Идеи, вбитые в мрамор законов и правил Комитетом лесного и охотничьего хозяйства Минсельхоза РК, вызывают и оторопь, и смех. Такое ощущение, что чиновники никогда не выходят из кабинетов.
Нам денег не надо – отдадим монголам
Разговоры о туристической привлекательности нашей республики для иностранцев не прекращаются вот уже третье десятилетие. Сфокусируем эту тему до уровня нашей области и мы с большим сожалением удостоверимся, что ни экотуризма, ни этноэкскурсий, несмотря на безусловный потенциал того и другого, у нас нет. Единственное, что свечкой горит в этом оконце – это стабильный интерес иностранных охотников к нашим сибирским косулям.
Косуль у нас много, популяция поддерживается многолетней вдумчивой работой егерей областного общества охотников. Оно же, это общество, увязанное контрактами с одним из крупнейших агентств Европы Mistral, методично отдает государству за каждую добытую косулю 85 тысяч тенге. Напомню, что в РФ для зарубежных и местных охотников такая лицензия обходится в 450 рублей (2385 тенге). Это к вопросу о целесообразности охоты как подпитки бюджета и хорошей имиджевой картинки для зарубежья.
Тот же Mistral, например, выпустил для европейцев красочный буклет об охотничьих возможностях Костанайщины. В нем чехи, немцы и другой интернационал белозубо улыбаются на фоне трофейных рогов нашей косули.
В этом году отохотились 28 иностранцев. Все предыдущие годы эта цифра уверенно держалась на полусотенной отметке. Нынешний спад в облохотобществе объясняют мировыми кризисными явлениями в экономике. Может, и так. При всем том наши 28 интурохотников – это в разы больше, чем есть в других облохотобществах Казахстана. Но это не только потому, что мы такие крутые. Это еще и оттого, что другие охотобщества просто устали сражаться с навязываемыми им условиями существования и потому сворачивают свою деятельность. Вот конкретика.
Законом РК в 2013 году были внесены изменения и дополнения в некоторые законодательные акты по вопросам налогообложения. В итоге платежи для интурохотников увеличились в десять раз. Но свято место пусто не бывает: иностранцы откочевали охотиться в Курганскую область, в Киргизию, Монголию, где ставка платежей остается в несколько раз ниже. Наши охотхозяйства, лишившись реального источника финансирования, еще туже затянули пояса, а государство потеряло интерес к себе в лице интурохотников.
Курам на смех
Ладно, вернемся в наши пенаты. Нынешним летом мы с приятелем брали путевки на добычу кроншнепа. Птица крайне неудобная, и тем задорнее для охотников – есть не во всех районах, предпочитает степные пустоши и лысые берега соленых озер, улетает на зимовку рано: к концу августа кроншнепов уже единицы. Но вот читаю лимиты, отпущенные нашему облохотобществу (и им же выкупленные), из которых явствует, что охотиться на кроншнепа дозволяется аж... до ноября.
Исправно в таком же ключе штампуются лимиты на диких голубей, охотников на которых в наших краях можно встретить не чаще, чем инопланетного пришельца. Такой неосведомленности столичных законотворцев о жизни пернатых в нашем регионе радуются только браконьеры: берешь путевку на кроншнепа и шастаешь с ней по лесам и долам до глубокой осени, истребляя попутно иную дичь.
Все эти идеи, вбитые в мрамор законов и правил Комитетом лесного и охотничьего хозяйства Минсельхоза РК, вызывают и оторопь, и смех. Такое ощущение, что люди в нем никогда не выходили из кабинетов.
Вот открываю его сайт. Самая свежая информация в виде статистической таблицы о том, сколько рейдов проведено в областях за 2013 год. Более развернутая – за 2010-й: о том, сколько десятков миллионов тенге собственных средств охотпользователи страны направили на охрану и воспроизводство животных, на содержание егерей. Нотки этой констатации мажорные, Комитет доволен. А дальше – гробовая тишина.
Эту тишь время от времени сотрясают забрасываемые в Комитет письма от охотничьей общественности. У себя в «КН» мы не раз за подписью председателя облохотобщества Анатолия Коваленко публиковали статьи, адресованные как комитету, так и сенатору, его курирующему – Женису Нургалиеву. Сенатор в ответ проводил круглые столы, пытаясь расшевелить государственных регуляторов всего того, что летает, плавает и растет. Пока что тщетно.
Два года назад такой же путь проделали функционеры из Ассоциации охотничьих хозяйств Казахстана, областных охотобществ, ученые, объединившись в обращении к правительству. Тема та же – навести порядок в охотничьем законотворчестве. Вот что, в частности, сообщалось.
