Сегодняшние воспоминания свидетелей далёкой войны, ещё живых, бесценны. Костанаец Иван КАЛИНОВСКИЙ рассказал в редакции «КН» о таких же сентябрьских днях, но только в далеком 1941-м... Тогда он был ещё мальчишкой.
«Из дома выйти страшно»
«Наша семья жила в украинском поселке Семеновка, это Сумская область, - начал свой рассказ Иван Кондратьевич. - Деревню немцы оккупировали в сентябре 1941 года, спустя три месяца после начала войны. Что было? Грабеж, разбой. Особенно бесчинствовали и наводили ужас на сельчан полицаи, которые были из числа потомков деревенских кулаков. Всё это усугублялось тем, что во время боевых действий были разрушены многие наши дома, а затем разворована одежда, домашняя утварь. Скотину и птицу фашисты порезали, чтобы кормить своих солдат. А скошенные и уложенные в копны хлеба сожгли.
В то время женщины и старики, да и тем более мы, малые ребятишки, боялись выйти из дома, чтобы не встретиться с вечно пьяными и злобствующими полицаями или разгулявшимися немцами. Зима 1942 года была суровой. Но наши люди поддерживали друг друга. И мы выжили.
А весной в наше село пришло большое горе. Приехали нацистские палачи. Объявили всеобщие сборы юношей и девушек старше шестнадцати лет для отправки в Германию. Старики предупреждали о том, что молодежь угоняют в рабство. Поэтому молодые люди прятались от вербовщиков. Но местные полицаи, зная, кто где живет, и хорошо ориентируясь на местности, всё-таки находили ребят и сгоняли на площадь за селом.
Я видел, как полицай, стреляя из автомата, охотился за моим соседом Николаем, который пытался убежать огородами. Когда парень упал, этот кулацкий отпрыск, торжествуя, неистово заорал и коршуном набросился на жертву. Тяжелораненого Николая полицай за ноги выволок на дорогу. Подъехал на телеге его подельник, и они забросили несчастного парня. Я пошел за ними. Там уже было много односельчан. Отдельно плотной толпой, где-то около двухсот человек, стояли испуганные девушки и парни, окруженные фашистами и немецкими овчарками.
Офицер обратился к плачущим родственникам и молодым людям на ломаном русском языке: «Мы пришли, чтобы освободить вас от коммунистической тирании. Мамаши, будьте спокойны за детей. Они едут в цивилизованную Германию. Там им дадут хорошую работу, и они заживут счастливо». Затем по его команде молодежь под охраной повели по дороге. Родители и близкие плакали. Пытались подойти попрощаться, но конвоиры не подпускали.
И это были не съемки кинофильма. Это была реальность. Жуткая реальность.
«Счастливая жизнь»
Наших ребят угнали в Германию, и долгие месяцы от них не было ни единой весточки. Только потом, когда Советская армия разгромила нацистов, те, кто выжил, вернулись домой. О том, как жилось им в Германии, мне подробно рассказывал мой дядя Михаил, брат мамы. Его в шестнадцать лет увезли. Ехали в товарных вагонах. Два дня дороги, и они оказались в каком-то небольшом немецком городке. На вокзале их встречали так называемые «покупатели».
Дядя был маленького роста. И один пожилой немец, видимо, принял его за малолетку, взял за локоть и пригласил жестом следовать за ним. Так он оказался у хозяина небольшой молочной фермы. Хозяйка, фрау средних лет, сносно владела русским языком. Спросила, умеет ли парень доить коров. На что тот ответил утвердительно, всё-таки сельский парень.
Так он стал скотником и дояром десяти породистых коров. Жил прямо в коровнике. Спал на матрасе, набитом сеном. Ночи, как он вспоминал, были холодные, поэтому очень замерзал. Солнце редко появлялось. Хозяин был мужиком хмурым, вечно чем-то недовольным. В коровник он заходил редко. А когда появлялся, всем видом показывал неудовлетворение работой, хотя мой дядя всегда отличался как трудяга. Кормили его всего один раз в день. Обед, остатки с хозяйского стола, приносила служанка. Она тоже была невольницей, вывезенной фашистами из Чехословакии. Это были кусочки недоеденного хлеба да суп, разведенный водой. Иногда куриные лапки и потроха. Таков был суточный рацион того, кому немцы обещали счастливую жизнь.
Единственное, что спасало дядю, а тогда совсем еще пацана, от голодного обморока, это молоко. Подоив коров, он выпивал кружку, иногда с хлебом, кусочки которого находил в тазу с объедками, выставленными за изгородь для птиц.
Тогда его единственными друзьями были... коровы. Однажды во время дойки за дверью сарая послышались шаги. Парень неловко повернулся в сторону входящего и опрокинул ведро с молоком. На пороге стоял хозяин. Он с раздражением прошипел: «Русиш швайне». Взял стоявшую неподалеку метлу и замахнулся на парня, но тот отскочил внутрь сарая. Метла полетела вслед. В этот момент корова повернулась и таким образом прикрыла несчастного от удара. А потом и вовсе пошла в сторону нападавшего и громко замычала, выставив рога. Хозяин ушел. А корова стала облизывать испугавшегося парня.
Через год он заболел туберкулезом. Хозяин выгнал его со двора. И мой дядя был вынужден бродяжничать. После 1945-го он вернулся домой. Но вскоре умер. Вот таким было обещанное счастье...»
P.S. Не так давно, проходя мимо веселой подвыпившей компании в костанайском сквере, наш рассказчик услышал, как один молодой человек рассуждал: «Если бы немцы победили Советский Союз, то мы бы жили, как в Германии, замечательно!» Только кто-то один оборвал его крамольную фразу, остальные промолчали.
«А меня это задело за живое, - разнервничался Иван Кондратьевич. - Ведь я жил на оккупированной фашистами территории и знаю о реальных деяниях нацистов. Потому и не сдержался тогда в сквере, сказал ребятам, что негоже так говорить о своих предках, отвоевавших нашу свободу и независимость. О наших дедах и прадедах, которые спасли не только нас, народы Советского Союза, но и жителей других стран от фашистского рабства. А молодому человеку посоветовал хорошо изучать историю Великой Отечественной войны. Чтобы он понял, какое горе ожидало людей, если бы фашисты победили.
Фото из архива музея Великой Отечественной войны (Москва)
