Для одних история – это калейдоскоп событий давно минувших дней. Для доцента кафедры социально-гуманитарных и естественных дисциплин КФ ЧелГУ, кандидата исторических наук Павла ШАБЛЕЯ – духовное наследие прошлого, без которого невозможно развитие общества. Сегодня он – собеседник «КН».
– Павел Сергеевич, в конце прошлого года вы защитили диссертацию на тему «Оренбургское магометанское духовное собрание в общественно-политической и религиозной жизни населения Казахских степных областей (1788-1868 гг.)». Какое влияние оказали мусульманские общины на развитие культуры уже современного Казахстана?
– Их наследие имеет колоссальное значение. Для периода, который я исследовал, религия была основой, духовным стержнем. Очень развита была мусульманская книжная культура, образование. Люди того времени жили немного другими категориями, у них были свои опасения, свои интересы. К тому же история развития мусульманского образования проливает свет и на историю современных культурных направлений. До 1874 года, когда Министерство народного просвещения взяло под контроль мусульманское образование, многие известные деятели культуры учились именно в медресе. Например, Султанмахмуд Торайгыров или Беимбет Майлин, а также еще один наш земляк, не такой известный, как эти личности, корреспондент журнала «Айкап» Акрам Галимов. Это образование было частью стратегии адаптации в условиях Российской империи. Ученый того времени Заки Валиди говорил: «У нас не было другого выбора, кроме как получать мусульманское образование. Русское образование вызывало опасение и несло угрозу для утраты идентичности». Но потом русские классы появились и в медресе. Люди хотели, чтобы мусульман в земстве стало больше. Там принимали решения лишь проимперские категории населения, знавшие русский язык. И мусульмане поставили себе цель освоить русский язык и отстаивать свои интересы в органах местного самоуправления. Это большой пласт культуры. Но мусульманская книжная культура – это малоизученная отрасль и в этом, наверное, большое упущение нашей науки. Тем более, что нам, к сожалению, доступна лишь одна десятая часть этого наследия. Печатная мусульманская книжная традиция зародилась в в конце 18 – начале 19 века благодаря деятельности казанской типографии. Тогда было опубликовано большое количество рукописей религиозного содержания по истории различных местностей, а также множество родословных. К сожалению, из-за деятельности властей разных лет, многое из этого наследия было утрачено.
– Сегодня мусульманские общины привлекают не меньше внимания, чем в прошлые века. Но уже в другом свете. Многие обвиняют ислам в распространении экстремизма. Кстати, в прошлом году более сотни молодых людей из Жезказгана отправились в Сирию...
– Надо четко разграничивать понятия официальной религии и экстремистских течений. И, как мне представляется, здесь главное – повышать наши знания о первом, тогда не возникнет и угрозы второго. Почему в конце 19-го – начале 20-го века было мало явлений, связанных с экстремистской деятельностью на исламской почве? Да потому что мусульманское образование давало очень четкое представление о религии и о ее месте в жизни человека. И то, что сейчас религиоведение повсеместно вводится в учебных заведениях Казахстана – очень хорошо. Но также необходимо повышать и уровень подготовки имамов. Не так давно Агентство по делам религий сообщало, что только 3% (!) имамов в Казахстане имеют высшее духовное образование. А в сельских местностях и вовсе работают те, кто окончил только курсы. С этим нужно что-то делать. И уже сейчас.
– Многие источники об исследованном вами периоде не на русском языке. Вы изучали языки специально для того, чтобы работать с архивами?
– Я знаю казахский и татарский в арабской графике. Начинал учить арабский, но… требовалось много времени, которого у меня тогда не было. Планирую возобновить эти уроки. Тут самое главное – преодолеть свое незнание, страх перед новым и видеть четкие ориентиры. И если тебе это к тому же нравится, то все может получиться.
– То есть историк-исследователь должен быть еще и полиглотом?
