Наш собеседник, полковник полиции Амангельды МУХАМЕТКАЛИЕВ, возглавляет одну из самых легендарных служб в системе органов внутренних дел – уголовный розыск. Он – начальник управления криминальной полиции ДВД области.
Век розыску
– У нас с вами, Амангельды Майлыбаевич, хороший повод для встречи – столетие уголовного розыска. Красивая дата. За это время не одно поколение сыщиков сменилось. Как вы попали в их ряды?
– Я родился в деревне Басагаш Мендыкаринского района. Окончил восемь классов, сельскохозяйственный техникум. Пошел служить в армию. Пришел – Советского Союза нет. Нет света, нет автотранспорта, который курсировал между райцентром и моей деревней. Было чувство, что попал в другую страну. По воле судьбы встретил я своего друга детства Жанибека Наурузбаева, стали думать, как дальше жить. А тут – набор в Алматинскую высшую школу милиции. Поступили, начали работать в органах внутренних дел. Я сначала в Мендыкаринском РОВД – в инспекции по делам несовершеннолетних. Затем меня перевели в Костанай. Тогда, в 96-ом году, создавался следственный комитет, там я и начал работать в уголовном розыске. Говорят, никому не пожелаешь жить в эпоху перемен. Но время на наше поколение выпало именно такое.
– Это были не просто тяжелые, но и страшные годы. Помню: что ни день, сообщения то об убийстве, то о разбое...
– Иногда думаешь: как мы вообще тогда работали? Зарплату нам не платили, да и сами преступления по сравнению с теми, что сейчас, были жестокие, дерзкие. Начали появляться преступные сообщества, криминальные разборки. Делили сферы влияния.
Чистый след
– Помню убийство в 1998 году в Костанае в магазине «Анара» по ул. Дощанова. Он и сейчас работает. Там так было: в магазин забегает молодой парень, требует деньги и наносит продавцу ножевое ранение. Меня, молодого сотрудника, направили это преступление раскрывать. Я с утра приезжаю в больницу, чтобы встретиться с потерпевшей. Она только пришла в себя. Мы разговариваем, я начинаю выяснять, как все произошло. Потом возвращаюсь на место совершения преступления, начинаю для себя обрисовывать картину уже с учетом обстановки, и понимаю, что мне не хватает информации. Снова поехал в больницу, а мне говорят: женщина умерла. Шок!
Сам по себе район, где все произошло, криминальный. В этом квадрате было много мест, где торговали наркотиками. Начали по крупицам отрабатывать микрорайон. По описаниям, по характеристикам, способен – не способен на такое, и фигуранта установили. Но задержать не смогли – ушел за пределы Казахстана. А чтобы объявить его в международный розыск, не хватало доказательной базы. Поэтому просто взяли человека на учет. Года через три-четыре он появился в городе. У меня тогда было уже другое направление работы. Но когда ко мне пришли сотрудники, начали о нем спрашивать, преступление-то числилось нераскрытым, я сказал: «Коллеги, я сам буду с ним разговаривать». Начали общаться, и в итоге он рассказал, как все было. Привлекли, осудили...
Редко, когда работаешь один. Одному вывести преступника на чистый след тяжело. Но и когда выведешь, если рядом напарник, разговаривать с ним легче.
– Вы сказали: чистый след?
– Это когда человека выводишь на конкретную линию доказательств его вины. В фильмах про это красиво показывают. Многие сотрудники, которые идут работать в уголовный розыск, по ним и судят. Нам когда-то тоже казалось: пришел, получил кобуру, удостоверение опера, и все перед тобой само собой раскрывается. Преступник убегает, ты его догоняешь, аплодисменты, овации... На самом деле пока человека приведешь к тому разговору, от которого можно плясать на доказательную базу, надо провести очень большую работу. И именно в этом промежутке очень многие наши сотрудники не выдерживают. Остаются те ребята, которые берут настойчивостью, жизненным опытом. Хотя бы армейским.
Интуиция в упряжке с аналитикой
– А чем оперативнику надо больше работать – головой или ногами?
– На машине много не узнаешь. Надо ходить, встречаться, разговаривать. Информация собирается по крупицам. По ней вы уже для себя рисуете образ человека, который мог совершить преступление.
– Правда, что гениальные преступники бывают редко?
– Таких, я думаю, вообще нет. Бывают сотрудники, которые не могут их выявить. Или этому преступнику удача помогает уходить от ответственности.
– А интуиция оперуполномоченного – важная составляющая?
– Интуиция должна идти в одной упряжке с аналитикой. Это только в сказке: поднял голову, посмотрел в небо, и все ясно. Направлений поиска могут быть сотни. Отсеки от общей картины то, что уже отработал, тогда уже иди в нужном направлении.
