О том, как корреспонденты «КН» останавливали похороны, которые могли обернуться эксгумацией тела.
Жительница села Октябрьское Карасуского района Мария Урбелис умерла в 85 лет. Это случилось дома. Уходила женщина тяжело. Не один день. Родственники несколько раз вызывали «скорую помощь». В очередной приезд медики констатировали у женщины состояние агонии. Через несколько часов Марии Иосифовны не стало.
Помогите
Это случилось ночью. А ближе к вечеру следующего дня родственники позвонили в «КН». Просили помочь с похоронами, на пути которых встала проблема: в Октябрьской сельской больнице отказались выдать свидетельство о смерти. А это значит, нужно было везти тело в морг для проведения судебно-медицинской экспертизы, то есть на вскрытие.
- Зачем? Очевидно, мама умерла от старости. Почему они отказываются выдать свидетельство о смерти с таким диагнозом? К тому же мама состояла в больнице на учете, недавно проходила лечение, - возмущалась дочь Марии Урбелис Татьяна Кремнева. - А на вскрытие нужно везти за сто километров. И за свой счет. Для нас это непросто.
Мы созвонились с акимом Октябрьского Владимиром Андрусенко. Он ответил, что попытается разобраться. Прошло несколько часов.
- Аким с вами связывался? - спросили мы у семьи.
- Нет. Но вопрос уже не стоит, - ответила Татьяна Кремнева. - Мы приняли решение не везти маму на вскрытие. Завтра будем хоронить без свидетельства. Полиция ведь у нас была. Всё в порядке.
- Нет, не всё в порядке. Хоронить без документа, удостоверяющего случай смерти, нельзя.
- Значит, как лечить престарелых, так отмахиваются. Мол, что вы хотите, она ведь старая, - возмущалась женщина. - А как справку выдать, что смерть в результате старости наступила, так, значит, нельзя. Вскрывать надо. Нет. Не дадим резать.
И тогда мы выехали в с. Октябрьское.
Непонимание
Мария Урбелис была матерью 12 детей. Живы 10. В селе Октябрьском живут четверо. Причем более чем скромно. И семья явно не сильна в знании законов. А объяснить ей, что происходит, помочь с похоронами, никто не пытается. Похоже на то, что если бы не корреспонденты «КН», в Октябрьском случились бы похороны вне закона.
Нашу встречу с руководством Октябрьской сельской больницы описывать не станем. Из этических соображений. Потому что, к сожалению, через день после нашего выезда в село, главный врач больницы Рауза Ильясова погибла в автокатастрофе. На трассе в УАЗ «скорой помощи», выехав на полосу встречного движения, врезался внедорожник.
Можно было бы для разъяснения ситуации использовать комментарий, который дал врач общей практики Октябрьской сельской больницы Леонид Головин. Тем более что он – ключевая фигура в данной истории. Вел Марию Урбелис.
Но прибывший в начале года в Октябрьское из Караганды специалист Головин, свой и без того сухой комментарий (в полном объеме был готов говорить только через письменный запрос), печатать вдруг запретил. Мол, посоветовавшись с юристом, не даю права публиковать фото-, видеосъемку и аудиозапись. При таком раскладе можно предположить, что и с семьей Марии Урбелис диалог у Головина не складывался.
В амбулаторной карте умершей Урбелис, которая наблюдалась в Октябрьской сельской больнице, диагноз – ишемическая болезнь сердца. Почему же при таком раскладе врачи не выдали родственникам документ, удостоверяющий случай смерти?
Потому что, по словам медиков, указывать в свидетельстве о смерти «старость» уже нельзя. Нужен точный диагноз. А ишемическая болезнь сердца стояла у Марии Урбелис под вопросом. Для подтверждения диагноза женщину при жизни направляли в город, ведь на месте сделать это не возможно, нет специалиста. Не поехала.
Но, несмотря на неподтвержденный диагноз, человека ведь лечили. Последний раз в мае, на дому ставили системы. Получается, что для назначения препаратов неподтвержденный диагноз - не препятствие, а для выдачи свидетельства о смерти – стоп-сигнал? Лечение было симптоматическим, для поддержания состояния, получили мы в больнице ответ. Понятно для обывателя? Нам пришлось полистать энциклопедию.
