Костанайский ветеран Иван Фоменко в начале июня отметил 95-летие. Но первый месяц лета связан не только с днем рождения, но и со скорбью.
22 июня
Иван Аксентьевич – один из самых активных ветеранов Костаная, прекрасный рассказчик. Его воспоминаниями – очень живыми, интересными, порой захватывающими – можно заслушаться.
– Лето. 1941 год. Тогда мы жили в Астрахани, – вспоминает ветеран. – Только что окончил девятый класс. Впереди каникулы, почти два с половиной месяца беззаботного отдыха. И вдруг 22 июня... Война. Жизнь пошла кувырком. 12-часовой рабочий день без выходных, пустые полки в магазинах, на улицах колонны призванных в армию, слезы женщин.
В июле призвали в армию отца. В доме остался один мужчина – я. Изредка приходили письма от отца откуда-то из Подмосковья. В городе было много госпиталей. Поступали и поступали раненые.
1 сентября 1941 года. Как обычно линейка. А на ней объявление: «Ученики 10-х классов завтра отправляются на уборку хлеба в республику немцев Поволжья на месяц». Естественно, родители в панике. А мы без раздумья – вперед. Нашему классу определили Моргентау – большущее село, богатое. Добротные дома, стада коров, овец, лошадей. А людей почти нет, депортировали. Мы там работали до ноября, пока не вывезли весь скот и хлеб.
Вернулись домой, а здесь новое: старших школьников стали направлять в ремесленные училища, обучали тракторному делу. А фронт уже был в 60 км. Над городом появились немецкие самолеты.
Июнь 1942 года. Окончил среднюю школу. Через несколько дней повестка из военкомата, направили учиться на шестимесячные курсы шоферов и одновременно на работу на лесозавод. Учеба вечером, работа днем. Февраль 1943-го. Получил права и через несколько дней пришла повестка в армию. Двое суток на сборном пункте в неопределенности – «когда и куда». Наконец, эшелон. Утром следующего дня Баскунчак, перевалочный пункт Сталинградской битвы. Поселка как такового нет – одни руины. Стоит будочка с табличкой «Кипяток» и больше ничего. Земля усыпана патронами, запалами.
Земля на дыбы
Прибыли в Пугачев Саратовской области. Меня определили в 64-й запасной стрелковый полк. После дневных занятий – на мельзавод, грузить вагоны. В конце мая начали готовить маршевые роты на фронт. Попал туда и я. Получили сухой паек, выслушали напутствие и в эшелон... без оружия.
Подъехали к Саратову. Город в темноте, много пожаров. Вокзал. Команда: «Из вагонов не выходить». Молчим, глядя в темноту. На душе тревожно. И вдруг завыли сирены, застучали зенитки. Наш эшелон без гудка трогается с места, стремительно набирая скорость. Гудят самолеты, рвутся бомбы, строчат пулеметы. В вагоне вскрикивает парень – ранен в ногу. Остановились на какой-то станции. В эшелоне горел вагон, в нем никого, наверное, выпрыгивали на ходу. Вынесли из вагонов убитых и раненых и поехали дальше.
На станции Чернянка выгрузились, построились и пошли. Жарища, пылища, то и дело команда «воздух», убитые, раненые. И так три дня. В Короче распредпункт. Меня определили в разведроту. Дали автомат ППШ, а я его еще в руках не держал. Снова учеба. В середине июля командир сказал: «Скоро начнется». И правда, дивизион начал рассредотачиваться, подтягиваясь к передовой. Ночью заняли исходную. На рассвете началось... Было ощущение, что земля встала на дыбы. Как можно было в этом аду разобраться. Но командир что-то кричал в трубку, командовал.
Уже был виден Белгород, его меловые горы. Но... снаряд. Очнулся в госпитале. Поврежден правый глаз, ранение в правую ногу, контузия. В госпитале вручили медаль «За Отвагу». Здесь же узнал, что погиб отец. Из госпиталя меня выписали с пометкой: «годен к нестроевой». Определили в походную авиаремонтную базу водителем.
В Люботине Харьковской области на авиаремонтном заводе нас учили ремонтировать самолеты. Затем на аэродроме станции Мокрая мы усиливали рамы двигателей на самолетах ПЕ-2. Работали день и ночь, валились с ног от усталости. И так до марта 1944 года. Заслужил орден «Красной Звезды». Далее Кировоград – обслуживаем полк дальних бомбардировщиков. А потом своим ходом в Польшу. Аэродром Свидник, фронт рядом, под Варшавой, она в огне. Сохачев, Кутно, Ловичи, Торунь, и, наконец, Германия. До Берлина рукой подать – всего 52 км. 30 апреля наши самолеты уже взлетали и садились на автостраду пригорода Берлина. На новый аэродром мы ехали уже по улицам Берлина. Было это 4 мая. Остановились возле рейхстага, расписались на стенах. Аэродром Мюриц. Здесь нам и объявили: ВОЙНЕ КОНЕЦ.
Николай Стадниченко
Фото из семейного архива Фоменко
