Морозец стоял не ахти какой, но ветерок с белесой поземкой отбивал всякое желание высовываться из теплой деревенской избы. Но что поделаешь – коль приехали и изначально договаривались пробежаться до озера – надо, Федя, надо!
Утка сидела там же, где она и была неделю назад. Небольшая колония шилохвостей вперемежку с чирками, стойко боровшаяся с надвигающимся, но неотвратимым предзимьем. Камышовые берега уже были подернуты слюдяным блеском хрупкого льда, безмолвно огрызавшегося на темные волны стылого озера. Дичь не летала, но зорко следила за тем, что происходило на берегу. Достать ее было невозможно. Решили подождать до утра, чтобы спозаранок, во тьме, доплыть на лодке до камышового схрона-островка. Это был наш план «А».
Рисунок Владимира Березкина
Ночью ветер утих настолько, что было слышно, как по градуснику со скрипом ползет вниз ртуть, продираясь сквозь загустившийся мороз. Ледяная каемка озера приросла еще на полметра, поэтому накачанную лодку мы несли вдвоем, как драгоценную вазу – не зацепить бы обо что. Сверху с великим изумлением глядели на нас звезды, и если бы они умели говорить, то наверняка бы сказали что-то типа – идиоты...
Резиновые комбинезоны задубели сразу же. Руки в тонких перчатках еще раньше. Близость черной воды, уходящей метра на три вглубь, душевного спокойствия тоже не добавляла. Никогда в жизни я не ждал с таким остервенелым нетерпением хоть толики полоски рассвета, как нынче!
И вот оно, сбылось – полетели утки! Они летели, как материализованные мечты о самом лучшем миге твоей охоты. Как бумажные доллары, которые мелькают в твоем взбудораженном мозгу при виде брутального внедорожника тыщ за 200! Как долгожданное первое (или второе-третье?) свидание в далеком прошлом, на которое она так и не пришла... Это я все про волнение, которое знакомо каждому охотнику.
План «А» сбылся – в лодке покоилось с полдюжины пернатых. Рассвело, и путь на родину с пирогом и чаем был широко открыт. И тут совершенно неожиданно вступил в действие не предусмотренный никакими страхами план «Б», в простонародье – бедствие. Оно свалилось как снег на голову. Причем не фигурально: черная туча, как отражение черной воды, зависла над озером и из нее посыпались крупные хлопья мокрого снега. Ветер, незаметный на земле, здесь, на водном просторе, присоединился к снегу, пружинисто отталкивая нашу лодку к противоположному берегу. Берегом назвать его было трудно – сплошная топь, высокие кочки, плотный камыш. Я не слышал, чтобы кто-то по своей воле туда ходил.
Кто не знает, скажу: на двухместной резиновой лодке только пара весел. Поэтому даже при наличии двух пассажиров упирается один. При штиле это в кайф, при волне – без паники, а в нашем случае – это просто амбец! Вся радость от удавшейся охоты была стерта, как стирается со школьной доски вчерашняя задача. Причем ситуация усугублялась еще и тем, что в памяти были свежи моменты, когда при самых что ни на есть благополучных обстоятельствах весло ломалось, уключина отрывалась, лодка сдувалась... Если бы один из этих моментов сработал сейчас...
Но сейчас я пишу эти строки. Гляжу на небо. Как же было бы хорошо в нынешнюю оттепель выскочить на озеро...
