Наш «фиолетовый» дом

Желтая степень угрозы, по всей видимости, наступила только для силовых структур. «КН» изучили реакцию общества.

Дым

Условная степень оранжевой угрозы и антитеррористические учения начались утром 22 августа. Цель, по сообщению пресс-службы ДВД, «отработка взаимодействия по пресечению акта терроризма».

В Костанае полицейские и солдаты оцепили территорию нескольких улиц – прослеживалось внимание к определенным объектам. В числе прочего силовики концентрировались в районе войсковой части 6697 (ул. Киевская) и возле магазина «Оружейная палата» (ул. Гагарина). Параллель понятна: с войсковой части и с оружейного магазина началось лето 2016 года – 5 июня на Актобе напали экстремисты. Потом был Алматы. Также ушедшее лето запомнится Орландо, Сент-Этьеном, Кветте, Багдадом, Ниццей и т.д. Весь июль над Костанаем стоял дым – на фоне ежедневных сообщений о войне и терактах казалось, что это горит мир, а не сибирские леса.

В день учений костанайское сетевое сообщество возмущалось пробками на ул. Каирбекова (из-за перекрытой Герцена). «Никаких террористов нет, а у них все угроза, зачем на людей панику наводить?» – один из комментариев.

Убежище

После событий в Актобе и Алматы в республике был введен желтый уровень террористической угрозы. Более всего эта мера заметна по бронежилетам на сотрудниках полиции. Есть и неприметные детали желтой степени. В районе, который до сих пор называют «Военный городок», на бомбоубежище повесили замок.

Олег (псевдоним Сталкер Ноел) рассказал, что закрыли бомбоубежище примерно два месяца назад. Сталкеры – люди, которые изучают заброшенные места.

– Раньше на двери был замок, но фиктивный. Висел, но не закрывал. Об убежище мало знают, и обстановка сохранилась. Лестница вниз на два этажа, железная дверь тонны на две весом. И сами помещения: зал, медпункт, туалеты, спальные помещения с нарами, вытяжная труба, противогазы, инструкции. Электричество, вода – все есть. Вообще, убежище рассчитано на 150 человек. Жаль, теперь туда не попадешь. Там было интересно.

– Сейчас время другое настало – стоит привыкать. Кстати, кроме того что убежище закрыли – еще что-нибудь в вашей жизни изменилось с введением желтого уровня угрозы?

– Нет, – ответил Олег.

По рассказу сталкеров, в Костанае около 40 убежищ. Олег поделился несколькими снимками из убежища в «Военном городке». На одном из них инструкция 75-го года издания с указанием, как надевать респиратор. Выдержка: «Правильно подогнанный респиратор не должен сильно давить на лицо, не плотно прилегать к нему».

Тревога

Усиленные меры бе­зопасности сейчас вызывают в обществе фобию особого рода. Ее выражает комментарий, который появился после учений. Отметим, что подобного рода мнение популярно – многие боятся «неправильно подогнанного респиратора».

«На людях тренироваться – ЭТО ДИКОСТЬ. Например, район твой оцепят: «Стоять! Жди!» – а у тебя дома детишки. Или скорую с твоей мамой приболевшей по окружному маршруту отправят. ВСЁ ЭТО для твоей безопасности! Понятно, что перегибаю, но это уже близко!»

В этом комментарии выразился ценный социальный посыл. Общество с некоторым скепсисом и тревогой относится к предпринимаемым мерам безопасности, но все же полностью возлагает ответственность в борьбе с терроризмом на силовые структуры. «Мне было фиолетово» под опросом о степени тревоги стало вторым по популярности комментарием.

Что бы я сделал?

По большому счету, сейчас население вовлечено в решение общей для всех угрозы только посредством методичек. Методички – это буклеты с кратким определением уровня угроз и рекомендациями.

** Желтый уровень (Умеренный риск) – есть предположение о возможной террористической угрозе. Неизвестно, когда и где.

** Оранжевый уровень (Высокий риск) – есть подтверждение о реальной террористической угрозе. Неизвестно, когда и где.

** Красный уровень (Критический риск) устанавливается при совершении теракта или наличии данных о конкретных действиях, направленных на его совершение.

