Костанайские студенты-историки закрыли сезон на археологическом раскопе древних курганов Халвая. Они, наверное, насмешили людей, которые жили четыре тысячи лет назад.
Жуков
Кроме ученых научно-исследовательской лаборатории археологии КГУ, их верного напарника – лабрадора Бэна, – в группу, участвующую в раскопках могильников «Каратомары», вошли студенты истфака (теперь кафедра истории присоединена к юрфаку – такие дела). Обычно мы пишем о находках, а в этот раз решили о студентах. Это новая армия – истории она нужна.
Археологи разбили лагерь на берегу Каратомарского водохранилища. Две юрты (кухня и штаб) и палатки по периметру. Когда мы приехали, раздался удар колокола, а потом горн. Сбор на работу.
Первым я встретил Руслана Криволапова.
– Какой тебе период в истории нравится больше всего?
– Вторая мировая война.
– Кто, по твоему мнению, был лучшим советским военачальником?
– Жуков, конечно.
– У его войск были самые крупные среднесуточные потери, кстати.
– Прочитал книгу Валентина Пикуля «Барбаросса». Там именно Жуков впечатлил. Это была молодая, новая сила в Генштабе Советской армии. Он один из немногих полководцев, который не так сильно боялся Сталина. На него вешают даже Барвенковский котел, а он не имел к нему отношения.
– Ну, не знаю... Пикуль – это, скорее, писатель.
Дерево
На раскопе жарко. Глубина квадратов такая, что на поверхности остаются головы археологов – ветер и степная пыль как раз попадают в лица. У девушек на голове платки, кепки, очки. Их больше, но юношей лучше слышно. Они иногда громко поют, особенно отличается Руслан (говорит, что вырос в Федоровском ДК). Превалирует военная тема: «Катюша», «Дороги». Популярна «Белая посуда, черные обои». Но главный хит – «Дерево». Сюжет этой песни в принципе раскрывает весь механизм труда на раскопе: «Дерево, дерево, а за деревом дерево, а за деревом дерево, а за деревом куст, а за кустом снова дерево...» Бесконечная песня.
Наверху штыковыми лопатами вскрывают слой и бросают грунт на дно квадрата. Там его собирают и укладывают в носилки. Носилки выносят за пределы и складывают в кучки. Аккуратные ряды таких кучек огибают раскоп с двух сторон. Верхний слой очень твердый – штыковые лопаты, скорее, чиркают о землю, а не копают. Ветер тут же подхватывает осколки и бросает в лицо тех, кто стоит на дне. Солнце печет. Вода в бутылках теплая (добывается в роднике). В общем, здесь без песен и шуток можно стать злым и хмурым.
– Десять минут перерыв, – кричит Ирина Шевнина, старший научный сотрудник лаборатории.
О чем говорили древние?
Прыгаю в самую глубокую яму, к скелетам двух баранов. Могильнику примерно четыре тысячи лет. Здесь на глубине холодок. Рога баранов-приношений почти задевают мое плечо. Не я один умный, на дне тысячелетней ямы еще Марат Шарипов. Наверху говорят о средстве для собак против клещей.
– Интересно, о чем говорили древние люди во время перекура?
– Ну, у них были суровые условия жизни, войны. Как прожить день, найти еду для семьи. Прокормить, грубо говоря.
– Сейчас всё так же.
– Ну да, – Марат охотно смеется. – Тоже прокормить семью – главная у всех задача.
– Но у нас еще селфи есть.
– У них тоже. Они же себя рисовали на стенах. Может, это было их селфи. (Смеется).
– А еще фудстаграмминг, снимки еды. Козлы, бараны на стенах – всё такое.
– Вот у нас сегодня на ужин буйвол. Пускай соседи придут, посмотрят, поставят лайк, оставят свое мнение...
Смеемся.
– А еще мы придумали шутеечку. Закопали в культурный слой зеленую пробку от минералки и ждем. Работаем – тут крик. Девушки докопали до пробки.
– Аха-ха...
– Бегут к Ирине Викторовне, а я кричу, что она зеленая, потому что как бронза окислилась...
Сверху раздался голос. Это Вячеслав Альтергот («Старый Бог» – так он перевёл фамилию). На серьезном уровне играет в лапту. Я его про себя прозвал Гот.
Перерыв закончился.
История
На вид отвалы – однородная почва с вкраплениями пористых камушков и морской гальки. Иногда попадаются зубы морских гадов (мы живем на дне древнего океана). По отвалу бежит красный муравей-рабовладелец. Не исключено, что разведчик. Найдет муравейник черных, расскажет о нем и скоро в него нагрянет армия. Убьет взрослых, унесет личинки – они уже вылупятся не свободными, а рабами. Я хотел муравья откинуть в сторону, а потом остановился. Вдруг он изменит направление движения… Себе в диктофон говорю:
– Могущество истории в том, что она уже точно знает, что делать с муравьем. За тысячелетия столько опыта накопила, а мы совершаем те же ошибки. (Я вспомнил Руслана и Жукова). Вот Барвенковский котел весной 1942 года. Ведь всё получилось точно так, как летом 1941-го. Год, получается, мы воевали зря.
С уважением я посмотрел на пыльный маревный раскоп и сбежал. Дезертировал на реку. Хорошо быть свободным. Спасибо древним!
Новая армия
Ночью студенты разожгли костер. Здесь они играют в «мафию», пекут картошку. Еще раз убедился, что у этого поколения будущих историков хорошее чувство юмора.
– Я живу в палатке с Аблаем, – рассказывает Дамир Смагулов. – За два дня до акции начал говорить, типа, боюсь странного голоса, который зовет в ночи. Он всерьез забеспокоился, даже охранял меня. Ночью мы пошли на берег искать дрова и сухой камыш для костра. Там нас ждала Гульназ Шагирбаева. Фонарик выхватил из темноты белое одеяние, распущенные волосы – точь-в-точь как в фильме «Звонок». Я побежал раньше, но Аблай меня обогнал. В ужасе. Но его ждала засада – все вышли с тортом и поздравили с днем рождения.
– Он его запомнит на всю жизнь, этот ДР, – говорю.
– У нас и работа будущая такая. Помнить и передавать...
