Меня никогда не занимали истории о том, что кто-то настрелял сотню гусей – не проще ли было заколоть свинью?..
Дорог тьма...
Суть охоты, как я ее понимаю, состоит в том адреналине, который получаешь, выслеживая хитроумного противника. Дикий гусь как раз таковым и является. Это самый престижный трофей для охотников по перу. Потому что достается тяжело и потно.
У нас обожают ехать за 500 км под Аркалык, по приезде расстроенно отмечая скопище джипов и людей. В тамошних далях действительно серого гуся валом ввиду одного из трех пролегающих по области миграционных перелетов, но сутолока, вызванная избыточностью охотников, лишает сам процесс охоты тонкого шарма, чувственного удовольствия. Тут я сторонник американского писателя и охотника Генри Торо, который говорил, что не стоит ехать вокруг света, чтобы сосчитать кошек в Занзибаре.
Мой маршрут пролегал 200 км по асфальту, затем должен был километров через тридцать по полевой дороге вывести к месту встречи нашей немногочисленной команды. Она-то, эта дорога, в тихом и в меру дождливом сентябре выглядела и пустынной, и убаюкивающе ровной. Мотор урчал весело. Скошенные поля и выцветшие пастбища, мелкие сопки и скудные лески не выдавали ни малейшего присутствия человека.
Вот это и есть первая опасность, которая подстерегает на этом вечном просторе. Здесь нет связи, соответственно, никакой телефонный Гугл вам не поможет с картами. Хотя необходимость в том возникает как-то незаметно, но затем резко словно натыкаешься на стену. Всё просто: дорог тут тьма. Прямые, змееобразные, еле видимые из-за заброшенности, петляющие меж развалин бывших человеческих жилищ, они множатся и делятся на бесконечность.
Словно подводные течения в океане, они способны увлечь тебя в место, которому ты никогда не будешь рад. Потому что, как правило, оно будет очень далеко от цели твоей поездки. Я смотрел на бензиновый датчик, и паника холодной змейкой заползала под кожу. Одометр (прибор для измерения количества оборотов колеса. – Прим. ред.) показывал все возрастающие лишние десятки километров. Кругом серое одинаковое небо. Ни столбов, ни пастухов. Вторая половина дня. Копец...
Рисуя в памяти пройденный путь и всматриваясь в свои же колесные следы, я стал отматывать машиной дорогу назад. Это было расточительно и по времени, и по топливу, но иного решения в голову не шло. Я вернулся на исходную точку к асфальту, и оттуда вновь пустился во все тяжкие по скользковатому и вязкому бездорожью, натужно вытаскивая из памяти все то, что мне говорили о месте нашей командной встречи: 15 км, никуда не сворачивая, затем по столбам... В реальности же это как вилами по воде.
Ночь, фонарик, выстрел – есть!
Охота на гуся давно имеет свой выверенный алгоритм. Пернатый этого племени чертовски осторожен. Поэтому, когда еще километров за пять над невидимым пока озером поднялось в солнечное послеобеденное небо черное облако птицы, распадающееся на мелкие точки и группы, стало ясно, что мы наконец-то у цели.
Само озеро при ближайшем рассмотрении оказалось из тех, что еще года два-три назад представляло собой заросшую травой лужу в половину футбольного поля. Таких метаморфоз у нас в степи много. Озера живут по 10-12-летнему циклу, то наполняясь водой, то иссушаясь до состояния полной безликости.
Наше нынешнее озеро было из таких: обильные паводковые воды расширили его берега до самого горизонта. Берега эти не успели еще зарасти камышом, напитаться карасями, но для птицы это был, конечно же, тот еще рай – безопасный, спокойный, подкрасться к которому всякой иной твари попросту немыслимо.
Поэтому, когда мы на полкилометра приблизились к этому огромному блюду, птица все еще поднималась с его фарфоровой с белыми прожилками волн синевы. Она летела над нами неспешно, непуганая и настолько красивая в своей неподражаемо дикой естественности, что мы, четверо здоровых мужиков, по-детски втянули головы в плечи и задышали прерывисто, втиснувшись в остатки жнивья, точно боясь спугнуть своим присутствием все это птичье великолепие.
Птица уходила в сжатые поля на кормежку. Обычно мы следуем за ней, наблюдая в бинокли и свято соблюдая огромную дистанцию, поскольку для охоты важно засечь место жировки гуся. Дай ему вволю поесть, спрячься и не мельтеши. С наступлением полной тьмы можешь двигаться к этому полю, рыть окопы, тщательно маскировать их, выставлять профили. Филигранная должна быть работа, поскольку гуси обладают феноменальной способностью обнаруживать изменения в ландшафте. Что-то в нем будет не так – всё, уйдет еще на подлете. Тем более сначала вышлют сюда разведчиков.
С фонариком, с лопатой долбишь утрамбованную «кировцами» до состояния железобетона почву, ладонями разгребаешь землю, маскируешь ее пожнивными остатками. Хорошо, когда дождя нет. Но это осень. Ночь стынет быстро. Снежок идет. На ботинках по нескольку килограммов настоящего самана – земли с соломой. Готовый стройматериал...