Одна из проблем – это недостаточно ясная регламентация Правил выдачи разрешений на пользование животным миром в воспроизводственных целях. Экологический кодекс, в случае изъятия из состояния естественной свободы одной особи, предусматривает последующий выпуск в природу двух особей. Но разработанные по заказу Комитета лесного и охотничьего хозяйства методики принуждают охотпользователя за этот акт доброй воли ещё и заплатить в казну.
Согласно рецензии Института зоологии, подписанной академиком НАН РК профессором А.М. Мелдебековым, эти методики, разработанные малоизвестными организациями (ТОО «Научно-исследовательский институт животного мира» и ИП «Смагулов Е.Е.»), далеки от профессионального подхода и нуждаются в кардинальной переработке. Само же техническое задание на разработку методик было составлено непрофессионально.
Зоологи считают предложенную формулу исчисления ставок абсурдной. Например, ставка платы за снежного барса составляет 375 МРП (барсов в природе осталось чуть более 100 особей, и их категорически нельзя изымать ни в каких целях), а ставка платы за архаров, которых десятки тысяч, 1000 МРП. А на каких расчетах основывается ставка, например, на летучую мышь-кожанку – 750 МРП? Это вообще за пределами здравого смысла. Этот маленький зверек абсолютно никому не нужен даже бесплатно, но он почему-то стоит в 10 раз дороже, чем если бы он был отлит из чистого золота. Необходимо определиться: либо выпускаешь животных в двойном размере, либо платишь за изъятие.
Корабли в пустыне
Подобные несуразности, плодящиеся, как полевые мыши в хороший зерновой год, рикошетом бьют по рядовым охотникам, по системе взаимодействия государственных регуляторов с низовыми охотобществами. Новый порядок выдачи путевок/лицензий уже стал притчей во языцех: вместо ясного и четкого, отлаженного практикой многих десятилетий лицензирования охоты (путевка плюс марки) появился бланк А-4 с защитными водяными символами. Дорого, трудоемко, в охотобщество попадают, как правило, перед самым открытием сезона и не в полном объеме. И, как следствие, очереди, нервная сутолока.
Говорят, что этим нововведением мы приблизились к международным стандартам. Вот только с какого бока? У нас что, добавилось людей в природоохранной полиции, в рыбинспекции, в инспекции по охране животного мира? На всю область общая численность этой государевой десницы не превышает тридцати человек. Как они вообще таким количеством охраняют площадь охотугодий области в 20 млн га?
Еще вопрос: Костанайское облохотрыбобщество ежегодно выплачивает только налогов больше 15 млн тенге. За свой счет содержит егерей, материально-техническую базу. Кто-нибудь из досточтимого комитета поинтересовался тем, за счет каких источников это происходит, как дальше укреплять и развивать охотобщество, являющееся, по сути, единственным эффективным менеджером в лесах и озерах, изначально принадлежащих государству?
Год за годом охотобщества предлагают вернуть норму, при которой штрафы и суммы возмещения ущерба животному миру от браконьерства целевым образом использовались на охрану и воспроизводство животного мира. То есть изымались с нарушителя в пользу охотобщества. Конкретно: задержал егерь на охраняемых угодьях браконьера – выдай ему премию в размере 40% от суммы штрафа. Опять же не из государственного кармана деньги, что мы тут бесконечно кроим тришкин кафтан? Ведь теряем гораздо больше.
Посмотрите, к чему привели меры, призванные якобы сделать наши водоемы оазисами рыборазведения. В июле этого года в облакимате состоялось заседание комиссии, на которой решалось, кому отдать озера в аренду. Так вот, из 149 прошений 113 было отклонено. Причем большинство непрошедших это сито – не новички в рыбном деле. Просто у одних не оказалось выписок из судового реестра, у других – плана рыборазведения (какой может быть план, если озеро катастрофически обмелело?), а у всех вместе взятых – заявка не пронумерована и не прошнурована. Да, и еще нет заключения представителя науки...
Такое ощущение, будто никто из принимающих решение «дать – не дать» впервые слышит, что у нас 95% водоемов – это заморные водоемы, перемерзающие и пересыхающие по воле природы. А единственный на всю область профессиональный ихтиолог Виктор Чирков умер год назад... Но я бы при этом не стал бросать камни исключительно в сторону комиссии – она просто играет по правилам, установленным где-то в Астане. Высокий минсельхозовский комитет живет в собственной придуманной реальности.
