей форме. Если ты так не можешь, значит, надо уходить.
– Есть ли роль, которую вы хотели сыграть, но не сыграли?
– Это своего рода стереотип: несыгранная роль – самая лучшая. Скажу откровенно: я не тоскую о несыгранных ролях. Меня не печалит, что я не играла на столичных сценах. Я довольна собой в том смысле, что работаю в театре 52 года. Это такой стаж, который сам за себя говорит. Эти прожитые на сцене годы – свидетельство глубокой и взаимной привязанности.
Меня иногда спрашивают, почему я так и осталась без звания. Всегда находились причины, и вообще-то не у меня надо об этом спрашивать. Но я знаю, что есть мой зритель. Что есть люди, которые спрашивают, буду ли я играть в новом спектакле. Значит, мне есть ради чего жить и ради кого выходить на сцену.
– Спасибо за интервью. Творческого счастья вам, Раиса Яковлевна, здоровья, новых ролей.
– Спасибо.
