Людмила Коломиец на пенсию после 25 лет службы ушла из органов внутренних дел в звании капитана. Это было в 1988 году. Почти 28 лет прошло, а она все такая же: никого и ничего не боится.
и против пули…»
Тетя гроссмейстера
С Людмилой Петровной мы познакомились благодаря международному гроссмейстеру Петру Костенко, он ее родной племянник. А рассказ о ней начну с того, что был момент истории, когда в Казахстане служило всего лишь два участковых инспектора в юбках – в Алма-Ате и в Кустанае. Одна из этих женщин – Людмила Коломиец. Участок у нее был от железнодорожного вокзала до улицы Урицкого – проживало на этой территории 14 тысяч человек. Людей много – транспорта мало. Она помнит время, когда в городе было всего три «Волги». Еще «Победа» проедет изредка или «Москвич» – тоже шикарные машины. Она и сама водила, но ГАЗ-51. Был такой грузовичок – на все случаи жизни как в городе, так и в деревне. Даже в качестве персональной машины использовался. Участковому очень даже удобно. Или участковой.
Хотелось бы увидеть Людмилу Петровну в то время, когда в 1963 году она пришла работать в милицию. Не сразу после школы, сначала занималась печатным делом на Украине. Родом – из города Гуляйполе Запорожской области, где самым знаменитым человеком был анархист Нестор Махно. Но Костенко ему не родня. Кровная связь у Людмилы Петровны с заслуженным врачом Украины, знаменитым в тех краях хирургом Николаем Костенко.
Причин, по которым Людмила Петровна уехала из Украины, несколько: типография закрылась, а там и родители на целину уехали. Так и оказалась с братьями и сестрой в Кустанае, а далее стала учиться в Алма-Атинской школе милиции, единственной в то время в Казахстане.
«Страшный» рапорт
В Школе милиции с ней и произошел «самый интересный случай в жизни». У Людмилы Петровны есть и музыкальный талант, и чувства юмора, через край. Она анекдот к месту расскажет и посмеется над собой охотно.
– Самый интересный случай в моей жизни – это когда я забыла свою фамилию…
Дело было так: курсанты проходили мандатную комиссию. Входит Людмила Костенко в помещение, где буквой «Г» стоит стол, а за ним – люди в погонах с большими звездами. Оробела. В первый и в последний раз в жизни. Начала рапортовать:
– Сержант Кустанайского УВД для прохождения мандатной комиссии…
И замолчала. Не знает, что говорить дальше...
– Назовите свою фамилию, – попросила комиссия.
А она молчит.
– Как ваша фамилия? – снова спрашивают у нее.
– Забыла, – ответила она в отчаянии.
Комиссия отнесла случай к разряду казусов, но даже генерал ее запомнил и, когда вручал диплом, с усмешкой спросил:
– Больше не забываете свою фамилию?
– Больше не забываю, – смело отчеканила она.
«Костенко да Костенко»
Началась служба. Она несла ее добросовестно, но поначалу стеснялась ходить рядом с опытными коллегами, например, в столовую: кто они и кто она? До того как стать участковым, она и в других службах поработала, где была не единственной женщиной.
– Слышу, других по имени называют: то Олей, то Надей. А меня – Костенко да Костенко. Я думала: наверное, те покрасивее, что ли? Вроде служба, а все равно хотелось, чтобы как-то поласковее были и ко мне. Но это вы меня не слушайте – я с очень хорошими людьми работала. Всю жизнь мне везло на добрых людей.
Людмила Петровна говорит, что удивляется, когда слышит, что у кого-то плохой начальник. У нее были исключительно хорошие. Управлением командовал генерал Самат Бакиров, очень уважаемый был человек. Горотделом – Леонид Новиков, замечательный начальник. Уголовным розыском руководил Иван Селютин. Когда выезжали на происшествие с собаками, непременно спрашивал, кормили ли их: «А то они у вас не преступников ищут, а что бы поесть…» Ее непосредственным начальником был Анатолий Свиридов. Он запрещал ей в одиночку ходить по тем местам, где было опасно. А где было опасно на ее участке?
С «макаровым» и дубинкой
В 60-е годы преступников сильно прижали к ногтю. Воровать, правда, и тогда воровали, но громких преступлений в этой «сфере», считай, не было. Но без оружия в милиции никогда не служили. В ее арсенале были «макаров» и дубинка. Правда, применять их, смешно сказать, почти не было против кого. Как-то два раза легонько стукнула дубинкой подвыпившего призывника.