– Так было и когда криминальная полиция работала над раскрытием одного из самых резонансных дел последних лет – убийством известного психиатра Рашиды Сандыбаевой?
– Мы шли на шаг впереди преступников. Потому и задержали, когда они скрылись в Карагандинской области. Я тогда работал заместителем начальника управления криминальной полиции по линии розыска и сам лично ездил их задерживать.
– Они удивились?
– Конечно! Удивились, когда мы зашли в дом, где они прятались. Удивились, когда начали с ними разговаривать. И такие вопросы задавать, о чем, кроме них, вроде не должен был никто знать. Я бы сказал, в шоке были. Потом, правда, пришлось немного повозиться с доказательной базой, но в итоге все на свои места встало.
– Даже такой профессионал, как вы, испытывает шок, когда заказать убийство может не просто женщина, а врач?
– Вопрос изначально шел от денег. Человеку мешали реализовать его желания. У нее, очевидно, до этого многое получалось. А тут загвоздки начались. И поэтому начала думать, как их убрать. Одним словом, забыла, что есть золотые слова китайского мудреца Конфуция: «Не давайте свободу своим мыслям, ибо это начало поступка».
– Похоже, Амангельды Майлыбаевич, вас уже никаким преступлением не удивишь.
– Так нельзя сказать. Когда это связано с кровью, тяжело. Все остается в памяти, не стирается. Почему нам приходится смотреть на эту кровь? Не из интереса, а чтобы завтра было легче найти преступника.
– А допустимо, извините, дать такому в морду? Эмоциональный накал большой, а полицейский – человек...
– У меня таких моментов было много. Но, во-первых, есть закон. Во-вторых, самому себе надо вовремя сказать: а стоит ли об этого негодяя марать руки? У сотрудника уголовного розыска должен быть трезвый ум. Потому что есть еще завтрашний день.
– Не могу не спросить про резонансное убийство Даши Махартовой из Затобольска. Дело дойдет до суда?
– Обязательно.
– Понимаете, когда вы слишком оперативно это убийство раскрыли, в тех же соцсетях высказывалось много сомнений: а тех ли взяли? И почему их двое? Свидетель вроде видел одного.
– Если бы не было доказательств, их бы не арестовали. А что их двое, так это называется «в ходе расследования уголовного дела».
Ватсон подождет…
– Мы все о преступлениях, как вы говорите, крайних. Но ведь есть еще вал краж. И раскрываемость по ним – не идеальная. Это же огромный пласт, на котором сидит много оперуполномоченных.
– Можно ли показатели улучшить? Но какое сегодня время? Гуманизация! Когда-то вор сидел в изоляции от общества и не мешал людям жить. Теперь мы его поймали, и он оказывается на свободе. Снова совершает преступление, мы снова раскрываем... Да если на нем клейма негде ставить, какая гуманизация?! Сейчас, конечно, большие средства выделяются на профилактику. Устанавливается много видеокамер, сигнализации. На улицах работают пешие патрули. Это позволяет сбить вал преступлений. Но нельзя забывать: есть преступники, а есть люди, которые оказались не в ладах с законом впервые, иногда – случайно. Забрал у знакомой девушки сотовый телефон – грабеж. Здесь можно посмотреть, почему. Может, в силу детских моментов, когда ему все позволялось и прощалось. И теперь он понял, что детство давно прошло, и за свои поступки надо отвечать.
– Вы хотите сказать, что гуманность не должна быть одинаковой для всех?
– Конечно. И над этим законодателям надо работать.
– Многие со стороны могли бы сказать: вся ваша работа – это не только восстановление справедливости, наказание преступника, но и подготовка к созданию крутого детективного романа. Любите детективы?
– Читать станем, когда время будет. Единственный фильм, которому отдаю предпочтение – «Место встречи изменить нельзя». Там много таких моментов, которые будут актуальны всегда. Я думаю, у каждого из наших сотрудников есть в памяти такое, о чем можно написать или снять фильм. Я над этим тоже думал. В 2003 году в Костанае был побег из ИВС. Как это случилось, как преступника искали, сама история его жизни – это уже интересно. Когда все это перелопачивалось, изучалось, я думал: ты же ешь, пьешь, у тебя есть окружение. Значит, я должен все это знать! В конечном итоге даже задержали этого преступника очень красиво, нестандартно... Вот и думаешь: а почему это не может быть инструкцией для начинающих сотрудников? А если все полномасштабно развернуть, показать детали...
– Словом, сюжет есть, доктора Ватсона не хватает...
– Пока со временем надо разобраться, а потом уже с доктором Ватсоном.
– Спасибо, Амангельды Майлыбаевич. Мне было с вами интересно. И – с праздником!