Но это будет на следующий день. Нынешний мы решили закончить тут же, в полукилометре от озера. В течение дня птица с жировки на озеро и обратно летает три-четыре раза. Вот такого раза мы и стали дожидаться, растянувшись цепью и отправив машину с водителем с глаз долой. Никакой демаскировки!
Моя охотничья лежневка состояла из скромного соломенного стожка, который защищал от пронизывающего сиверка, но вот на южную сторону пшеничных стеблей недоставало. Сначала меня просканировала стайка серых уток, затем тройка лебедей, не облетали и гуси-одиночки. Похоже, средства общения меж пернатыми работали неплохо. А мои выстрелы их только рассмешили. Редкое пернатое не пользуется своим дарованием подчеркнуть собственную неуязвимость.
Понятно, что мое двухчасовое терпение лопнуло. Короткими перебежками я добрался до островка зелени. Трава хорошо вписывалась в кочковатую приозерную поросль. Земля под ней была сырая. Я плохой ботаник, поэтому траву могу лишь сравнить по сочности, например, с силосом. Только без едкого запаха. Я растянулся в ней, как оброненная охапка кукурузы. Теперь с высоты птичьего полета я не выглядел инородным предметом. Вопрос заключался лишь в том, сколько возможно выдержать в этой изобильной сырости. По счастью, солнце уже скользило за горизонт, возвещая о том, что птица вот-вот начнет возвращаться на воду.
Дальше я рассказывать не буду. Потому что картинки последующей охоты были, как на ускоренной пленке. Выстрел – птица недвижно падает в трех метрах от меня! Второй, четвертый – промах! Пятый – есть!!! Без подранков, наглухо, дробь «единица». А птица все накатывает и накатывает волнами. Тысячи птиц! Я уже не стреляю – темнотища опрокинулась на землю, как толстое одеяло. Я рад за птицу: на наш век и век последующих охотников ее хватит.
Мы собираемся, подсвечивая себе мобильниками. Возбуждение, как в зрительном зале при бое Геннадия Головкина с Саулем Альваресом. Гусь – достойный соперник. Он не сдался. Он лишь частично, по мелочи, проиграл. Мы вернемся завтра...
Не по правилам
Назавтра мы стояли в вырытых по самую шею скрадках. Каждый новорожденный бугорок был любовно присыпан остьями травы и проса. Выставлены в самых что ни на есть естественных позах профили гусей, которых с двух метров не отличишь от настоящих – каждое перышко на них вырисовано, и стоят они большущих деньжищ. Даже манки всех видов при нас: одни имитируют гогот гусиного клина, другие зов самки, третьи... В общем, симфонический оркестр, технологическое ноу-хау.
А погода... Погода – чудо! Снежный заряд за зарядом, туманище наползает, свирепый ветер любую птицу гнет долу (устар. «вниз». – Прим. ред.)...
А гуся нет. Точнее, он где-то вдали от нас все теми же тучами поднимается в небо и плывет себе по его волнам то ли к берегам Каспия на зимовку, то ли поле ищет позернистее. Налетела, правда, одна семейка голов в 12, крутанулась неблизко над нашими профилями, послушала музыку и отбыла восвояси.
Бывает. Мы к этому готовы. Как ни хороша гусятина в жаровне, приправленная специями-травами, потушенная в овощах да яблоках, все же главное мы сделали: посоревновались с дикой природой кто на что горазд. Это давний спор. Без злобы и строго по правилам. Жаль, что некоторые индивидуумы их не очень-то чтят.
Расположились мы уже на засидках, как невдалеке остановилась большая черная машина. Ее пассажиры нас, конечно же, видели – специально для этого один из наших поднялся во весь рост. Но пассажиры будто одеревенели. Не спеша проехали десяток метров, покурили, посмотрели в бинокли, потом еще с десяток, опять длительная остановка...
Истории подобного рода не редкость. Могут пассажиры и на озеро залезть, на воду которого гусь уже не вернется. Он уйдет в другие дали. Это элементарные вещи. Как снять обувь в чужом доме. Можно, конечно, охаметь. Все зависит от наличия совести.
С первого ноября начнется охота на копытных. Дикого кабана у нас как-то милуют, потому что зверюга свирепый, а вот на безобидной косуле оттягиваются особенно яро те, у кого нет желания покупать лицензию, зато есть хорошая машина, оружие и, соответственно, крыша в виде погонов и нехилых должностей.
Не торопитесь, господа, обижаться – браконьерская хроника полна примеров, кои с тупым упрямством повторяются из года в год. Залетел человечишко, включил заднюю скорость, подключил ресурс – и всё, не вваливался он в чужой дом в грязной обуви. Не жлоб он, пожалевший 30 тысяч тенге на лицензию, а шоколадный зайчик с голубыми анютиными глазками...
Метафора, конечно. Статистика опять же покажет, как у нас согласуется совесть и закон в наступающем зимнем охотничьем сезоне.
Всем не болеть.