– Ему – служить, а он, бедненький, напился и явился ко мне на участок: не хочу в армию. И в слезы. Я стала объяснять: это твой мужской долг, смотри, не в армию, так в другое место пойдешь. А он вроде как не понимает. Два раза дубинкой его чуть-чуть стукнула – помогло. Сказал: это водка виновата, и пошел, куда надо…
Угоны были? Были. Но угонять тоже особенно было нечего. Вспоминает, как догоняли одного угонщика – до самой Затоболовки. Догнали.
– Вот что интересно, от меня никто ни разу не смог убежать.
Где сейчас архив по улице Майлина, стоял старый двухэтажный дом. Он пустовал, двери были заколочены, но окна без рам – через них и лазали бродяги. Однако влезть в окно обычным манером не получалось – только спиной вперед. Людмила Петровна таким образом и вваливалась в асоциальное общество. Одна, хотя начальник приказывал брать подкрепление:
– Как я буду кого-то просить: пойдем со мной? У того человека своя работа, у меня – своя. Мой участок – я за него отвечаю. Знала бы, что опасно – не отступила бы. И против ножа пошла бы, и против пули…
Матерых уголовников на ее пути было немного. А вот бродяги, опустившиеся люди, потенциальные преступники, и в то время представляли социальное зло.
Тургайские письма
Она знала, как себя вести с бродягами. По пять человек сразу приводила на участок – ни один не сбежал. Читатель подумает, что, может, она жестокой была. Как бы не так! Бывшие бродяги ей еще письма писали, спасибо говорили. Советская власть заблудших людей стремилась привести в нормальное состояние – через труд. Наша героиня вспоминает, каким был алгоритм работы с бродяжьим элементом.
После задержания Людмила Петровна оформляла на них материалы, потом вела на медицинскую комиссию – там давали заключение, способны ли эти люди работать. Потом проходил суд – как правило, бродяг отправляли в Тургай на работу.
– Это было тем хорошо для сбившихся с правильной дороги людей, что их вырывали из той компании, которая и довела до ручки. А когда люди начинали работать, то заводили семьи, устраивали свою жизнь. А ей писали письма, благодарили за помощь. Она вспоминает мужчину по фамилии Пышкин. Он долго писал ей удивительно красивым почерком. Особенно же часто писали женщины – их тоже среди бродяг хватало.
Счастье женское, на печаль похожее
Прошу Людмилу Петровну найти хоть одно старое письмецо, где и адрес, и фамилия советского бродяги. Чтобы вспомнить этого человека, его неудавшуюся судьбу, которая водила его то по притонам, то по милицейским участкам.
– Все повыкидывала, – отрезала Людмила Петровна. – И в газете «На страже» про меня писали – и того нет…
– Как же это?
– А кому хранить, кому передать? Раньше хоть собачки были, а сейчас только кошечек держу…
Она рассказывает, что 21 день вела розыск своей пропавшей кошечки. Нашла. В тот день, что мы беседовали, выносила ее подышать свежим воздухом, и сама подышала.
Так мы и дошли до обычной женской жизни – без погон, без табельного оружия и прочих служебных атрибутов. Людмила Петровна не уполномочила меня рассказывать о ее личных переживаниях, но на эту тему мы, конечно, поговорили. Она рассказала, как один джин просился, чтобы его выпустили из бутылки. В благодарность он сделает все, что попросят. Вот и попросил его человек построить мост, к примеру, через Тобол. Джин уперся: мосты быстро не строятся, это даже джину тяжело. Тогда человек попросил джина помочь разобраться в характере женщины. Замолчал джин, а потом спрашивает, к какому сроку надо мост построить. То есть женский характер и для джина – потемки. А мужской?
– Я так и не знаю, что им, мужчинам, надо. Не поняла, – сказала Людмила Петровна. – В один прекрасный день я сказала: все, моя карьера замужества закончена…
Слово свое она привыкла держать твердо. И умеет грустную тему быстро закрыть.
Сапогам сноса нет
– Это ж какое качество было, – о своих милицейских сапогах Людмила Петровна отзывается с большим уважением. 27 лет она на пенсии, а сапоги продолжают служить. Эта обувь у нее не на каждый день. Хорошие вещи надо носить редко. Есть у нее и пальто, и плащ, и китель. Про юбки поговорили:
– У нас, извините, выше колен юбки не носили, а сейчас смотрю…
Как сейчас идет служба, ей интересно. Одно время молодые коллеги забыли про нее. Она напомнила. На 8 Марта поздравили. А разговор наш с ней состоялся накануне 83-го дня рождения. Вечером этого дня я ей перезвонила: поздравили коллеги? Поздравили. Голос был веселый. Она никогда не унывает. И настроение свое менять не собирается.
