Солистка областной филармонии Гульбану АБДУЛИНА рассказала «КН», как работала бухгалтером и почему плакала, приехав в Костанай.
Про семью
Я родилась в Житикаре, но никогда там не жила. Родители переехали в Брединский район Челябинской области, и мое детство прошло там. О маме: большие открытые глаза, две толстые косы, яркое лицо. Высокая и статная. Она легко могла претендовать на роль Кыз Жибек в кино. Но сама никогда этого не признавала: «Все мы были такие». Не все. Просто красоту и талант тогда не оценивали по достоинству. Голос у меня тоже от мамы, а у нее от отца, моего деда.
Это простая генетика. Если бы мама получила образование, она бы стала прекрасной певицей. Ни один концерт местного масштаба не проходил без ее участия. Но она всегда считала, что «все так поют». Простая домохозяйка, которая занималась только воспитанием четырех детей. Отец – механизатор. «Любить» – это слишком слабое слово, чтобы выразить наше отношение к родителям. Непререкаемые авторитеты. Каждое слово – закон. Мама всегда говорила: «Мои дети – здоровые, воспитанные и порядочные». Порядочность – определяющая жизненная черта, которую они в нас закладывали. Если бы тогда, в послевоенное время, у них была возможность получить образование, то, вполне возможно, они были бы прекрасными педагогами.
Про детство
Мы устраивали семейные концерты. Младший брат отца ставил меня на табуретку и говорил: «А теперь очень громко пой! А я буду тебе помогать». Он играл на баяне, а я пела «Тополя». Мама всегда говорила, что скромность украшает любую девочку, а выскочкой быть не пристало. Но в жизни как бывает – если есть талант, то его ростки всегда пробьются.
В третьем классе настал мой звездный час. В школе готовили концерт, и нужен был запевала для номера «С чего начинается Родина». Пришла учительница: «Кто может петь?» А я и выскочкой быть не хочу, но так сильно хочу петь, что все-таки поднимаю дрожащую руку. Спела я чистенько. После этого попала в школьный ансамбль, хор. Родители отнеслись к этому, как к обычной школьной нагрузке.
Про судьбу
В классе девятом я начала потихоньку говорить: «Мама, я бы хотела музыке где-нибудь учиться...», но она считала, что это несерьезно. Мое будущее было предопределено – годичные бухгалтерские курсы, стабильная работа в совхозе, жизнь при родителях. Я проучилась год: сидела на лекциях и... ничего не понимала. Меня спасала только моя аккуратность.
Потом начала работать. Всё делала четко, без опозданий и нытья. Взрослые коллеги во мне души не чаяли. А я, приходя домой, рыдала: «Неужели моя жизнь вот для этого? Для этих бумажек...» Но ослушаться родителей не позволяло воспитание. Прошло без малого три года, к нам приехал в гости старший брат отца. Мы, дети, называли его «алматинский аташка». Городской, продвинутый. Он и спросил: «А чем у вас Гульбану занимается?» Родители с гордостью отвечают, что уже и на бухгалтера выучилась, и даже работает. Аташка тогда сказал, что надо девчонке учиться в большом городе. Конечно, мама не хотела меня отпускать, но ослушаться старшего брата отца она не могла. И я поехала в Алматы.
В середине года вузы не принимают документы. Но сидеть без дела я не могла и пошла работать контролером на одно из предприятий города. Но зондировать почву в сторону пения все-таки начала – отправилась в новый ДК при комбинате, узнать, есть ли там кружок пения. Он там был и стал для меня судьбоносным. Представить не могу, что было бы, если бы я осталась бухгалтером.
Про учителей
Мне очень повезло с учителями. Особенное влияние на меня оказали Майя Абдрахманова и Роза Джаманова. Первая помогла поверить в то, что я могу быть певицей, а вторая воспитала во мне эту певицу и сделала меня профессионалом. Майя Мурзагалиевна – выпускница ленинградской консерватории, солистка алматинской филармонии, работала с начинающими вокалистами в кружке. На занятиях я всё впитывала, как губка, мне было безумно интересно. Я, девчонка из глубинки, впервые попала в творческую среду, и это был для меня такой космос!
Майя Мурзагалиевна начала готовить меня к поступлению в музыкальное училище имени П.И. Чайковского. Я благодарна ей – она дала мне уверенность в то, что у меня есть способности. При этом не обнадеживала, говорила, что конкурс большой, едут со всего Казахстана, а потому надо быть готовой ко всякому результату.
