Так называется графический роман, который создают студенты КГПИ, художники Яна РЫЖКОВА и Вадим БРАЖНИК. Графические новеллы всё популярнее в мире, почти как комиксы и манга. В Казахстане этот жанр впервые появился в Алматы. Костанай – второй. А может, и первый. Время покажет.
Всё как в жизни
Яна и Вадим одногрупники, будущие преподаватели ИЗО. Персонажей их романа прорисовывает Вадим, вместе с Яной они создали сюжетную линию, разрабатывают диалоги.
Вадим: – Я увлекаюсь графическими новеллами и комиксами с детства. Потом решил создать что-то свое, уникальное. Обратился к Яне, чтобы подсказала, нет ли каких повторений и похожестей. Она увлекается тем, чем не увлекаюсь я.
Яна: – Мы дополняем друг друга, можем посмотреть на ситуацию с разных точек зрения. И обогатить ее. А вообще не собирались с целью сесть и написать сюжет. В апреле 2017-го на перемене разговаривали, обсуждали странные ситуации... Подумали, что интересно было бы создать роман в необычном жанре.
– Традиционные комиксы и японские манга нашей аудитории известны. Что такое графический роман/новелла? Чем отличается?
В.: – Это более серьезная литература. Рассчитанная скорее на взрослую аудиторию. Например, «Город грехов» Миллера – это нуар (драма с атмосферой пессимизма, недоверия, цинизма). Графическая новелла содержит много текста, что не характерно для комикса. При этом рисунок не играет первую скрипку. Иллюстрации могут быть выдержаны в определенном стиле, нарочито грубом. Мы тоже взяли черно-белый стиль и добавили несколько оттенков для свечения – золотой и красный.
– О чем роман?
Я.: – Его суть – выживание человека. Он породил большую катастрофу, из-за нее произошли изменения в природе. Как люди пытаются выжить, спастись, как меняется мораль.
В.: – О людях со способностями, но эти способности не берут верх. Они скорее акцент. Если делать упор только на супергероев – это уже фантастика. Мы решили смешать немного фантастики, немного фэнтези и немного мифологии – есть элемент (о нем пока говорить не будем, сохраним интригу кульминации), который повторяется в разных народностях и очень важен в развязке. Вообще, синопсис (концентрированное изложение сюжета. – Прим. авт.) писали простой, но получилось всё сложнее, неоднозначнее.
Я.: – Сама концепция неоднозначна. Кажется, что ты ведешь к спасению природы, человечества, а на самом деле несколько иначе. Неоднозначны и персонажи, которых мы придумывали: нет очевидных злодеев и очевидных героев. Всё как в жизни.
Образ
– Долго создавать/прорисовывать персонажа? Сколько у вас их?
В.: – На прорисовку уходит два-три часа. Роман должен быть до 48 страниц, это около 400 рисунков. Сюжетная линия уже прописана. Осталось нарисовать, прописать диалоги и довести кульминацию до завершения. Всего 20 персонажей – и людей, и носителей. Носители – это те, кто оказался заражен так называемой болезнью. Потом будет понятно, что это не болезнь (спойлеры!). Ну... пусть будет вирус пока. Человек заражается, начинает обладать определенными способностями – покрываться корой или огнем.
– Как создаете персонажей? И как вообще ощущаешь себя, когда создаешь то, чего до тебя не было?
Я.: – Берем черты знакомых или популярных личностей, образы друзей...
В.: ...ищем референсы (вспомогательные изображения для изучения деталей. – Прим. авт.), отбираем. Иногда внешность определяется концепцией, историей. Что ощущаю? Восторг! Мы с Яной часто рисуем людей. Но это не то, это ты воспроизводишь. А вот когда сам создаешь...
Я.: – Каждый персонаж, как бы ты ни хотел сделать его непохожим на другого, впитывает твои черты характера. Вкладываем частичку себя.
В.: – Даже имена подобраны не просто так. Например, Натаниэль Ламерт. Здесь несколько языков, которые дают название «Дары мертвых земель». Натан – дар земли. Ламер – пустынные, мертвые земли. И каждое имя персонажа связано с силой, с характером.
Я.: – Есть реальные персонажи. К примеру, Уильям Томас Грин Мортон. Реально существовавший человек, который изобрел способ применения наркоза.
В.: – Мы не объясняем имена в новелле. Может, в диалогах иногда...