В числе рекомендаций для красного уровня: «Если вы оказались рядом с возможными террористами, постарайтесь запомнить внешний вид преступника. Его отличительные черты и манеру поведения. Но при этом – не пытайтесь их остановить, не смотрите им в глаза, не проводите их фото-, видеосъемку».

Рекомендации в целом носят общий характер, и без того интуитивно понятный алгоритм действий. Инициативный молодой человек Арман Дюсембаев изменил дизайн буклетов и выложил в своем блоге.

– Почему вас не устроили методички?

– Это низкий уровень для 21 века. Методички неудобные и неэффективные. Кроме того, изначально на них не было телефонов служб. Я их добавил, заметил, что не все их помнят. Мне не нравится, что с населением разговаривают бюрократическим языком. Мне кажется, в диалоге власти и граждан мы вообще должны искать какие-то теплые, человеческие интонации. Эффекта будет больше.

– Вы ведь весной баллотировались в депутаты областного маслихата. Что бы сделали в первую очередь, если бы прошли?

– Если бы прошел, то в первую очередь подробно постарался описать, что там происходит, какой бюджет принимают и кто как голосует. Если это все показывать, кто там сидит и что делает, то люди начнут ходить на выборы, будут голосовать за других и не допустят такой ситуации. Помимо этого моей целью было показать важность благоустройства города. Больше общественных пространств, пешеходных зон, лавочек, хорошей брусчатки. Голосовал бы за перераспределение бюджета в пользу развития города. Это все важнее, чем выделение 100 миллионов тенге на обеспечение защищенности терроризма. Просто популизм. В Костанае от терроризма погибло 0 человек, а от отсутствия пешеходных переходов в некоторых местах каждый год кого-то сбивают насмерть.

Только вместе

Директор Центра по изу­чению проблем межэтнического и межконфессионального согласия (при КГУ им.А.Байтурсынова) Жангельды Шаукенов рассказал, что, по некоторым данным, на территории Казахстана около 30 тысяч человек исповедуют идеологию салафизма и примерно 300 человек состоят в ИГИЛ.

– У вас в коридоре на стенде висит кодекс преподавателя. Там сказано: «Преподаватель должен развивать корпоративный дух в коллективе, постоянно стремиться к сотрудничеству». А как развивать этот дух перед общей угрозой терроризма?

– Нам нужно повышать религиозную грамотность среди населения, особенно среди молодежи. Перед нами враг, который использует религию в политических целях, а значит, опаснее всех остальных. Он в совершенстве знает аяты и хадисы, только интерпретирует их по-своему. Он опирается на социальную несправедливость, на выходцев из неблагополучных, социально дезориентированных семей, с недостаточным интеллектуальным уровнем, имеющих склонность к трансляции девиаций (алкоголизм, наркомания, физическое и морально-нравственное насилие). Он вербует людей через паутину Интернета каждый день. Молодые люди, у которых еще не сформировалось собственное мировоззрение, слушают эти учения как откровение и пропадают. Они умеют убеждать... Мы же должны успеть раньше этих ложных проповедников. Предмет «Основы религии» сейчас изучают в школе только в девятом классе, и то в виде факультатива.

– С какого же класса нужно начинать?

– Воспитание начинается с семьи. Мы должны прививать детям патриотизм, любовь к Родине, уважение к другим людям. Мы должны понять и осознать, что одни правоохранительные структуры не смогут победить это страшное зло. Только вместе. Каждый сам по себе в этой борьбе не выживет.

Дом

При подготовке материала «КН» опрашивали многих людей. Мы узнавали, какой вклад они бы могли внести для стабильности и мира в стране. Интересен комментарий студента Василия Канового:

– Мой дом сейчас красят маляры-альпинисты в желтый и красный цвета. Когда красили над подъездом – огородили его лентой. Я как-то вышел и услышал: «Дима, Лёха, стой! Пусть пройдут». Сверху падали капли. Я прошел, и они снова начали красить. Говорю: «Может, помочь чем-то?» «Сами справимся», – сказал мне маляр. Мне кажется, борьба с терроризмом у нас, как эта покраска. И я бы хотел помочь, если бы мне дали какое-то мелкое, но конкретное указание – ведь в этом доме мне жить. Но ничего такого мне не предлагают – лишь указывают: сюда не ходи, туда не поворачивай. И мне только остается верить, что меня не забрызгают краской.