До сих пор помню это ощущение абсолютного страха, который испытала на экзамене в училище. И мне так жалко ту девочку, что была наедине с этим всепоглощающим страхом и считала, что ее мир разрушится, если она не поступит и ей придется вернуться к работе бухгалтера. Я сдала экзамен по вокалу и до вечера ждала объявления результатов. Других абитуриентов окружали родственники, друзья, а я была одна. И когда я услышала: «Абдулина, пять», у меня просто сами собой потекли слезы, а про себя подумала: «Мой космос удался...»
В консерваторию я поступала уже спокойнее, все-таки за плечами четыре года училища. Там я попала к легенде оперной сцены Розе Умбетовне Джамановой. До сих пор вспоминаю ее выражения, как кладезь мудрости. Она говорила: когда ты выходишь на сцену, то ты, как художник перед мольбертом, от взмаха кисточки которого зависит красота картины. Только твой инструмент не кисточка, а голос. Кроме того, поешь ты не голосом, а мозгами. Не только сердцем. Поэтому любят только умных вокалистов. Потому важно быть интеллектуально развитым человеком. Выпускаясь, мы получали звание «Класс народной артистки Розы Джамановой», и, по ее словам, она должна воспитать нас не только музыкантами, но и личностями.
Про главный экзамен
На выпускной экзамен я пригласила маму, они с сестрой приехали в Алматы. И всё равно она всегда считала, что профессиональные певицы – это люди из другого мира, небожители, что простые выходцы из села не могут ими стать. Сначала мама услышала оперный спектакль, затем государственный выпускной экзамен... Потом я познакомила ее с Розой Умбетовной и с остальными педагогами. И эти люди – сложные творческие, талантливые, культурная элита Казахстана, Ермек Серкебаев, Бибигуль Тулегенова, Надия Шарипова и другие – подходили к моей маме и говорили: «Спасибо вам за такую дочь».
Мама была в шоке и всё время повторяла: «Это что, про мою дочь? Правда, про мою дочь?» Тогда я поняла, что сдала главный экзамен своей жизни – моя мама поверила в то, что ее дочь профессиональная певица...
После экзамена мне сделали два приглашения. Стать солисткой Алматинского оперного театра и балета имени Абая или солисткой костанайской филармонии имени Е. Умурзакова. Директор филармонии Владимир Рыдченко был очень убедителен, плюс я родилась в Костанайской области – о чем тут вообще думать, надо поднимать культуру на малой родине.
Про Костанай
Переезд был шоком. После мегаполиса, богемной среды попасть в областной центр сельскохозяйственной области. Город казался серым и унылым, а мои знания никому не нужными. Отдельного здания у филармонии не было, квартиру дали не сразу. Как я плакала первые дни... А потом взяла себя в руки: «Да, ты приехала в область. В культурном плане это провинция. Но хотела быть звездой – надо было оставаться в Алматы. Ты вернулась на родину, переехала ближе к родителям. И раз уж ты тут, то ищи в этом плюсы и выполняй хорошо свою работу. Свой выбор ты сделала».
С этим живу по сей день. Постепенно примирилась с городом и с собой в нем. Даже очень полюбила его. Мне повезло с директором. Благодаря Владимиру Васильевичу я всегда ощущала себя певицей, а не просто работником. Это мне в свое время очень помогло. Глоток свежего воздуха извне мы почувствовали, когда в области учредили премию акима Костанайской области. Ощутили, что кому-то нужны... С тех пор это ощущение только крепнет.
Про личное
Моя семья – это мой сын. Я люблю его безмерно. И быть с ним такой строгой, как со мной были мои родители, не могу. Учится он на финансиста, в той сфере, из которой я в свое время бежала. Петь не хочет вообще, хотя у него есть слух. Возможно, у него «аллергия» с детства. Я часто брала его с собой на репетиции, и он уставал, говорил, что у него болят уши, что мама слишком громко поет. Но я знаю, что он мною гордится. Ходим вместе в кино. Очень умный, чуткий и красивый мальчик. Хотя я необъективна. Слишком люблю.
Про себя
У меня никогда не было и нет ощущения себя суперпевицей. Все-таки мамино «быть нескромной – плохо» живет во мне до сих пор. Да и глупо это. На твое «супер» всегда найдется большее «супер», на твою звезду найдется звезда ярче. Другое дело, что я горжусь своей профессией. Во-первых, ни на одну специальность так долго не учатся. Во-вторых, музыкой приносишь только радость, ею не навредишь. Поэтому наша профессия штучная, элитная, умная и красивая. Выходя на сцену, ты несешь не себя, не свое платье, а искусство. Поэтому на сцене нет лично меня, есть только высокое искусство.
История показывает, что люди из глубинки очень амбициозны и целеустремленны. Они хотят найти свое место и состояться. И я лишь очередной этому пример.
