Две хорошие новости в начале сентября: дети пошли в школу, а охотники наконец-то добрались до охотугодий.
Мы шли к ним от прошлой осени к нынешней ровно год. Самое массовое и волнующее событие, сродни первому школьному звонку. Первая ранняя утренняя зорька, первые шаги в промозглую синеву и ожидание большой удачи... Ну, это когда утки пролетают на расстоянии ружейного выстрела – 35 метров. Хотя кто их считал, эти метры, когда шустрая пара крякашей с шелестящим свистом режет над тобой небо, разве что не оставляя инверсионный реактивный след... Как учил меня один бывалый воин: «бей, когда увидишь лапки!» Но, как я понимаю, это если у тебя реакция зоркого сокола.
Реакция после ночи в тончайшей китайской палатке и летнем спальнике, при температуре за бортом плюс 4 с северным ветерком, нулевая. Всю ночь крутишься в этом коконе, прощупывая ребрами неровности жесткой степи, а ближе к шести утра будто проваливаешься в глубокий колодец сна, крепкого, бессмысленного и беспощадного. Потому что надо вставать.
На часы можно не глядеть. Они в голове. Приспускаешь молнию палатки ровно на ширину собственных век, ловишь на них холодные капли скатывающейся изморози, напряженно вглядываешься в густую темень, пытаясь найти в ней проблески зарождающегося рассвета. Ан нет. Глухо.
Машины нашего лагеря выглядят бесформенными валунами. В них человеческими зародышами скукожились охотники. Жизнь в телах едва теплится. Все силы организма брошены на сохранение тепла и сна. Подъем будет мучителен. Так всегда, если накануне был праздник.
Я подтягиваю в палатку газовую плитку и ставлю на нее чайник. Голубоватый фитилек через пару минут передает собственное тихое и ровное шипение посудине. Фонариком подсвечиваю себе ложку растворимого кофе. Широко распахиваю матерчатый вход жилища. В него глыбой вваливается сырой холодный воздух. Едва уловимый запах озерных трав смешивается с шелковым шлейфом марокканского кофе. Северная Африка и наша азиатская стынь... Каемочку белой эмалированной кружки венчает тончайшая оранжевая полоска горизонта. Вот она, «Ода к радости»!
Сентябрьская охотничья осень по-спартански лаконична. В ней мало красок и звуков. Птица собрана и деловита. Большая часть ее, если судить по нынешнему открытию сезона, уже на пути в теплые края. К нам будет приходить северная утка. Подтянутся гусиные клинья. На эти миграционные потоки и заточены матерые охотники. Для них открытие охотничьего сезона – это лишь короткий и яркий ритуал, полный еды, застолий, рассказов и встреч. Обязательный охотминимум. Где надо успеть рассказать собственную энциклопедию опыта, наблюдений и курьезных случаев. А дальше каждый пойдет своей тропой.
Преддверие октябрьских заморозков, когда под ногами лопаются ледяные блюдца и сыплет мокрый снежок, отсеет многих из участников этого парада. Самые упертые сольются с непогодой и будут до последнего наматывать на болотники комья тяжелой, вперемежку с соломой, пахотной земли, выслеживая в полевых скрадках гуся. Это заключительный аккорд, апофеоз, взрывная кода осенней охотничьей увертюры.
А потом степь утонет в белой мгле зимних покровов, прочерченных витиеватыми узорами заячьих троп да ровными стежками лисьих лап, и мы опять располземся по квартирам, держа в памяти, как в музейных палатах, живописные картины ушедших костров и охот. Они того стоят. Это единственное, что по-прежнему, с пещерных, наверное, времен роднит нас с дикой природой. Это зыбкий и крохотный мостик в мир, где в неброской величавости незыблемо хранится история человеческой среды обитания. Нет, я ничего не накручиваю. Охота сама по себе философична. Неторопливость настраивает на размышления...
Откинувшись на охапку сухого камыша, есть время вспомнить астрономию. Где б еще, спустя полсотни лет со времен окончания школы, она тебе бы пригодилась? И вот, пожалуйста, созвездие Малой Медведицы, Полярная звезда, еще я пытаюсь найти созвездие Ориона, но взгляд сбивает короткий спичечный всплеск то ли кометы, то ли спутника, горящего в плотных слоях атмосферы, то ли НЛО, уставшего искать на нашей планете собратьев по разуму. Эти ночные звезды одинаково светили и воинам Чингисхана, и поколениям безымянных охотников; и так же они пили свой предрассветный чай, как мы его пьем сейчас, с нетерпением поглядывая в сторону черной черты горизонта, из-за которого обязательно должно взойти ярко-оранжевое солнце.
