По выходным в костанайском сквере танцуют пенсионеры. Газета «КН» организовала в один из таких вечеров танцы в сопровождении оркестра.
Рижская сирень
Я пришел, когда оркестр под управлением Алексея Губенко играл вальс из фильма «Любовь и голуби». Музыканты сумели втиснуться в ракушку - особенно досталось тубам. Они выглядывали из угла, но держались молодцом. (Кстати, для музыкантов мы свезли все стулья из редакции в парк, и это того стоило. – Прим. ред.) Мне нравился звук, но Алексею Губенко - не всегда. Он поднимался и энергично качал кулаком - прибавлял темп.
На танцплощадке многие женщины в платьях из крепдешина, крепшифона - такой легкий, тонкий, но шероховатый шелк. Еще я услышал «Рижскую сирень». Запах этих духов я слышал в детстве и на секунду даже вернулся в него. В какой кладовой женщины хранят советские духи? Когда оркестр заиграл «Московские окна» по соседству раздался железный гул - это включился автодром. Но оркестр был громче.
Осенний сон
Я увидел Василия Романова - летчика и учителя. Два года назад корреспонденты «КН» приходили к нему в гости и варили ему новогодний борщ. Сейчас ему 95 лет, но выглядит он молодцом.
- Что же вы не танцуете?
- Боюсь, что упаду (смеется).
- Ну, вы держитесь за партнершу в случае чего. А она будет за вас.
- Я люблю вальс, - вздохнул Василий Васильевич.
- Какие были модными в вашей молодости?
- «На сопках Манчжурии». Господи! «Амурские волны», «Осенний сон» - самый модный...
- А где вы танцевали - на этом месте?
- Нет, вот там, где сейчас шары вкопаны в землю. Где дети прыгают. Деревянный настил, деревянная оградка...
- А здесь что было?
- Ничего не было. Вон там была площадь, - показывает в сторону Школы детского творчества (Дворец пионеров). - Оттуда уходила 151-я бригада на фронт. А еще раньше там было озеро. Это мне старик рассказывал - ходил сюда на уток. Но это 1890 год примерно...
Снова завелся автодром, и железный гул пронесся над площадкой.
О любви, конечно
Владимир Калько в светлом пиджаке, весь в значках и медалях. Раньше их было прикреплено еще больше, судя по дырочкам на ткани. Седовласый, импозантный.
- Это ваша жена? - показывает на девушку, которая стоит рядом со мной.
- Нет, - говорим мы оба. Девушка тут же уходит.
- Симпатичная, на молдаванку похожа...
- Я здесь по работе, в газету напишу о танцах.
- Мой сын учился на журналиста. Сейчас живет в Москве.
- А вы кем работали?
- Много где. И милиционером, и летчиком. Жил в Аркалыке много лет - встречал космонавтов.
- А сейчас?
- Уже 12 книг написал.
- О чем?
- О любви, конечно... Здесь ко мне молодые женщины пристают (улыбается). Спрашивают, сколько мне лет. Говорю, завтра пойду заявление писать на пенсию. Шучу, на самом деле мне уже 84.
- Вы не выглядите на этот возраст - это точно.
Владимир Михайлович достает из внутреннего кармана конфеты.
- Я их беру, чтобы дыхание было приятным.
И уходит, пританцовывая, на площадку. Начинается «Первый тайм мы уже отыграли».
Раньше - не лучше
Я встретил Лидию Казакевич. Это ветеран нашей газеты. Она пришла в «Ленинский путь» в 1960 году. Ведущая рубрики «Письма» - очень важное направление. Мы обсудили с ней креповые платья.
- Раньше было больше натуральных материалов, а сейчас часто синтетика, - говорит Лидия Цодиковна. - А что вообще говорить - раньше. Сейчас гораздо лучше ведь.
- А мне казалось, все люди любят прошлое больше настоящего? Ностальгируют.
- Вот опять же возьмем платья - в наше время они мялись, цветов было немного. Недавно же я смотрела на выпускников - девочки одеты просто шикарно. Да и во всем так - сейчас гораздо легче и лучше жить. Надо это ценить и радоваться.
- Что вас радует и огорчает?
- Я люблю гулять по парку. Вернее, скверу. Бывает, по два часа хожу. Эти прогулки меня радуют. А огорчает, что сквер такой маленький - ходишь по кругу, - улыбнулась Лидия Цодиковна.
Гул времени
«Белые розы» - хит 80-х в исполнении оркестра порвал площадку (если так можно выразиться). Выбежали танцевать даже те, кто сидел на скамейках. Эту мелодию очень хорошо выдают духовые инструменты. Где-то за спинами музыкантов задавал горячий ритм ударник. Я бы даже добавил эту мелодию в свои аудиозаписи - если бы оркестр ее записал в студии.
Василий Романов танцевать снова не вышел.
- Наверное, здесь много женщин, которых вы помните молодыми?
- Нет, все ушли... 95 лет мне. Все ушли... Что это за танцы? Скок, скок, скок. Танцевать нужно в паре, тогда чувствуешь эмоции, волнение. А это же - скакуны!
Скакуны в это время даже охали и ухали, крутились вокруг своей оси и подпрыгивали. Когда музыка смолкла, раздались восторженные крик и аплодисменты.
- Ну что натанцевался? - нетерпеливо говорит внук деду (выше его в два раза, я не вру). - Пойдем теперь погуляем.
- А кто тебе мешает гулять? - сердито ответил дед. - Иди, гуляй! - снова убежал на танцплощадку. Внук потоптался на месте, но никуда не пошел.
- А вы почему не танцуете? - спрашиваю у женщины в шляпе.
- Берегу туфли. Здесь асфальт, а я так танцую, что сотру подошвы.
Я смеюсь и снова слышу железный гул автодрома. Но он вновь ушел на второй план, когда оркестр начал вальс.
Я уходил из сквера и думал, что все это довольно необычно. Принято считать, что старость - это малоподвижный образ жизни и болезни. Здесь, возле ракушки, люди бросили вызов времени. И оно отступило.
P.S. Спасибо коллективу Парка культуры и отдыха и муниципальному духовому оркестру под управлением Алексея Губенко за подарок костанайцам, который еще и помог детям. Возле сцены был установлен благотворительный бокс, куда все желающие опускали любую сумму. Для кого? Читайте на стр. 18
