Пять лет назад эта молодая пара литераторов, женившись, переехала из Костаная в Житикару. Не так давно вернулась. И уже отметилась на творческих встречах в областном центре. Дьякон Константино-Еленинского собора Алексей КОВАЛЕВ и его супруга Ангелина рассказали «КН» о творчестве, которому неважно – в маленьком ты городе живешь или в большом.
Проза жизни
– Вы оба – лауреаты многих конкурсов, воспитанники Владимира Растегина. В последнее время о вас мало было слышно. Не отошли от творчества?
Алексей: – Я нет, не отошел.
Ангелина: – Зависит от настроения, от вдохновения. Иногда что-то быстро напишется. А бывает, долго вообще ничего не пишу. В Житикаре я курировала литературный кружок при библиотеке, и это было своеобразным катализатором. Но это все больше проза, не поэзия.
– Почему?
Ангелина: – Мне кажется, она мне лучше удается. Нравится составлять психологический портрет героя. Чтобы произведение нравилось, надо, чтобы читатели в героя влюбились. И если он радуется, то ты радуешься вместе с ним. Если с ним что-то случается, то должно хотеться плакать. Если это случается, то это точно попадание в сердце. В прозе не должно быть лишнего – ни преувеличения, ни преуменьшения. Не зря же говорят: «проза жизни». В ней много красоты. И мне малые формы удаются лучше. Хотя Владимиру Леонидовичу нравилась моя повесть «Море». Но я ею не очень довольна.
Алексей: – Смотрите! Большой муравей ползет, а маленький ему в ногу вцепился.
– Ну вот, как раз и проза жизни. А что тебя в «Море» не устраивало?
Ангелина: – Опыта мало было. И объем слишком большой. Начало садилась писать в одном настроении, середину – в другом, концовку – в третьем. Кроме того, пыталась использовать мистическую сторону жизни. А она у меня не очень хорошо получается. Плюс приключения, мало их читала в детстве. Может, я когда-нибудь вернусь к нему и напишу его по-другому. Сейчас хочется попробовать себя в более простом жанре.
Алексей: – Она недавно написала про любовный треугольник. Мне кажется, неплохо получилось. Я с удовольствием прочитал.
Ангелина: – Это работа в библиотеке повлияла. Многие хотят читать книги в мягких обложках. Вот и я попыталась написать такую историю. Не знаю, как получилось. Но думаю, найдет своего читателя.
Иначе – профанация
– А вообще, насколько вам важно, чтобы вас читали?
Алексей: – Мне важно.
Ангелина: – Мне бы хотелось, чтобы читали рассказы, которые я сама называю «светлыми». Есть особенный цикл рассказов. Их немного. Для них нужно особенное состояние души, и они связаны между собой. «Как Коля доктора ждал», «О добряке» и другие. Часть сюжетов мне подарила моя мама, она – очень внимательный человек. И до сих пор является одним из важнейших цензоров моих произведений.
– Похоже по названиям на Жидкова «Что я видел».
Ангелина: – Или на Шмелева. Но они мои самые любимые. Там даже язык зверей есть.
Алексей: – Можно я, как читатель скажу? Они не несут какой-то деструктивной печали, депрессии, разрушительных эмоций. Наоборот, дарят надежду, любовь, веру. Чтобы писать такие вещи, нужно находиться в светлом потоке. Иначе будет профанация. Мне кажется, у Ангелины очень хорошо получается.
– Алексей, а ты больше пишешь стихи?
Алексей: – И песни.
– Кстати, ты недавно пел на творческом представлении и говорили, что очень похоже на Гребенщикова. Это намеренно?
Алексей: – Правда? Никогда даже предположить такого не мог. Хотя я люблю Гребенщикова. Я пел с того момента, как начал разговаривать. Иду, что вижу, о том и сочиняю. Потом, в классе одиннадцатом, появилась гитара, и песни стали более осмысленные. Помню, написал первую, брату показал. Думал, он будет в восторге. А он такой: «Ну, надо еще работать». И я переключился на прозу. Считал, что стихи – это что-то девчачье. Потом пришел в литературный кружок, познакомился там с Ангелиной. И понял, что стихи – это все-таки не девчачье (смеется).