– Возможно, отчасти. Приведу в пример высказывание востоковеда Игнатия Крачковского: «Чтобы быть уверенным в шагах, которые ты делаешь, нужно знать по меньшей мере 22 языка». Он вывел такую формулу. И, да, были ученые, которые действительно владели таким количеством языков. Но думаю, это на грани с фанатизмом. В наше время достаточно знать 5-6 основных языков на уровне чтения документов. В современной науке это на самом деле необходимо. И этих навыков нам не хватает. Например, есть множество источников на турецком языке. Еще когда Мустафа Кемаль Ататюрк провел реформу языков и турки перешли на латиницу, были сделаны большие усилия для привлечения ученых и перевода источников. Они у нас, к сожалению, почти не используются. Конечно, я не хочу выглядеть претенциозно, все зависит от человека и от того, на что он рассчитывает и в каком направлении хочет работать. Но современная наука не должна быть наукой 19 века. Она должна следить за всеми обновлениями. Ведь многие вещи на русском языке даже не печатаются. Кстати, исследованием проблем, связанных с историей Казахстана, занимаются даже в Корее. Но, к сожалению, мы редко имеем доступ к этим исследованиям.
– Казалось бы, история Казахстана уже изучена вдоль и попрек и найти что-то новое достаточно сложно.
– Еще лет 7-8 назад, я бы сказал, что история Казахстана изучена, и мы можем работать по готовым сценариям. Но сегодня, я думаю, историю Казахстана можно условно разделить на два направления. Первое – это история, необходимая для формирования общественного мнения и воспитания. Это повествования о батырах, героях, восстаниях. Эта часть истории необходима, мы не можем развиваться вслепую, нам нужны определенные ориентиры, идеалы, стандарты. Невозможно вырастить новое поколение без истории, которая бы учила на положительных примерах. А другая история – это та, которая должна раскрываться через биографии личностей, семей и интеллектуальных идей. Так называемая социальная история, которая творилась в городах и селах. Я думаю, нам еще предстоит найти бОльшую часть источников об этой истории, попытаться использовать современную методологию исследования, попытаться сделать описание больших регионов, но не через призму краеведения. Это должно быть большое сравнение с соседними регионами. Я так себе это представляю. Пока еще это выглядит абстрактно, но думаю, что в ближайшие годы такое исследование возможно.
– Павел Сергеевич, помимо того, что вы ученый-исследователь, основная ваша специальность – преподавание. Правильно ли, что мы изучаем историю Казахстана сначала много лет в школе, а потом начинаем учить ее в вузе? Как ни странно, заново, с нуля…
– Я считаю, что это правильный подход. Например, лично я интересом к истории проникся только в вузе. Да и раньше она мне нравилась просто как интересная наука, но только к концу университетского обучения я понял, что именно история должна стать моим призванием. Хотя вузовское образование – это далеко не все. Многое зависит от человека. Почему советская система смогла приобщить любовь к знаниям? Потому что обращалась к высокому чувству ответственности, которое формируется в семье. Образование может продолжаться всю жизнь. И чем более разнообразна жизнь человека в плане культурного досуга, тем больше он будет стремиться к тому, чтобы узнать что-то новое. Живя в городе, мы имеем возможность лицезреть историю воочию. Это музеи, памятники, названия улиц. Да, вуз закладывает основу. Но знания формируются и за счет житейского опыта. Тем более, что я против того, чтобы заставлять зубрить историю, зубрить даты. Конечно, стыдно не знать годы Великой Отечественной войны, освоения целины, но без даты окончания НЭПа вполне можно обойтись. Я сторонник того, чтобы историю преподавать интересно.
– А как сделать так, чтобы студентам было интересно?
– Мне кажется, самый главный секрет не только в том, чтобы больше работать самому, но и в том, чтобы как можно шире включать людей в диалог, чтобы они могли сами ответить на вопросы, возникающие в ходе вашей беседы. Из этого вытекает и второй секрет – расширять тему, о которой вы говорите. Делать ее более масштабной и сравнительной в плане анализа. Диалог всегда должен быть актуальным. Например, если речь идет о религии, то не рассказывать только лишь о том, когда она возникла и где впервые распространилась, но и начать диалог о том, чем ислам отличается от христианства, какая перспектива у религии в современном обществе. Или же перейти к вопросам веротерпимости...
– Кстати, актуальна ли, на ваш взгляд, проблема веротерпимости в Казахстане?
– Я думаю, что проблема веротерпимости тесно связана с национальным вопросом, а он в Казахстане стоит не так остро, как, возможно, где-то еще. Мы имеем право быть представителями любой национальности, чтить свои традиции и обычаи, при этом зная, что не будем по этому признаку как-либо притесняться. Также как имеем право придерживаться любого вероисповедания. На самом деле, это дорогого стоит. И нам следует такие широкие возможности ценить.
Беседовала
Дилара АРОНОВА
Фото Николая
СТАДНИЧЕНКО