Я.: – Делаем это для себя. Чтобы прописать мир детально и сделать его реальным, настоящим. Так делала, к примеру, Джоан Роулинг. Большая часть деталей в созданном ею мире Гарри Поттера осталась за бортом. И потом уже она объясняла, почему выбрала то или иное имя для персонажа. Но то, что было придумано, сделало озвученное более живым.
Сытый художник
Прометей – новый алгоритм ВКонтакте, который обнаруживает интересный контент и помечает его значком «огонь». Затем в течение семи дней предлагает пользователям отмеченный контент. Недавно метку Прометея получил пост Вадима о графическом романе. Сейчас количество его просмотров перевалило за сто тысяч.
– Популярность играет на руку коммерческой составляющей проекта. Она есть?
В.: – Этим будем заниматься, когда на руках будет хотя бы одна глава. Сейчас вносим правки. Когда начинаешь создавать сюжет, видишь ошибки, банальности, шаблоны. Есть возможность исправить. Кстати, и когда фильм смотришь, тоже видишь эти шаблоны, где сделали что-то в угоду сюжету.
– Сложно распределять текст и рисунки? Писателю проще, у него один инструмент.
Я.: – Действия персонажей показываются в рисунках, философская составляющая – в тексте.
В.: – Очень тяжело найти баланс между иллюстрацией и текстом. Книгу можно расписать как угодно, а здесь надо, чтобы воды не было.
– Сегодня люди принимают прежде всего картинку. Текст остается на втором плане. Как вы относитесь к тому, что слово утрачивает вес?
Я.: – Сейчас постоянно говорят, что молодежь перестала читать. Но я знаю многих людей, которые интересуются книгами, читают. У каждого свои приоритеты. Не думаю, что слово утрачивает значение.
В.: – Ну... наверное, это действительно так. Сам замечал, что даже в соцсетях длинный пост вряд ли прочитают, скорее короткий. Мне кажется, эта тенденция будет развиваться. Проще включить видео на ютубе, где блогер расскажет о новостях, чем прочитать их самостоятельно. Это всё лень (улыбается).
Я.: – Ничего страшного. Зато лень двигает прогрессом, человеку лень что-то сделать, он изобретает что-то, что сделает это за него.
Будущее
– Вы же преподаватели ИЗО? В этом году заканчиваете?
В.: – Выпустимся фактически безработными (смеется). Художественный труд пошел же сейчас. А мы преподаватели ИЗО, да. Ну вот шестые классы, девятые пока... А потом надо будет что-то делать со специализацией. Но педобразование в любом случае не помешает. Даже при создании артстудии. Есть образование – можно преподавать.
Я.: – Да, мы планируем создать свою арт-студию.
В.: – Там можно было бы и преподавать, и заниматься тем, что нравится. Я бы совмещал новеллу (довольно). Сначала с подростками планируем работать. С ними интереснее. Потом, может, со взрослыми. Нужно опыт получить, базу. Но в марте уже будет тест-группа. Если пойдут люди, то надеемся, что всё будет о’кей.
– А в школе не понравилось работать?
Я.: – Мы вроде бы не так давно школу закончили, но видим, что дети ко многому по-другому относятся. К старшим. К учителям. Даже к старшеклассникам. Менее уважительно. А еще видно, что многим детям не нужен наш предмет.
В.: – Когда преподаешь тем, кому это интересно, всё иначе. Ощущаешь связь, понимаешь, что делаешь что-то нужное.
– Может, потому, что неправильно учить детей рисованию насильно? Можно сделать это свободным предметом. На Западе же так.
Я.: – Вообще, эта система классная. Есть основные предметы, которые нужно изучать обязательно, есть дополнительные по выбору. Но мы до нее никак не дорастем.
– Вы хотите творчеством зарабатывать деньги. Раньше говорили, что художник должен быть голодным.
Я.: – Человек должен на что-то жить. Это очевидно. Изначально я думала, что неважно, сколько ты зарабатываешь, главное – заниматься любимым делом. Кому хочется приходить домой и думать: «Фу, наконец-то я дома». Но если ты рисуешь портреты, иногда деньги есть, иногда сидишь без денег. Поэтому нужно иметь постоянный источник дохода. Но для своего блага и психического равновесия нужно заниматься делом, которое не будешь ненавидеть, по крайней мере.
В.: – Да? Ну а некоторые говорят, что нельзя хобби превращать в работу, иначе его возненавидишь. Наверное, это правильно!