– Но, в основном, пишешь на философскую тему?
Алексей: – Да. И пытаюсь всегда узнать реакцию людей на мое творчество. Общались как-то с человеком, который делал у нас ремонт. Стояли на балконе, разговаривали. А он, обычный такой мужик, без какого-то творческого порыва. Решил ему песню сыграть, проверить, зайдет или нет. Зашло. Говорит: «Красава, молодец. Прям до глубины души».
– А что за песня была?
Алексей: – Она без названия у меня.
Ангелина: – «Смотришь вверх, смотришь вниз. И никого нет. И мы родились. И мы в чьей-то жизни – чья-то жизнь».
Будь сам себе средой!
– Пять лет в маленьком городе. Как писалось в Житикаре?
Алексей: – Пишется везде одинаково. Другое дело – когда ты находишься в творческой среде, какая у нас была в Костанае, то подпитываешься от нее. А когда выпадаешь, то учишься сам себе быть средой. И искать подпитку где-то в другом месте. В природе, например. Потом Ангелина приехала ко мне, нас уже было двое. Все время хотелось чего-то необычного. Когда только приехал, то встретил на улице парней с гитарами. Говорю: «А вы собираетесь летом где-то на улице? Играете?» Они мне говорят: «Ты что! Это же Житикара!»
Я, конечно, сам там вырос и знаю, что такого не было. Но вдруг появилось. Но за эти пять лет я понял, насколько много в городе талантливых людей. Просто аномальная зона какая-то! Сколько из них пришло к нам на гитарный вечер. Идею подарил наш знакомый Шокан, который из Алматы приехал в гости домой. Школа искусств нас поддержала. Думали, придет человек 15, а собрался полный зал! Каждый играл что-то свое. Мы разойтись не могли. Замечательно получилось. Ангелина вела в библиотеке литературный кружок. Думаю, он там будет и дальше развиваться
– Литературный кружок, гитарный вечер... Во многом это получилось потому, что вы там появились. А что делать ребятам в глубинке, к которым не переезжают поэты из Костаная?
– Создавать свою среду самим. Достаточно, чтобы был активный человек. Прошел по учителям литературы, спросил про пишущих ребят. Там же узнал про музыкантов. Можно собираться в сквере и играть на гитаре, в этом ничего такого нет. Публиковать объявления в социальных сетях. А пишущим авторам было бы хорошо выходить на Костанай и публиковаться. Это большой стимул. Надо только, чтобы у такого движения был лидер.
Искусственное разделение
– У вашего переезда в Житикару была причина – Алексей служил в местном храме. Теперь служит в Костанае. Афишируете ли вы эту сторону своей жизни? И вообще, как вам удается сочетать духовную и творческую жизнь?
Алексей: – Я убежден, что человек верующий должен идти в мир – на контакт с обществом. И пытаться его преобразить. Явить новый опыт любви, дружбы, сотрудничества. Считаю, что такое разделение церкви и, так сказать, «обычной» жизни, искусственное. Я также хожу на рынок, выбираю продукты, слежу за ценами на бензин. Кто-то находится на службе народа, а я – на службе у Бога. Есть хорошая притча. Католическая, правда. Троих строителей Собора Парижской Богоматери спросили, что они делают. Один ответил, что камень кладет. Другой – что семью кормит. А третий – что строит самое великое здание в мире. Я воспринимаю свое служение именно так. И хочется, чтобы каждый так воспринимал свое дело.
– Знаменитыми писателями стать больше не хочется?
Ангелина: – Я хочу, чтобы читали мои «светлые рассказы». Это моя мечта.
Алексей: – Я хотел бы, чтобы мое творчество было достойно того, чтобы его читали массы. Чтобы оно было полезно для людей. Не просто поймать волну, а сделать что-то действительно важное. Что делало бы человека радостнее.
– Вы творческий дуэт или каждый – отдельная единица?
Ангелина: – Обычно, если один пишет, то другой долго ничего не пишет вообще.
Алексей: – И говорит другому: «Ну что ты пишешь? Пойдем, чай попьем». Иногда приходится даже в ванной закрываться. Наверное, это одно вдохновение на двоих. Так и живем...