Переубедили
- Подтвержденный диагноз или неподтвержденный. Зачем он вообще нужен? Раньше ведь в свидетельствах о смерти людям старше 75 лет писали диагноз «старость», - недоумевала тем временем Татьяна Кремнева.
Вместе с ней мы побывали в поселковом акимате, в пункте полиции. Диалог наконец-то сложился. Женщине объяснили, почему она не может захоронить мать без документов.
- Потому что свидетельство о смерти вы обязаны предоставить и нам. Мы ведь только провели внешний осмотр тела, не обнаружив следов насильственной смерти, - объяснял полицейский Али Жунусов, который выезжал на место, когда Мария Урбелис умерла. - А этого недостаточно, чтобы закрыть дело. Захороните без документов, придется проводить эксгумацию трупа.
Переубедить семью получилось. Аким сказал, что поможет с доставкой тела. И труп, который за время выяснения отношений, уже начал разлагаться, повезли на вскрытие. Судебно-медицинская экспертиза показала: у женщины действительно была ишемическая болезнь сердца.
К слову, с начала года в Октябрьском, по данным местной больницы, умерло 20 человек старше 75 лет. Из них трое направлялись на вскрытие. Остальные - нет. Потому что страдали разного рода заболеваниями и диагноз стоял без знака вопроса.
Стандарты
Так правы ли были медики Октябрьской сельской больницы, отказав в выдаче свидетельства о смерти, ссылаясь на то, что диагноз ИБС при жизни стоял неподтвержденный? Действительно ли сегодня недопустимо выдавать свидетельства о смерти с диагнозом «старость», ведь раньше такие имели место быть? Прежде, чем звонить в вышестоящие инстанции ознакомились с несколькими медицинскими источниками. Вот, например, одна из статей, опубликованных в журнале «Наука и здравоохранение» в 2014 году.
«В Казахстане в качестве причины смерти выставляется (!) диагноз R 54 «Старость» людям в возрасте 75 лет и старше. Так как этот возраст считается старческим по классификации Всемирной организации здравоохранения. Между тем согласно правилам постановки посмертных диагнозов по Международной классификации болезней и причин смерти десятого пересмотра (МКБ-10) первое же правило А «Старость и другие неточно обозначенные состояния» обязывает искать другую причину смерти».
Но Всемирная организация здравоохранения - не есть уполномоченный орган. Она дает рекомендации, а не издает распоряжения, которые мы обязаны исполнять.
- Посмотрите Приказ №514 от 2012 года, в котором подробно расписаны правила выдачи медицинского свидетельства о смерти, - пояснила Гульшат Байжуманова, заместитель руководителя областного управления здравоохранения Костанайской области. - Обязательно должна быть указана причина смерти. Несколько лет назад по той причине, что в свидетельстве о смерти был указан диагноз «Старость» проводилась эксгумация трупа 98-летнего человека. Родственники затребовали, между собой разбирались».
Изучаем Приказ №514 от 2012 года. Да, здесь четко прописано, что, при заполнении медицинского свидетельства о смерти, «В пункте 17 обязательно указывается первоначальная причина смерти, код (шифр) по Международной статистической классификации болезней и проблем, связанных со здоровьем, десятого пересмотра (МКБ-10), рекомендованной Всемирной организацией здравоохранения». Выходит, действительно, диагноз R54 «Старость» в качестве причины смерти неприемлем.
В то же время в пункте 38 вышеназванного Приказа значится, что «допускается выдача медсвидетельства о смерти врачом только на основании осмотра трупа, при отсутствии подозрения на насильственную смерть». Значит, есть случаи, когда в морг на вскрытие можно не везти, достаточно осмотра врача?
Реалии
Тем более что дотошное следование ВОЗовским нормам крайне затруднительно. В данном случае речь идет о больших расстояниях от наших сел до центров судебно-медицинских экспертиз, которые с некоторых пор даже не подчиняются Минздраву. Между тем собственных баз не имеют, работают судмедэксперты в моргах, которые в Костанайской области есть в городах и всего-то в четырех райцентрах (итого девять).
К тому же вопрос с доставкой тел семьям умерших нужно решать самостоятельно. В бесплатный объем медицинской помощи такая услуга не входит. Как на это смотрит Всемирная организация здравоохранения? Всё отлично, можно везти тело за тридевять земель, даже если при жизни человек наблюдался у врачей и это система не смогла обеспечить ему постановку точного диагноза.
